Я, черт возьми, заслуживаю быть приоритетом.

Чтобы меня целовали и заявляли на меня права на глазах у всех.

Я достойна большего, чем те объедки, которые он предлагает.

— Я думаю, нам стоит быть просто друзьями.

На его лице мелькает облегчение.

— Точно. Друзьями, которые трахаются.

Мне требуется вся выдержка, чтобы не ударить его.

— Нет… просто друзьями. Никакого траха.

Он выглядит так, будто учуял что-то прогорклое.

— Мне это не подходит, Бродяга.

Пожимаю плечами: — Очень жаль. Я не собираюсь подвергать себя той же ситуации, что и с Лео.

Видно, что он осознал это, потому что замолкает, затягиваясь сигаретой.

Возвращаясь к куче наличных на кровати, продолжаю пересчитывать деньги. Это больше, чем я когда-либо зарабатывала за одну ночь. Намного больше.

— Похоже, мне придется повторить выступление, — бормочу я, — сегодня я заработала больше штуки баксов.

У Нокса дергается челюсть.

— Повторного выступления не будет, — он тушит сигарету в пепельнице, но тут же достает из пачки другую. — Я же сказал, ты закончила.

— Извини, приятель, но ты меня не контролируешь.

Он хватает меня за подбородок: — Читай по губам. Ты не вернешься в эту дыру. Я не хочу, чтобы ты там работала.

Выдерживаю его убийственный взгляд.

— Я не брошу работу ради того, кто не является моим парнем, — он открывает рот, но я еще не закончила. — И нет, я не пытаюсь выкручивать тебе руки или выдвигать ультиматумы. Я просто хочу сказать, что у меня нет причин принимать во внимание твои чувства, связанные с тем, что я раздеваюсь, и уходить из клуба, когда мы просто друзья.

Его ноздри раздуваются, когда он делает глубокий вдох, размышляя над этим.

— Хорошо, тогда я больше ни с кем не буду трахаться. Счастлива?

Вовсе нет. Он ведет себя так, будто быть со мной — чертова обязанность.

— Избавь меня от этого, — раздраженно запихиваю деньги обратно в сумку. — Мне не нужен тот, кто меня не хочет, Нокс.

Теперь он выглядит раздраженным.

— Я только что сказал, что хочу трахаться…

— А я хочу большего, — кричу в ответ. — Мне нужен тот, кто действительно хочет построить со мной отношения. Не потому, что он ревнует и жаждет, чтобы я бросила работу, или потому, что я больше не позволяю ему трахать меня. А потому что он действительно хочет меня.

Но Нокс уже дал понять, что он не из тех парней.

Собираюсь уйти, но Нокс хватает меня за запястье и дергает на себя. Не говоря ни слова, выключает свет.

Когда я сворачиваюсь калачиком рядом с ним, он обнимает меня, прижимаясь грудью к моей спине.

Клянусь, если он начнет лапать меня, я его изобью.

Но он лишь рисует маленькие круги вверх и вниз по моему телу, убаюкивая.

Я уже засыпаю, когда слышу, как он ворчит: — Отлично.

Сон овладевает мной, и я проваливаюсь в дрему: — Хм?

Его губы находят мочку моего уха, отчего мурашки пробегают по спине.

— Я хочу тебя.

Отключив пищащий таймер, открываю дверцу духовки. Быстро проверяю зубочисткой на готовность и вынимаю противень.

Пахнет божественно.

Напевая себе под нос, перекладываю их на решетку для охлаждения и сосредоточиваюсь на покрытии шоколадной глазурью уже остывших чизкейков.

Еще я испекла морковный и яблочный пироги для Нокса, но также мне хочется, чтобы он попробовал кексы, которые я готовлю.

Меня очень беспокоит, что в детстве ему не разрешали есть сладкое.

Это не только странно… это несправедливо.

Каждый ребенок заслуживает того, чтобы узнать, каково это — впиться зубами во что-то сочное и аппетитное и сразу после этого ощутить прилив сладости.

Посыпаю покрытые глазурью кексы шоколадной крошкой, слыша шаги.

Когда я поднимаю глаза, Нокс смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.

— Как давно ты не спишь?

Пожимаю плечами, внезапно осознавая, что единственное, что на мне надето, — только его футболка.

