Отвлекающий маневр? От его тона у меня задрожала кожа. В помещении витала опасность, настолько сильная, что я чувствовала ее запах. Станет ли он теперь брать меня против моей воли?

Момент был прерван, когда Мариэлла протянула руку через его плечо и вернула ему телефон. — Малыш, ее руки, — сказала она по-английски.

С меня быстро сняли повязку и оставили там, стоя на коленях на полу. Что происходило? Чувство освобождения охватило меня, когда Энцо начал писать на своем телефоне, не обращая на меня внимания, а охранники ушли. Сжавшись, я перевела дыхание и постаралась не думать о том, как была близка к смерти. Мариэлла положила руку мне под локоть и подняла меня на ноги. — Ты его привлекаешь, — тихо сказала она. – Если захочешь присоединиться к нам, всегда пожалуйста. И, вероятно, это заставит Фаусто ревновать. — Побудить ревность у мужчины, которого я ненавидела, представлялось ужасной причиной для секса втроем. – Категорически нет, — сказала я. – Но теперь ты должна мне помочь. Пожалуйста. Мне нужно покинуть Италию.

В ответ она слегка покачала головой. — Он прикончит меня, если я стану помогать тебе в побеге.

– Никому из нас здесь небезопасно. Идем со мной. Так мы сумеем помочь друг другу.

Глаза Мариэллы были плоскими и покорными, когда они встретились с моими. — От них не убежать.

Глава пять

Фаусто

Я заметил, что что-то не так, как только Джулио, Марко и пятеро моих людей собрались в моем кабинете на яхте. Мы кинули якорь у побережья Неаполя, неподалеку от пляжного домика Энцо.

– Отец, — сказал Джулио наиболее разумным тоном. – Ты должен сесть.

Марко нахмурился, прекрасно зная меня, чтобы понимать, как это прозвучало. Ни один человек не сказал мне успокоиться или сесть. Я был глава этой ндрины, капо, и я никогда не мог показать слабость. — Говори, — рявкнул я, оставаясь на ногах.

– Пришло сообщение от Д’агостино, — сказал Марко. – Это ужасно.

Я по достоинству оценил его прямоту, но внутренности все равно сжались. Что Д’агостино сделал с ней? Если он сделал ей больно, я бы взорвал весь Неаполитанский залив, отымел бы его труп, а потом принялся бы за его жену и детей. — Показывай.

Джулио передал мне телефон, и я замер. Моя прекрасная девочка стояла на коленях, ее лицо было залито слезами, а в рот ей был засунут «Глок» (прим. от редакт. фирма оружия).

Энцо держал ее привязанной, веревки охватывали ее тело под грудью, и я видел ужас в ее глазах.

Красный туман заволок мой мозг.

Я ничего не мог соображать, гнев был так стремителен и яростен, что я швырнул телефон через всю комнату, где он разбился о стену. С рычанием я двумя руками перевернул стол, бумаги разлетелись, а ноутбук упал на пол. Уголком глаза я увидел, как Джулио приказывает солдатам покинуть кабинет, но я был слишком поглощен тем, что поднял стул и швырнул его через всю комнату, чтобы беспокоиться об этом. Я был берсеркером (прим. от. редакт. воины из древнегерманской и древнескандинавской мифологии. Считается, что они отличались неистовостью в сражениях), стремящимся уничтожить все на своем пути.

Я разнес комнату в дребезги. Сломал мебель, разбил лампы. Обрамленные картины были брошены на пол, где стекло разбилось вдребезги. В один момент я порезал руку, но не остановился. Я никак не мог избавиться от образа любимой девушки, с которой жестоко обращались. Пытали.

Только из-за меня.

Это по моей вине. Я прогнал ее и оставил ее в качестве мишени для своих врагов. И за что же? Она только хранила тайну моего сына. Я должен был по достоинству оценить такую преданность моей собственной плоти и крови. Но вместо этого я изгнал ее. Моя любимая, мать моего ребенка.

Porca puttana (перев. с итал. черт побери)! Я зарылся руками в волосы и сильно потянул за пряди, уверенный, что разрываюсь по швам. Я обязательно должен был вернуть ее. Я был обязан вернуть ее и содрать кожу с костей Энцо. И тогда я каким-то образом смогу убедить ее простить меня.

Прошу тебя. Господи, пожалуйста, не отнимай ее у меня.

