– До скорого, — сказала я, направляясь к двери.

– Я не представляю, во сколько я приду в постель. — Он нацепил очки для чтения, которые увеличивали его сексуальность на тысячу градусов. – У меня еще много работы.

– Хорошо.

Я стояла у двери в замешательстве. Потом я почувствовала липкость между бедер и решила сходить в душ. Я выскользнула в коридор и поднялась наверх. Только когда я ступила под горячую воду, я кое-что поняла.

Все время, пока он трахал меня, он не сказал ни слова. Вообще ни слова.

Фаусто был болтуном, и мне нравился его грязный рот. Но сегодня он был жутко молчалив.

Он также не поцеловал меня в губы.

Хм.

Глава четырнадцать

Франческа

Полный мочевой пузырь разбудил меня посреди ночи. Сходив в туалет, я заметила, что сторона кровати Фаусто была идеально аккуратной. Он все еще не спал или спал где-то в другом месте?

Мне было все равно. Мне не нужно было его тепло рядом со мной, чтобы уснуть. Или в том, как нежно он обнимал меня по утрам.

Кроме того, я все еще была рассержена на него. Ну и что, что он не говорил грязных слов и не целовал меня? Подождите, это было неправильно. Он говорил грязно с самого начала, вплоть до...

Я втянула воздух. Вот и все. Он был прежним, контролирующим, грязным человеком до того момента, как спросил, кому я принадлежу. Когда я не ответила, все изменилось.

Этот мудак.

Моя грудь горела, когда я уставилась на кровать. У него хватило гребаных нервов обидеться на меня - на меня! - за то, что я не сказала, что принадлежу ему. Он что, думал, что его волшебный член заставил испариться весь мой гнев и обиду?

Переполненная праведным гневом, я схватила свой шелковый халат и выскочила из спальни. Я проверила комнаты для гостей в нашем крыле, но все они были пусты.

Тогда я спустилась в его кабинет, где обнаружила, что дверь открыта, а комната не была занята. Не успокоившись, я продолжила поиски. Я осмотрела кухню и столовую. В гостиной я проверила внутренний дворик. Нет Фаусто.

Он же говорил, что здесь есть тренажерный зал и внутренний бассейн?

Помещения охраны находились в восточной части замка, поэтому я обычно избегала этой части. Я направилась в ту сторону, открыв дверь, через которую никогда раньше не проходила. Изнутри доносились звуки телевизионной передачи, и я пошла на шум. Справа находилась большая комната, полная мониторов, а за столом сидели два человека Фаусто и смотрели итальянскую передачу на ноутбуке.

– Buona sera, signorina (перев. с итал. добрый вечер, мисс), — сказал один из мужчин, поднимаясь. – Вам нужен дон Раваццани?

Я поплотнее натянула халат. — Да. Вы знаете, где он?

– В спортзале. — Он указал в том направлении, в котором я шла.

– Grazie (перев. с итал. спасибо).

Я продолжила идти по коридору, пока не нашла спортзал. Конечно, я увидела Фаусто через маленькое окошко в двери. Он был в длинных шортах и без рубашки, пот катился по его телу, когда он бежал по беговой дорожке.

Я открыла дверь. — Вот наглец, мать твою.

Он не повернулся. — Почему ты не в постели, Франческа?

Он даже не запыхался, что было умопомрачительно, но у меня не было времени разбираться в этом сейчас. Я подошла к нему вплотную. — Ты злишься, потому что я не сказала, что принадлежу тебе.

Его рот сжался.

– О, господи! Я не могу в это поверить. — Я указала на его лицо. – Ты не можешь злиться на меня ни за что до конца времен, ты, stronzo (перев. с итал. мудак). Ты что, думал, я буду падать ниц, чтобы признаться тебе в любви, как только ты вытащишь свой член? Если так, то ты, мать твою, полностью заблуждаешься.

Он надавил на кнопку «стоп» на беговой дорожке, и лента стала замедляться.

– Бред? Это ты так называешь, когда раздеваешься для меня? Когда умоляешь меня о члене? Это ты бредишь, Франческа. Мы оба знаем, что ты принадлежишь мне. Ты всегда будешь принадлежать мне.

– Нет, не принадлежу. Ты потерял право на владение в тот момент, когда выгнал меня и своего нерожденного ребенка из дома! Ты сказал, что я для тебя умерла.

Ужасно, но мой голос надломился на последней фразе. Я глубоко вздохнула. Я не буду плакать перед этим человеком.

