Ее глаза расширяются: — Да как ты смеешь.

Острая боль от пощечины, сопровождаемая вздохами стоящих рядом людей, заставляет меня отшатнуться.

Она раньше никогда не била меня.

— Хватит, Эйлин, — рычит Лео, втискиваясь между нами. — Сейчас не время и не место.

Трент бросает на меня сочувственный взгляд, после чего берет маму под локоть и выводит из комнаты.

Лео поворачивается ко мне: — Ты в порядке?

Потираю щеку.

— В порядке.

Но на самом деле… нет.

Не знаю, как осмыслить эту потерю.

Не знаю, что буду делать без отца.

Не знаю, как мне выжить в одиночку.

Потому что сейчас все именно так. Я совсем одна.

— Я сожалею, — говорит Лео, — это было совершенно неуместно.

— Не извиняйся от ее имени.

Нахмурившись, он лезет в карман своего костюма и достает бумажник: — Ты же знаешь, что я всегда готов помочь, правда?

Смотрю на небольшую пачку денег в его руке и, наконец, понимаю, почему люди говорят, что это корень всех зол.

Деньги равны жадности.

Жадность сделала мою мать такой мелочной и жалкой женщиной, какой она является сейчас.

Жадность убила моего отца.

Интересно, что это сделает со мной?

Покачав головой, говорю: — Я не могу их принять.

Жена Лео борется с боковым амиотрофическим склерозом. За последний год ее здоровье ухудшилось настолько, что она уже не может ни говорить, ни двигаться без помощи круглосуточной сиделки.

Несмотря на то, что Лео юрист и неплохо зарабатывает, помощь, в которой она нуждается, стоит дорого.

— Возьми, Аспен, — настаивает он, вкладывая деньги мне в руку. — Это меньшее, что я могу сделать.

Снова начинаю протестовать, но он сжимает мои пальцы.

— Позволь мне позаботиться о тебе.

Эти слова вызывают всплеск такой сильной агонии, что я хватаюсь за грудь.

Чувствую, как мое сердце в прямом смысле разбивается на тысячу осколков.

Папа мертв.

Он никогда не вернется.

Теперь я сама по себе.

Сердце застревает в горле, и я выбегаю из комнаты, отчаянно нуждаясь в воздухе.

Как только оказываюсь на улице, прислоняюсь к стене здания и опускаю голову, заставляя себя дышать, чтобы не потерять сознание.

Боже, я так зла на него за то, что он вор.

Так зла на него за то, что он бросил меня.

Слезы стекают по щекам, и впервые с тех пор, как узнала о его смерти, я отдаюсь душевной боли и плачу.

Это так больно. Как будто кто-то вонзил кинжал мне прямо в грудь и прокручивал его, пока я наконец не истекла кровью.

Волна печали захлестывает меня, колени подгибаются, и я падаю на землю. Настолько погружена в свое горе, что не замечаю, что не одна.

Пока в поле зрения не появляется пара черных ботинок.

Мне даже не нужно поднимать голову, чтобы понять, кому они принадлежат. Я всегда чувствую его присутствие… это похоже на то, как у некоторых людей ломит кости перед дождем.

— Чего ты хочешь?

Поднимаю на него взгляд, когда он не отвечает.

На нем черная толстовка с капюшоном и темные джинсы. Полная луна освещает резкие черты лица, когда он достает сигарету из пачки и подносит ко рту.

Молча изучает меня… как будто я какой-то новый странный образец под микроскопом.

Головоломка, которую он никак не может разгадать.

Прищуриваюсь и встаю.

— Чего ты хочешь? — повторяю, на этот раз жестче.

Разочарование подкатывает к горлу, когда он не отвечает, и я толкаю его.

— Какого черта ты здесь делаешь, Нокс?

Собираюсь толкнуть его снова, но он прижимает меня стене, обхватывая руками.

Я замираю, внутри все переворачивается, когда длинные пальцы обвивают мою шею, и он наклоняет голову.

Грубый голос угрожающе звучит в ушах: — Я знал, что тебе будет больно, — меня прошибает холодный пот, а в груди что-то странно щемит, когда он облизывает мою заплаканную щеку. — И я хотел это увидеть.

Его жестокие слова вонзаются прямо в сердце.

