После этого некому пригласить меня на ужин.

Никто не улыбнется и не посмотрит с гордостью, потому что я осуществила свою мечту.

Ухожу со сцены и собираюсь вернуться в свой ряд, но мужчина в военной форме идет по проходу, как будто это место принадлежит ему.

Не просто мужчина. Я понимаю это, когда он подходит ближе.

Потому что узнаю эти губы, острые скулы, упрямый подбородок… и эти пронзительные глаза где угодно.

Внезапно он останавливается. Его пристальный взгляд окидывает меня с ног до головы, а на лице появляется смесь гордости и желания.

Мое сердце бешено колотится в груди, возвращаясь к жизни после четырех долгих лет.

Нокс сказал, что вернется, но прошло так много времени, что я начала терять надежду.

Но я должна была знать лучше.

Эмоции переполняют меня, и я роняю диплом, а ноги движутся сами по себе навстречу ему.

Слезы наворачиваются на глаза, когда он подхватывает меня на руки.

— Ты здесь.

Он прижимает меня к себе так крепко, что почти больно, когда каждая унция кислорода покидает мое тело, и я вдыхаю его.

Его грубый, знакомый голос обволакивает меня как густой туман, удерживая в плену.

— Бродяга.

— Ты сдержал свое обещание, — шепчу я, когда он возвращает меня на землю.

Он проводит большим пальцем по моей щеке, смахивая слезы.

— Конечно, сдержал, — сокращает расстояние между нами, его взгляд падает на мои губы. — Я люблю тебя.

Его губы прижимаются к моим, он целует меня как мужчина, который голодал четыре года.

— Подожди, — говорю между неистовыми поцелуями, от которых кружится голова. — Это по-настоящему?

— Что по-настоящему?

— Это… мы, — смотрю на него снизу вверх. — Я не смогу, если ты снова собираешься бросить меня.

Я поняла, почему он должен был это сделать, но не переживу, если он поступит так со мной во второй раз.

Он тянется к моей руке и кладет ее себе на грудь, прямо на бешено бьющийся орган.

— Я твой, Бродяга. Сколько бы ты ни захотела.

Я буду хотеть его вечно.

— В таком случае… я тоже тебя люблю.

У меня перехватывает дыхание, потому что его сексуальная, дерзкая улыбка настолько прекрасна, что это должно быть преступлением.

— Я знаю.

Он наклоняется, обхватывает мою шею сзади и снова целует.

На этот раз я не останавливаю его.

Позволяю ему целовать меня, пока у нас обоих не кончается воздух.

Позволяю ему целовать меня до тех пор, пока какая-то пожилая женщина не хлопает меня по плечу и не просит присесть, потому что церемония еще не закончилась.

Позволю ему целовать меня столько, сколько он захочет.

Ведь у каждого поступка есть последствия…

И он мои.