Он соединил ладони и наклонил голову, прикоснувшись кончиками пальцев к губам. —Прости меня за то, что я так говорил, и за то, что причинил тебе боль. Но я вступил в братство Ндрангета, чтобы вернуть тебя. Не говоря уже о том, что я рискую вступить в войну с каждым из союзников Д'агостино, чтобы заполучить тебя, в то время как GDF дышит мне в затылок. Все моя жизнь висит на волоске, Франческа, но мне все равно. Я буду сражаться до смерти, чтобы удержать тебя здесь.

Я понятия не имела, о чем он говорит. — Если бы ты не выкинул меня, ничего из этого даже не понадобилось бы.

Он вскинул руки, сошел с беговой дорожки и начал метаться. — Я знаю, и утопаю в гребаном сожалении об этом!

Он схватил небольшую гантель и швырнул ее в зеркало, которое с нечестивым треском разлетелось на миллион крошечных кусочков. Я закрыла уши, пригибаясь. Один из охранников ворвался в дверь с пистолетом наготове, но Фаусто поднял руку. Они быстро обменялись взглядами, и охранник ушел.

– О чем ты жалеешь, Фаусто? О том, что потерял свою маленькую игрушку? Или о том, что я проявила лояльность к твоему единственному сыну и наследнику, а ты воспринял это как некий выпад против тебя?

Грудь Фаусто вздымалась, когда он склонил голову. — Я сказал тебе, что люблю тебя. Мне нужна каждая частичка тебя, как это было раньше. Но ты продолжаешь сдерживаться. Ты хочешь, чтобы я относился к тебе, как к Катарине? Хорошо, я буду обращаться с тобой как с Катариной.

– Я не хочу, чтобы ты относился ко мне как к Катарине. Я хочу, чтобы ты дал мне пространство, чтобы, я не знаю, возможно, я могла обдумать то, что произошло со мной за последний месяц. Ты ведешь себя невероятно эгоистично и жестоко по отношению к тому, кто совершенно не виноват!

– Ты пришла ко мне, умоляя об услуге, в этом красном нижнем белье. И ради чего? Неужели ты так запросто продаешься? Мне не нужна шлюха. Мне нужна женщина, которая отдает мне себя, которая отдается мне так сладко, что я мог бы задохнуться.

– Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, il Diavolo, я зарежу тебя во сне. А оттрахать тебя на диване значит сдаться. Тебе это нужно в письменном виде?

– Ты позволяешь мне владеть твоим телом, но это все. Все остальное под замком, и я могу злиться из-за этого.

– Тогда злись на себя. Я даю тебе все, что могу сейчас, пока не смогу снова доверять тебе. Если вообще смогу тебе доверять.

Зарычав, он запустил пальцы в свои волосы, дергая за густые пряди, как будто мог вырвать их из головы. — Скажи мне, что мне нужно сказать! Mi dispiace, perdonami (перев. с итал. мне очень жаль, прости меня). Это сводит меня с ума.

– Ты ничего не можешь сказать. Ты утверждаешь, что любишь меня, но пытаешься отправить меня из комнаты сегодня вечером, говоря мне, что это семейное дело, которое не касается меня. Я твоя семья, Фаусто? Наш ребенок будет твоей семьей? Ты должен, черт возьми, решить.

– Ты знаешь, что я имел в виду не это.

– Действительно? Серьезно? На данный момент ты нарушил все свои обещания, которые когда-либо давал мне. Так что прости меня, если я больше не поверю ни одному твоему слову.

Он фыркнул: — Мне не нравится, когда меня называют лжецом.

– Не сомневаюсь, капо, но это не отменяет того факта, что ты им являешься.

Повернувшись на пятках, я вышла из зала и захлопнула за собой дверь. Оба охранника смотрели, как я прохожу мимо, с открытыми от удивления ртами и огромными округлившимися глазами. Я продолжала идти.

Одно я знала точно: сегодня я буду спать в своей старой комнате. В жопу Фаусто и его удобную кровать.

Фаусто

Утро внесло некоторую ясность в мои проблемы с Франческой, как и дневной свет, вспыхнувший над моими виноградниками на рассвете. Пока я пил свой эспрессо и наблюдал за рабочими, прибывшими на la vendemmia, я думал о своей семье. Так долго в ней были только Джулио, Зия и я. Да, были еще кузены, но мой сын и моя тетя были двумя людьми, которые имели для меня самое большое значение. За любого из них я с легкостью принял бы пулю в любой момент.