Все глаза следили за мной, когда я начал хромать вокруг стола. — И я начал думать. Зачем кому-то помогать Д'агостино? Кому нужно было больше денег? Может быть, у кого-то были долги из-за азартных игр или бывшая жена требовала слишком большие алименты? Или, может быть, жена постоянно перерасходует свое пособие.

Когда я оказался прямо за спиной Моммо, я сказал: — Отец учил меня одной вещи: никогда не доверяй другу, который приходит к тебе с улыбкой во время кризиса. Потому что он замышляет твое убийство за твоей спиной.

Моммо замер, сигара была на полпути ко рту, и тогда я набросился на него.

С треском раздвинув трость, я обнажил тонкое лезвие, которое приставил прямо к горлу Моммо. Стулья заскрежетали, а потасовка позади меня показала, что Марко сдерживает человека Моммо. Не обращая внимания на остальных, я держал, потного урода в своей хватке, стальной клинок у его дыхательного горла. — Это ты, Моммо, друг моего отца, выступил против Раваццани, чтобы помочь этому жалкому куску дерьма.

– Я бы никогда не предал тебя, — задыхался Моммо.

– Cazzata (перев. с итал. дерьмо). Ты предал, и человек из моей команды, которого шантажировал Д'агостино, подтвердил это.

Моммо попытался взглянуть на Боргезе. — Давайте уладим это между собой. Пусть мы с Раваццани поговорим наедине.

– Нет, — огрызнулся я, затем наклонился, чтобы прошептать Моммо на ухо. – Помнишь, ты советовал мне не позволять женщине делать меня слабым?

– Фаусто.

– Но ты позволяешь своей жене делать тебя слабым, Моммо. Она тратит больше, чем ты зарабатываешь, не так ли? Этого никогда не хватает, а у тебя не хватает смелости сказать ей «нет». Поэтому ты решил объединиться с Д'агостино, чтобы обокрасть меня, похитив мою женщину, чтобы отвлечь меня. Allora (перев. с итал. тогда), разве это похоже на то, что сделал бы сильный мужчина?

– Ты дурак, — шипел Моммо. – Трахаешь эту шлюху в доме своего отца.

– В этом и есть разница между нами, ты, жалкая свинья. Моя женщина не делает меня слабым. Она делает меня сильнее, настолько сильнее, что я готов перерезать тебе глотку прямо здесь, перед всеми этими людьми.

Я дернул рукой и перерезал ему горло, не забыв перерезать обе сонные артерии. Темно-красная кровь хлынула на мои руки и на стол, фонтаном смерти, но никто не шелохнулся, когда Моммо повалился вперед. Никто не пришел, чтобы попытаться спасти его. Они знали лучше.

Кровь стекала на пол, пока я собирал свою трость обратно. Вздохи Моммо становились все слабее, пока я возвращался на свое место. Когда я сел, Моммо был уже мертв.

Глаза Боргезе были большими и круглыми. — Раваццани, ты не можешь...

– Моммо и Д'агостино работали вместе, а это значит, что Моммо знал о покушении на мою жизнь. Это делает нас врагами. И позволь мне сказать сейчас, любой другой человек, который предаст меня, будет наказан аналогичным образом.

В комнате воцарилась тишина, только кровь капала на старый камень.

Прочистив горло, я сказал: — У меня есть еще один вопрос для обсуждения, а потом я должен вернуться в Сидерно.

– Ты не останешься на отдых? — спросил Боргезе.

– Нет. Однако мне нужно кое-что сказать всем вам. — Я заставил себя расслабиться. – Мой сын, Джулио, гей.

Неверие смотрело на меня со всех сторон. Некоторые выражения быстро превратились в жалость, потому что они знали, что означает мое откровение.

Я продолжил: — Он решил уйти, жить жизнью вне нашего мира. Хотя я продолжаю очень сильно любить его, он больше не является моим наследником и не имеет никакого отношения ни к моей семье, ни к нашему бизнесу. Я прошу всех вас отпустить его свободно и безопасно, чтобы он построил жизнь, которой сможет гордиться.

Мужчины неловко сдвинулись с места. — Sì, sì (перев. с итал. да, да), — пробормотал один, в то время как другой сказал: – Certo (перев. с итал. Конечно). — И так по кругу, и так каждый мужчина соглашался позволить моему сыну жить свободно от Ндрангеты.

