Рукавом рубашки стираю отпечатки пальцев с ключа и возвращаю его на место.

Взглянув на часы, понимаю, что медсестра ушла двадцать минут назад.

Когда вхожу в дом, в нем тихо. Единственный источник света — большой телевизор с плоским экраном в гостиной.

В гостиной, где находится его жена.

Когда она замечает меня, ее глаза становятся по пять копеек, и мое сердце бешено колотится в грудной клетке.

Она, вероятно, думает, что я здесь, чтобы встретиться с ее мужем, и она была бы права… но не по той причине, которую предполагает.

Я здесь не для того, чтобы трахнуть его. Я здесь, чтобы покончить с ним.

Потому что он убил моего отца.

И хотя я никогда не верила во все эти «око за око»… сейчас месть — все, на чем могу сосредоточиться.

Как можно тише подхожу к ней. Мне ужасно неприятно, что она не может двигаться или говорить, но сейчас это к лучшему.

И все же женщина заслуживает хоть какого-то объяснения.

Наклонившись к ней, шепчу: — Лео убил моего отца.

Ее глаза расширяются от удивления, а затем так же быстро наполняются жалостью, после чего взгляд падает на мои руки и задерживается на них.

Сначала не понимаю, почему она продолжает пялиться, но осознаю, что она, вероятно, ищет какое-то оружие.

Но у меня его нет.

Быстро соображая, иду на кухню и беру большой нож с подставки.

Не идеально, но сойдет.

Кроме того, говорят, тупой нож ранит сильнее острого… а Лео заслуживает каждой унции боли.

Снова прохожу мимо гостиной, на этот раз с ножом в руке. Если бы нужно было угадать, где он, я бы сказала, что работает допоздна в своем кабинете, но не уверена.

Указывая на коридор, где находится его кабинет, смотрю на Ленору.

— Моргни два раза, чтобы сказать «да», — говорю я.

Она моргает.

Не уверена, разыгрывает ли она меня, но решаю рискнуть и крадусь по коридору.

Чем ближе подбираюсь к двери, тем сильнее колотится сердце в груди.

Однажды Лео упоминал, что у него дома есть пистолет, но сказал, что хранит его запертым в сейфе.

Надеюсь, я доберусь до него раньше, чем он успеет ввести код безопасности и забрать его.

Сделав глубокий вдох, открываю дверь кабинета. Он быстро разворачивается в кресле.

— Аспен, что… — его взгляд падает на нож, который я направляю на него, и он бледнеет. — Что случилось?

Что случилось? Он что, блядь, серьезно?

— Встань. Сейчас же.

Держа руки перед собой, он встает.

— Милая…

— Не смей, блядь, называть меня милой, сукин ты сын, — подношу нож к его горлу. — Ты убил моего отца.

Он качает головой: — Не знаю, где ты услышала эту чушь, но это не…

Зарычав, обнажаю зубы: — Перестань врать, придурок. Он был твоим лучшим другом, а ты убил его, — ненавижу, как срывается мой голос, когда продолжаю: — А потом ты трахнул его дочь и заставил ее поверить, что она тебе действительно небезразлична.

— Я забочусь о…

Вонзаю нож глубже, и он вздрагивает.

— Нет, не заботишься. Потому что мужчина, которому я небезразлична, никогда бы не…

Звук открывающейся двери застает нас обоих врасплох.

Лео шокировано приоткрывает рот, и мне требуется вся сила воли, чтобы не обернуться, но знаю, что, если сделаю это, он одержит верх.

Нервы скручиваются в желудке, потому что я понятия не имею, кто стоит у меня за спиной.

От щелчка взводимого курка я чуть не наложила в штаны.

— Бродяга, — голос Нокса окутывает меня как теплое одеяло во время снежной бури, — опусти этот чертов нож.

Ни за что на свете.

— Нет, — смотрю на испуганное лицо Лео, — он должен заплатить за то, что сделал.

И мне плевать, чем это обернется для меня.

Потому что он забрал единственного человека, который когда-либо любил меня.

— Аспен, — вздыхает Лео, словно умоляя выслушать его, — твой отец крал деньги у невинных людей. Он должен был…

— Он заплатит, — рычит Нокс позади меня. — У меня есть план, но, чтобы все получили по заслугам, тебе придется довериться мне и опустить нож.