— Я ненавижу тебя.

Чувствую это всеми фибрами души.

Он отталкивает меня и уходит с мрачным смехом, таким же бессердечным, как и он сам.

Год спустя…

Морщась, поправляю бретельку персикового шифонового платья подружки невесты, желая очутиться где угодно, только не здесь.

Мои губы кривятся, когда наблюдаю за мамой и ее новым мужем, кружащимися на танцполе.

Люди улыбаются и хлопают, он наклоняется к ней и запечатлевает долгий поцелуй на ее губах.

Они выглядят такими счастливыми, что меня тошнит.

Оторвав взгляд от этой ходячей катастрофы, подхожу к бару, расположенному в углу.

— Что тебе предложить, красавица? — спрашивает бармен.

Надеясь, что он сжалится надо мной и не попросит удостоверение личности, говорю: — Водку со спрайтом.

Он оглядывает меня с ног до головы, оценивая: — У тебя есть…

— Моя мама невеста, — шепчу я, — мне бы не помешало выпить.

Он наполняет бокал и подмигивает: — Хорошо, но, если кто-то спросит, я этого не делал.

Одаривая его благодарной улыбкой, беру бокал, который он ставит передо мной.

— Спасибо.

Пробираюсь в заднюю часть большой комнаты, изо всех сил стараясь слиться со стеной. У моей мамы небольшая семья, как и у ее нового мужа, так что, к счастью, свадьба довольно скромная. Помимо моей престарелой бабушки и надоедливой тети, которую я не видела много лет, здесь присутствуют его коллеги-мужчины и несколько маминых друзей из загородного клуба, в который та недавно вступила.

В раздражении провожу языком по зубам — зубам, на которых больше нет брекетов, потому что мама потребовала снять их на три месяца раньше из-за свадьбы.

Боже, все в этом браке отвратительно.

Тело отца еще не успело остыть, как она уже переехала к нему.

Закрыв глаза, делаю глоток, надеясь, что алкоголь притупит гнев в животе и сделает пребывание здесь более терпимым.

Уже собираюсь вернуться к бару и попросить повторить, когда мой телефон вибрирует.

Улыбаюсь, видя его имя на экране.

— Привет, — отвечаю я. — Разве ты не должен танцевать?

Слышу его смех в трубке: — Я слишком занят, любуясь тобой, — его голос становится серьезным, — ты прекрасно выглядишь.

Осматриваю комнату, но не вижу его.

— Очень смешно. Это платье отвратительно… и вызывает зуд. Не могу дождаться, когда смогу его снять.

— Интересно, — размышляет он. — Я как раз думал об этом же.

Не сомневаюсь.

Пробираюсь в другой конец комнаты в надежде увидеть его.

— Где ты прячешься?

— Я только что выскользнул через заднюю дверь и сейчас направляюсь к своей машине… жду, когда красивая рыжеволосая девушка выйдет и присоединится ко мне.

— Вот как? — поддразниваю, ставя пустой бокал на стол.

— Ты нужна мне, Аспен, — хрипит он, и я представляю, как он поглаживает свой член в ожидании меня. — Я чертовски твердый, с тех пор как увидел тебя.

Зажав телефон между ухом и плечом, направляюсь к выходу.

— Похоже, мне стоит что-то с этим сделать…

Вздрагиваю и чуть не роняю телефон, когда кто-то хватает меня за запястье.

Волна враждебности захлестывает меня словно горячая лава, когда поднимаю глаза и понимаю, что это Нокс.

Этот мудак больше не просто хулиган и враг…

Он мой новый сводный брат.

Сильнее удерживая, он ведет меня в помещение, похожее на гардеробную.

— Какого черта?

— Давай проясним одну вещь, — рычит он, загоняя меня в угол, пока спиной я не упираюсь в вешалку с одеждой. — То, что твоя шлюха-мать вышла замуж за моего отца, ничего не изменит между нами.

Мне почти хочется рассмеяться, потому что это новое соглашение мне нравится не больше, чем ему.

Однако забавно, как сильно это бесит его.

— Оу, в чем дело, Трентон? — дразню его. — Боишься, что я…

Слова застревают в горле, когда одной рукой он закрывает мне рот, а другую держит над горлом в угрозе сжать.