Боргезе поднялся на ноги и обратился к залу. — Я думаю, мы все можем согласиться с тем, что времена меняются. Никто за этим столом не должен бросать камень, пока не будет уверен, что его дом не сделан из стекла, верно? И кроме того, бизнес - вот что действительно важно.

– Деньги - вот что действительно важно, — сказал кто-то, и по комнате пронесся смех.

Я встал и потянул за манжеты, чтобы расправить их. — Я клянусь здесь, перед всеми вами, что любые геи в ваших семьях не имеют для меня никакого значения. Как сказал Боргезе, главное - это бизнес.

Не промедлив ни секунды, я вышел из зала заседаний, Марко следовал за мной. У монахов был ящик для сбора пожертвований возле входной двери, поэтому я достал бумажник и вынул все наличные, которые у меня были, около семи или восьми тысяч евро. Я засунул все это в ящик для сбора денег, затем вышел и сел в машину.

Пора было ехать домой.

Глава двадцать девять

Франческа

Я волновалась все время, пока его не было.

Когда Фаусто должен был вернуться, я стояла в прихожей, а Несто, прислонившись к стене, наблюдал за мной. Он не отходил от меня во время отсутствия мужа, только когда я выходила в туалет. Я знала, что это было сделано для моей безопасности, но я бы предпочла, чтобы взгляд Фаусто был направлен на меня.

После того как Зия отругала меня за потертости на плитке в прихожей, она потащила меня на кухню, чтобы приготовить курицу в лимонном соусе и гарнир из жареных баклажанов. На десерт она подала тартуфо, что напомнило мне о Джулио и нашем ужине, когда я впервые оказалась в Сидерно. Я начала плакать.

Зия покачала головой. — Ему лучше. Он хороший мальчик, но ему никогда не нравилась эта жизнь, не такая, как должна быть, чтобы руководить. Твой сын возьмет на себя ответственность, когда придет время.

Это был разговор для другого дня. Я ни за что не решала судьбу своего ребенка таким образом. Мне было все равно, что сказал Фаусто - наши дети сами примут решение.

– Это гормоны, — сказала я ей. – Я все время плачу. — В последнее время это было правдой.

Потеря близкого друга и выстрел в Фаусто превратили меня в плачущую беспорядок.

– Basta (перев. с итал. достаточно), — сказала Зия. – Ты должна оставаться сильной. Ты - La Donna (перев. с итал. женщина).

– La Donna?

– Sì (перев. с итал. да), Donna Ravazzani, — сказала она. – Ты - жена дона Раваццани.

Я посмотрела на Несто в поисках подтверждения. Он кивнул один раз. — Так мы вас называем, особенно после того, как дон Раваццани был ранен.

La Donna. Вот дерьмо.

Я не ожидала этого.

– В последние несколько недель ты вжилась в свою роль, — сказала Зия, кивнув. – Мы все тобой очень гордимся.

Я прикусила губу, чтобы скрыть улыбку. Они гордились мной? Никто никогда не говорил мне этого раньше, кроме Фаусто. — Я буду стараться изо всех сил. Я никогда не думала, что моя жизнь сложится именно так.

Зия потрясла деревянной ложкой. — Ты нужна ему. Никогда не забывай об этом.

И господи, он был мне нужен.

Входная дверь открылась и закрылась. Я начала вставать, но Зия шипела на меня. — Оставайся. Пусть он придет и найдет тебя. Эти люди - охотники, понимаешь?

Я не могла удержаться от смеха. Неужели это был ее совет?

Я ждала, стараясь казаться спокойной, пока тиканье трости становилось все громче.

Затем появился мой мужчина, его лицо было изможденным, но великолепным. Я начала ухмыляться - пока не увидела кровь на его костюме.

Вскочив на ноги, я прокричала: — Что, блядь, с тобой случилось?

Он поднял свободную руку. — Я в порядке, любимая. — Затем кивнул Несто, который быстро исчез в коридоре.

Зия подошла к нему, и Фаусто наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Кровь высохла, — сказал он. – Я ничего не занес в дом, клянусь.

Она погладила его по лицу. — Хороший мальчик. Теперь иди, будь добр к своей жене. Она очень волнуется.

Зия вышла из кухни, и Фаусто подошел, его взгляд мягко окинул меня с головы до ног. — Mia bella moglie (перев. с итал. моя красавица-жена), — пробормотал он, прижимаясь своим ртом к моему. – Мне нравится эта футболка.