Но так ли это?

Потому что если бы он любил, то понял бы, почему я все прекращаю. Черт, он бы хотел, чтобы я все закончила.

Он бы хотел, чтобы я поступила в колледж и встречалась с парнями моего возраста.

Он бы хотел, чтобы я была независимой, чтобы знала, что могу жить без него, прежде чем попытаюсь построить жизнь с ним.

Он бы хотел, чтобы я была свободной… потому что несправедливо ожидать, что девочка-подросток будет нести на себе бремя тайных отношений с женатым мужчиной постарше.

Несправедливо и то, что это отнимает у меня силы.

— Я знаю, Лео, но…

— Ты нужна мне, — умоляет он, словно это физически разбивает ему сердце. — Аспен, не оставляй меня.

Речь всегда идет о Лео.

Чего хочет он.

В чем он нуждается.

Речь никогда не идет обо мне.

Ничто и никогда не связано со мной.

— Прости, — шепчу, потому что действительно не хочу причинять ему боль. Я просто хочу, чтобы это закончилось, — но я должна поступить так, как будет лучше для меня.

Он снова начинает протестовать, но я вешаю трубку.

У меня такое чувство, словно огромный груз сняли с груди… будто я наконец-то снова могу дышать.

Не только потому, что я порвала с Лео.

Но и потому, что Нокс больше не может шантажировать меня.

Он больше не может держать это над моей головой.

Это знание наполняет меня почти ядовитым чувством власти.

Было бы здорово хоть раз лишить его контроля. Может быть, даже немного напугать в процессе.

Заставить его испытать все, что он заставляет чувствовать меня.

Спустившись на цыпочках по лестнице, захожу на кухню и беру с деревянной подставки большой нож.

Я почти отговариваю себя, потому что это чертовски безумно… но меня охватывает заманчивое, почти эйфорическое чувство, когда я выхожу на улицу в одной лишь футболке, держа в руке большой нож.

Мои шаги замедляются, когда я открываю заднюю дверь и вхожу в подвал. Двигаюсь медленно и осторожно, на цыпочках приближаясь к кровати, стараясь не разбудить его.

Здесь темно, если не считать света, исходящего от телевизора с плоским экраном в дальнем углу комнаты.

Когда я подхожу, Нокс все еще спит. Он лежит на спине без рубашки, в одних спортивных штанах. Сердце бешено колотится в груди, когда я продвигаюсь ближе, и не могу удержаться от рассматривания резких черт его великолепного лица, темной щетины, обрамляющей острую челюсть, подтянутых мышц рук и живота и впадин нижнего пресса, ведущих к тяжелой и мощной штуке между ног.

Кто бы мог подумать, что монстры могут быть такими красивыми?

С другой стороны… именно это и привлекает.

Красота — мощный афродизиак, который притягивает всех.

Собравшись с духом, приставляю нож к его горлу.

Его глаза распахиваются, но он не выглядит испуганным.

Черт, он даже не выглядит удивленным. Как будто спит с одним открытым глазом.

Господи.

Его горло сжимается от удара ножа, когда он сглатывает, но остается совершенно спокойным.

— Я больше не твоя пешка, — сообщаю ему, — с твоим шантажом покончено.

Его губы кривятся в ухмылке: — Хорошо, — опускает взгляд на нож. — Это все? Потому что я устал.

Черт возьми. Даже когда я приставляю нож к горлу, он все равно контролирует ситуацию.

Вдавливаю нож сильнее, надеясь напугать его. Его веки опускаются, а рука хватает мое голое колено.

— Почему ты здесь, Бродяга? — его мозолистая ладонь очень медленно движется вверх по внутренней стороне моего бедра. — Чего ты хочешь на самом деле?

Пронзительная дрожь вырывается на свободу, и я резко втягиваю воздух, когда он обхватывает меня между ног.

Ненавижу, что его прикосновения ощущаются проклятием и освобождением одновременно.

Правильное и неправильное.

Плохое и злое.

Его свободная рука скользит вниз по рельефному животу, пока не исчезает под спортивными штанами.

Мое сердце учащенно бьется о ребра, когда он спускает штаны по бедрам, и тяжелый член вырывается наружу, шлепаясь о живот.