— С шести утра.

Поскольку у меня нет машины, чтобы съездить в магазин, я заказала продукты онлайн.

Он придвигается ко мне сзади и обнимает за талию, а затем целует в шею.

— Ты была занята.

— Я хотела, чтобы у тебя было всего понемногу. Я бы приготовила больше, но…

— Но что?

— Они вернутся домой через два дня, и я не уверена, что ты сможешь все это съесть.

Он касается губами моей кожи.

— С чего ты взяла, что я вообще буду есть?

От его слов сдуваюсь как воздушный шарик.

— Ты не обязан… — качаю головой, раздражение ползет по позвоночнику. — Знаешь что? Иди нахуй. Может, ты и не просил меня об этом, но я хотела сделать для тебя что-нибудь приятное, потому что я мо…

Протянув руку, он берет кекс с подставки.

— Это забавно, когда ты так взвинчена.

Ухмыляясь, он откусывает кусочек. Затем его глаза закрываются, как будто он наслаждается вкусом.

Как обычно, я не понимаю выражения его лица.

— Ну что? — говорю спустя минуту.

— Лучший кекс, который я когда-либо пробовал.

Улыбка появляется на лице, но потом я вспоминаю, что это единственный кекс, который он ел. Не совсем достоверное подтверждение.

Тем не менее, это комплимент, и видит Бог, Нокс не из тех, кто их делает.

— Я рада, что тебе наконец-то довелось это испытать.

Обойдя меня, он достает нож и разрезает морковный пирог следующим.

— Почему ты любишь печь, Бродяга?

— Ну, папа купил мне Easy-Bak…

— Я не спрашиваю, почему и когда ты начала, я хочу знать, почему тебе нравится это делать.

Вздрагиваю, потому что никто и никогда не спрашивал меня об этом.

Он подносит вилку ко рту, пока я отвечаю ему:

— Ну, большинство людей думают, что печь просто, потому что можно следовать рецепту. Но на самом деле нужно проявить творческий подход. Ты смешиваешь различные ингредиенты, превращая это в нечто новое и приятное, — я закрываю глаза. — Запах и внешний вид — то, что привлекает в первую очередь. Но на самом деле важнее всего вкус. И в тот момент, когда кусочек касается твоих губ, а вкус обволакивает язык… ты можешь утолить голод. Поддаться искушению, — облизываю нижнюю губу. — Наверное, мне нравится быть причиной чьего-то удовольствия.

Взвизгиваю от удивления, когда руки Нокса находят мои бедра, и он усаживает меня на кухонный остров.

Часть выпечки падает на пол, но я слишком увлечена его темным и чувственным взглядом, когда он стягивает с меня трусики.

— Что…

Он впивается зубами во внутреннюю поверхность бедра, и я вздрагиваю.

— Я еще не принимала душ, — лепечу, когда он зарывается головой между моих ног, царапая щетиной чувствительную кожу.

Его нос скользит по моей щелочке, и он глубоко вдыхает, его длинные пальцы сжимают мои бедра.

— Мне похуй.

Он доказывает свою правоту, вылизывая и целуя мою киску так же жадно, как и мой рот.

Вульгарные звуки, с которыми он поедает меня, заполняют кухню, заставляя кожу покалывать, а голову кружиться, пока он продолжает вызывать эти невероятные ощущения.

Кладу руку ему на голову, удерживая там, где мне нужно, пока он вылизывает меня. Нокс выписывает крошечные круги, и металл пирсинга задевает внутренние мышцы.

Я хнычу, когда удовольствие скручивает внутренности, и он вводит в меня два пальца, а затем набрасывается ртом на клитор.

— О, блядь.

Свободной рукой задирает мою футболку и сжимает грудь.

— Я сейчас кончу, — говорю ему, — не останавливайся.

Он хватает меня за горло, и я ловлю себя на том, что наслаждаюсь этими ощущениями, пока он доводит меня до оргазма.

Я кончаю с громким стоном, но не могу вымолвить ни слова, зажимая его голову между бедер, пока мое тело сотрясается на мраморной столешнице.

В ту секунду, когда Нокс отпускает меня, образ Шэдоу, плачущей на лужайке перед домом, вторгается в сознание.