Я не уверен, что смогу это перенести. Несмотря на то, что смерть Люсии была трагедией, она не погубила меня. Напротив, я посвятил себя убийству виновных и воспитанию сына. Расплата за ее смерть была холодной и безжалостной, в основном потому, что я знал, что от меня этого ждут.

Но потерять Франческу? Это сломало бы меня.

В памяти снова возник образ пистолета в ее рту, и я схватил еще один стул, собираясь швырнуть его в стену, но Джулио и Марко внезапно оказались позади меня. Они крепко держали меня, даже когда я рычал и вырывался, как дикая собака.

– Отец, basta (перев. с итал. хватит), — сказал мой сын. – Пошли займемся ее возвращением.

Понадобилось несколько минут, но дымка постепенно начала рассеиваться, и я снова смог думать. снова. — Я в порядке.

Марко и Джулио отпустили меня, и я расправил свои манджеты дрожащими руками. — Мы отправляемся сегодня вечером.

– Рав, - начал Марко. – Мы не готовы. Мы ждем сицилийцев.

Я провел сделку с некоторыми из моих соратников по Cosa Nostra в обмен на их помощь в убийстве Энцо и возвращении Франчески. — Передайте им, что у них есть — я сверил часы — четыре часа, чтобы приехать сюда, иначе сделка расторгнута. И наше перемирие тоже.

– Черт, — пробормотал Джулио, потирая глаза пальцами.

Марко нахмурился. — Мы не должны начинать войну из-за этого. Это повредит бизнесу.

– Я развяжу тысячу войн, чтобы вернуть ее.

– Так подумай о Crimine (прим. от редакт. груое нарушение, за которое идет наказание ), — сказал он, напомнив мне о ежегодном собрании La Provencia (прим. от редакт. В его состав входят главные члены Ндрангеты, которые принимают решения по важным вопросам, относящимся к организации, и разрешают споры), главарей Ндрангеты, которое приближалось. Она проводилась в горах, и многие из наших важных решений и союзов были приняты там. – Они будут ждать, что ты ответишь за это.

– Я буду делать все, что захочу, кузен, и эти старики меня не остановят. Не тогда, когда я принесу наибольшую прибыль.

– Папа, она... — Джулио, похоже, с трудом подбирал слова. – Мы должны помочь ей сбежать от Д’агостино, но потом ты должен отпустить ее. — Я ничего такого не сделал бы. Мой сын, однако, мог верить во все, что что пожелает. Он скоро узнает, как я намереваюсь поступить с Франческой. – Конечно, — солгал я. – Сейчас вы двое можете идти.

Марко взглянул на Джулио. — Ступай, скажи им, чтобы готовились. — После того как мы остались одни, мой кузен бросил на меня жалобный взгляд, от которого у меня заскрипели зубы. – Рав, тебе лучше быть готовым к худшему. Она - обуза, а Энцо...

– Она не обуза, она мать моего ребенка. И Энцо сохранит ей жизнь, хотя бы для того, чтобы с ее помощью пытать меня. — Именно так я бы и поступил, в конце концов.

– Как думаешь, он знает, что она беременна?

От такого предположения мои яйца чуть не втянулись в тело. Я должен был верить, что Энцо не знает, в противном случае он бы использовал эту информацию в своих интересах. Безусловно, Франческа была достаточно умна, чтобы попытаться скрыть беременность как можно дольше. — Сомневаюсь, иначе он бы упомянул об этом.

– И все же, тебе нужно оставаться разумным и не позволять своему характеру брать верх над тобой. Это означает, что не нужно злиться, если она захочет уйти, когда мы ее вернем.

Это была моя женщина, и я никогда не позволю ей уйти. — Тебе не стоит беспокоиться.

– Моя работа - переживать, помнишь? А со всем происходящим, похоже, это более чем постоянная работа.

– Как только мы вернем Франческу, ты сможешь взять отпуск.

– И оставить тебя разбираться с Энцо в одиночку? Я так не считаю. Кроме того, нам нужно узнать, почему никто не следил за камерами в пляжном домике, когда ее похитили.

Вик находился на дежурстве в тот день, но он не был охранником, как таковым. Он больше походил на компьютерного хакера. Он проработал в моей команде почти семь лет, а последние три года работал в моем доме. — Ты не веришь в историю Вика об обновлении системы безопасности?