Кто-то набросил на меня одеяло.

– Dai, andiamo (перев. с итал. ладно, поехали)!

Дверь машины захлопнулась. Dio (перев. с итал. господи), я действительно собирался выбраться из этого места? Это казалось слишком приятным, чтобы быть правдой. Я пытался прислушаться к происходящему, улавливая обрывки то тут, то там.

– Подожди!

– Что такое?

– Поступило сообщение о выстрелах, и карабинеры уже в пути. Они подойдут с севера, так что вы должны направиться на юг, чтобы избежать их.

– Grazie (перев. с итал. спасибо). Мы не смогли бы сделать это в одиночку без твоей помощи.

– Просто убедитесь, что он будет знать, когда проснется. Я хочу получить обещание, что моя семья будет в безопасности.

А, так это был человек Фаусто, тот самый, который поможет мне уничтожить империю Раваццани.

Хотя он был полезен мне в течение последнего года, я должен был задуматься, почему он не предупредил меня о нападении на мой дом на пляже. Хотел ли он, чтобы Фаусто схватил меня?

– Конечно, конечно, — сказал мой солдат. – А теперь позвольте нам уйти.

Еще двери захлопнулись, а потом заскрипели шины, когда машина уехала.

Они держали меня, чтобы я не шатался, но с каждым ударом и поворотом я боролся за сознание.

– Может, отвезти его в ближайшую больницу?

– Нет. К докам, как мы и договаривались.

– Но...

– Нам просто нужно доставить его на корабль. Там им займется врач.

– Я думаю, ему нужен не только врач.

– Нет... больница, — прохрипел я.

Это было едва ли больше, чем вдох, но они услышали меня. Нам нужно было уехать как можно дальше от Сидерно - и как можно быстрее.

Если я был прав, то весь ад был готов разразиться.

Фаусто

Когда я слизывал джелато с губ, Франческа лукаво ухмылялась. — Ты ведь хочешь сейчас, не так ли? Я вижу это в твоих глазах.

– И чего же, по-твоему, я хочу, amore (перев. с итал. любимая)? — спросил я, наклонившись ближе.

– Стоп. Ты не получишь этого, пока мы не вернемся домой. — Она оглянулась на магазин джелато. – Хотя я немного жалею, что не купила шоколад.

– Cioccolato, — поправил я.

Ее глаза остекленели, как тогда, когда я говорил с ней на грязном итальянском в постели.

– Боже, мне нравится, как ты это говоришь.

Я поцеловал ее в лоб. — Возвращайся в машину с Марко. Я принесу тебе немного на потом.

– Правда? — Она накормила меня еще одной ложкой мятного шоколадного мороженого.

– Ты самый лучший муж, который у меня когда-либо был.

Я игриво шлепнул ее по заднице прямо на прогулке. — Единственный муж, который у тебя когда-либо будет.

Повернувшись в сторону магазина, я вдруг почувствовал сильную боль в боку, но не увидел никого, кто мог бы ударить меня. Cazzo (перев. с итал. блядь), это больно. Удар отбросил меня на шаг назад, затем я упал на одно колено. Я не мог управлять своим телом, настолько сильной была боль.

Затем я понял, что произошло. Что происходило. Я предполагал, что это было неизбежно.

Мой мозг не мог функционировать, но мой рот все еще работал. — Франческа, — прохрипел я, желая, чтобы они доставили ее в безопасное место. В этот момент важна была она, а не я. Она была единственным, что имело значение.

Я видел, как ее рот открылся в крике, но ничего не вышло. Мои люди бросились вокруг меня, их шаги затихли, когда я рухнул на твердую землю, и голубое небо заполнило мое зрение. Я ничего не слышал, боль в нижней половине тела ревела в моем сознании, в ушах звенело. Я увидел Марко, который, казалось кричал на меня... и затем я ускользнул.

Глава двадцать три

Франческа

Я кричала.

Они оттаскивали меня от него, а я не могла перестать кричать.

Я царапалась и ныряла, изо всех сил пыталась вернуться к нему, весь мой мир лежал на земле, его кровь просачивалась на цемент.

Нет, этого не может быть. Они не могут забрать его у меня.