— Это то, чего ты хочешь?

Когда я смотрю на него, моя реакция инстинктивна, потребность и желание переполняют. Хочу, чтобы он был внутри меня, наполнял меня… трахал меня.

Но я хочу, чтобы это было на моих условиях.

Не на его.

— Сними с меня трусики.

Просунув палец за пояс, он стягивает их вниз по ногам… намеренно не торопясь, чтобы подразнить меня.

Когда они доходят до лодыжек, я выхожу из них и откидываю ткань.

Все еще держа нож у его шеи, сажусь на него верхом, прижимаясь к члену. Но так как я не могу отвести от него глаз, мне приходится инструктировать его.

— Вставь член в меня.

Ожидаю, что он подчинится, но он сжимает член в кулаке, хватая другой рукой мое бедро и направляя.

Вставая на колени, медленно опускаюсь на него. Он такой большой, такой толстый, что мне становится больно, когда я растягиваюсь вокруг него. Закрываю глаза, насаживаясь, и он полностью входит в меня, кожу покалывает, соски напрягаются, и я наслаждаюсь этим ощущением.

Медленно начинаю двигаться. Втягиваю ртом воздух, когда его хватка на моем бедре усиливается, и он прикусывает нижнюю губу и стонет.

Он выглядит таким сексуальным… таким голодным. Как будто хочет этого даже больше, чем я.

Вижу, как из его шеи сочится тонкая струйка крови. Должно быть, я задела ее в какой-то момент. Продолжаю инстинктивно двигаться.

— Я…

— Не останавливайся, — он двигает бедрами, — не останавливайся, блядь. Продолжай скакать на моем члене как хорошая девочка.

О, Боже. Его бесстыдные, нуждающиеся требования поджигают мою кожу.

Стону, выгибая спину, и продолжаю. Он отвечает на мои движения, входя глубже и жестче.

Трахает меня так хорошо, что я, черт возьми, схожу с ума.

Так хорошо… что роняю нож.

Замираю, когда он выхватывает его, понимая, что только что дала ему преимущество.

Нет, даже больше… я только что отдала психопату-убийце оружие, которым он может убить меня.

У меня перехватывает дыхание, когда нож приближается, а выражение его лица становится диким.

Он собирается убить меня.

Глубоко вонзаясь, одной рукой хватает за воротник моей белой футболки, а другой разрезает ее ножом.

— Сними это.

Потянувшись к порезанной ткани, разрываю ее до конца, обнажая себя.

Я задыхаюсь, когда острый кончик ножа вонзается в мою грудь.

— Нокс…

Одним плавным движением он обхватывает меня за поясницу и переводит нас в сидячее положение. Застонав, наклоняет голову и слизывает кровь с небольшого пореза.

— Каждая частичка тебя приятна на вкус, — сжимая мои сиськи своими большими ладонями, он втягивает сосок в горячий, влажный рот. — Так чертовски хороша.

Наклоняю голову, выгибая спину, и закрываю глаза… теряясь в ощущении его теплых губ на моей коже и его члена, двигающегося глубоко внутри меня.

Держусь за него изо всех сил, пока его толчки набирают скорость.

О, Боже.

Он трахает меня так сильно, что боюсь, что кровать сломается.

Что я могу сломаться.

Он опрокидывает меня на спину, его рука обхватывает мое горло, прижимая к матрасу, пока он входит в меня все глубже.

Так глубоко, что уже не знаю, где кончаюсь я и начинается он.

Стону, втягивая воздух, когда он ласкает мой клитор свободной рукой. Он точно знает, какие прикосновения мне нравятся.

— Вот так. Кончи на мой член как хорошая девочка.

Грязные слова, которые мне нравится слышать.

Снова стону, царапая ногтями его руки, когда наслаждение достигает пика и оргазм захлестывает меня.

Однако именно эти глаза… эти пронзительные, огненные глаза, пристально наблюдающие за тем, как я кончаю, заставляют что-то внутри меня дрогнуть.

— Черт!

Яростный, почти звериный звук вырывается из Нокса, когда он вонзается в меня. Его хватка на моем горле усиливается, прежде чем я чувствую, как жидкое тепло наполняет мою киску, и прерывистый вздох вырывается из него.