Я действительно доверяю ему, но все же хочу услышать, есть ли у него козырь в рукаве, прежде чем соглашусь.

— Каков твой план?

Нокс встает так, чтобы я могла видеть его боковым зрением. Капюшон черной толстовки, в которой он был раньше, теперь натянут, отбрасывая тень на его лицо, когда он целится в Лео.

— Мне нужно связать Лео и привести его в дом.

Это бессмысленно.

— Зачем?

— Чтобы полиция нашла его в постели с твоей матерью.

Машинально смотрю на него: — Прости… что?

— Даже не думай об этом, хуесос, — рычит Нокс, и от смертоносного тона его голоса мурашки бегут по коже. — Только тронь ее, и твои чертовы мозги разлетятся по всему кабинету.

Лео быстро поднимает руки, сдаваясь.

— Почему ты хочешь, чтобы полиция нашла его в постели с мамой… — замолкаю, когда до меня доходит.

Он подстраивает все так, чтобы это выглядело как двойное убийство и самоубийство.

Выставляет все так, будто Лео трахается с моей мамой за спиной ее мужа.

Господи. Надо отдать ему должное… это… гениально.

Есть только одна проблема. На самом деле, две проблемы.

— Это значит, что мама должна умереть.

Челюсть Нокса сжимается: — Это единственный выход. Я не могу рисковать, она может проболтаться.

Хоть я и не считаю, что мама заслуживает смерти за то, что была бессердечной сукой, которая больше заботилась о деньгах и внешности, чем о собственном ребенке, Нокс прав.

Только так все пройдет гладко.

— А что насчет Лео?

Он хмурится: — Лео тоже будет мертв, Бродяга. В этом, блядь, и суть.

Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— Я знаю, — новая вспышка гнева обжигает мою кровь, — но я хочу быть той, кто пристрелит его.

Губы Нокса кривятся в язвительной ухмылке, когда он смотрит на Лео.

— Все что угодно для моей девочки, — на мгновение он переводит взгляд на меня. — Ты умеешь пользоваться оружием?

Киваю. Мой отец держал пистолет в доме и хотел, чтобы я научилась им пользоваться из соображений безопасности.

— Хорошо, — он делает шаг в мою сторону. — А теперь давай поменяемся местами, чтобы я мог удержать его.

После этого целюсь прямо в голову Лео. Когда Нокс связывает его, адреналин разливается по моим конечностям, и требуется все самообладание, чтобы не застрелить его прямо сейчас.

Нокс стоит позади связанного Лео, у которого кляп во рту, и пинает его.

— Пошли, мудак.

— Подожди, — говорю я, когда мы вытаскиваем его из кабинета. — А как же его машина?

Она должна быть на нашей подъездной дорожке.

Нокс указывает на ключи: — Мы поедем на ней. Но я припаркую ее в квартале от нашего дома, чтобы все выглядело так, будто он пытался прикрыть свою задницу.

— Хорошо, но где твой джип?

— На парковке у кафе вверх по дороге.

Это хорошо, но у меня есть идея получше.

— Дай мне свои ключи.

Он приподнимает бровь: — Зачем?

— Я сняла номер в мотеле, — Нокс открывает рот, чтобы наорать на меня, но я продолжаю: — И сказала мужчине на стойке регистрации, что мой парень ждет на улице, так что мы могли бы оставить твою машину там, а потом отвезти Лео к нам домой.

Он обдумывает это.

— Как мы вернемся в мотель, чтобы забрать мою машину?

Он прав. Одна поездка на такси сегодня достаточно сомнительна, но две?

Я могу позвонить Бри, но, без сомнений, у нее возникнет масса вопросов о том, почему она высаживает нас с Ноксом в мотеле посреди ночи.

И хотя могу ей доверять, она слишком милая и честная. Она может сломаться, как только станет известно об убийстве-самоубийстве, и не дай Бог ее вызовут на допрос.

Вайолет, с другой стороны… она кажется тем человеком, который может помочь.

Она тихая, держится особняком и не скажет полиции ни слова, как бы сильно они на нее ни давили.

— Я могу попросить Вайолет.