– Фаусто! — Я плакала. И плакала, и плакала, его имя повторялось на моих губах, единственной мыслью было быть с ним. – Нет, пожалуйста! Я должна быть там!

Они не слушали. Трое солдат упаковали меня в Range Rover и кричали, чтобы я не высовывалась. Я была в истерике, плакала и дрожала. Марко был с Фаусто, прижимаясь к его боку, а мой муж - о, господи. Его глаза были закрыты, и он был бледен как смерть. Нет, пожалуйста. Не забирайте его у меня.

Марко начал отдавать приказы, и они быстро подняли Фаусто, неся его к моей машине. Я придвинулась, освободив как можно больше места. Несто сел за руль, Джулио - на пассажирское сиденье, а мужчины положили Фаусто на заднее сиденье вместе со мной. Я обхватила его за плечи и потянула со всей силы, чтобы помочь ему забраться в машину, устроив его голову у себя на коленях, а Марко тоже забрался на заднее сиденье.

– Vai, vai (перев. с итал. давай, давай)! — Марко ударил кулаком по спинке водительского сиденья, чтобы поторопить Несто.

Машина рванула с места, но я не могла обращать внимания ни на что, кроме лица моего мужчины. Слезы текли по моим щекам, и я едва могла дышать сквозь рыдания. Он не мог умереть. Не здесь, не сейчас.

Я погладила лоб моего мужа и обняла его. Он был так неподвижен, его грудь едва шевелилась. Его оливковая кожа была тусклой, как будто кто-то отключил свет внутри него. — Paparino, — прошептала я. – Ты не можешь оставить меня.

– Франческа, — рявкнул Марко. – Мне нужна твоя помощь.

Я глубоко вдохнула. — Скажи мне, что делать.

– Мне нужно, чтобы ты поддерживала давление на его рану, пока я буду работать.

Я осторожно положила голову Фаусто на сиденье и присоединилась к Марко на подножке. Я дотянулась до середины Фаусто и положила руки на окровавленные полотенца, закрывающие рану. Было так много крови. Крови Фаусто. Она просочилась сквозь ткань и попала на мои руки. Мои руки дрожали, когда я надавливала, надеясь, что смогу остановить поток красного цвета.

– Просто продолжай крепко, равномерно давить на него, Фрэнки. Я не буду знать, с чем мы имеем дело, пока не увижу рану, — сказал Марко, доставая кейс из-под переднего сиденья.

Фаусто застонал, и я начала ослаблять давление. — Не обращай на него внимания, — огрызнулся Марко. – Лучше, чтобы он жил. Продолжай делать то, что делаешь.

О, Господи. Я не шевелилась, просто продолжала давить на окровавленные полотенца.

Не умирай, не умирай, не умирай. Это была мантра в моей голове, молитва отчаяния в мой самый темный час.

Теперь, надев хирургические перчатки, Марко раскрыл нож. — Вот, пусти меня туда.

Когда я отступила, Марко отодвинул в сторону окровавленную ткань, затем быстро разрезал жилет и рубашку Фаусто, обнажив рану. Кровь реками вытекала из тела моего мужа, и я закрыла рот рукой, стараясь не завыть от ужаса.

Марко не дрогнул, выражение его лица было спокойным. Он облил Фаусто водой из набора и ввел в рану Фаусто пластиковую трубку, наполненную белым веществом. Затем он надавил на шприц и ввел в Фаусто все, что было в трубке.

Я видела, как белое вещество мгновенно расширяется, а кровь замедляется.

– Что это было?

– Физраствор для очистки области и специальные губки. Они расширяются, чтобы заполнить рану и остановить кровотечение.

– Откуда ты знаешь об этих вещах?

Он вернулся к делу. — Я был медиком в армии.

Я почувствовала прилив надежды. Слава Богу, Марко был здесь. — И что теперь?

Он достал большую пластиковую упаковку, разорвал ее и наложил повязку на живот Фаусто. К ней прилагалась большая подушечка и что-то похожее на странную пластиковую ручку. — Мы должны обмотать этим его середину. Я немного приподниму его. Держи эту подушечку и подведи другой конец бинта под него.

Марко просунул руки под Фаусто и приподнял, а я быстро проделала то, что он описал.

– Теперь подними бинт вверх, перекрути его один раз и просунь через пластиковую защелку.