Она понизила голос и наклонилась ко мне. — Тебе не нужна хорошая жена. Она тебе надоест через день.

Возможно, она была права. Я сдвинулся, чтобы поцеловать ее, моя грудь вздымалась от величины того, что я чувствовал к этой женщине. Я любил ее так чертовски сильно.

Мне было все равно, что сидящие впереди мужчины знали, что я целую свою жену, в то время как губы Франчески были такими страстными, а рот таким горячим. Ее сиськи были прижаты к моей руке, ее нога беспокойно перемещалась по моей, как будто она пыталась подойти ближе. Я скользнул рукой по ее голому бедру, желая услышать ее хныканье.

Затем ее желудок заурчал. Громко.

Я отстранился и увидел, что ее лицо стало ярко-красным. Она прикусила губу. — Прости. У меня не было возможности пообедать.

– Почему?

– Не хмурься на меня, — огрызнулась она. – В тот момент ничего хорошего не прозвучало. Ничего страшного.

– Это очень важно. Ты нужна моему сыну или дочери, чтобы оставаться здоровой, жена.

– У меня все под контролем. Мне не нужно, чтобы ты лез в мои дела.

Ее легкомысленное отношение не успокоило меня. — Твои дела - это мои дела. Или ты забыла?

Через несколько дверей от здания, где находился кабинет ее врача, был магазин джелато. Я взглянул на жену и быстро принял решение. решение. —Остановись, Несто.

Енцо

Меня разбудил шум. Но в подземелье никого не было. Теперь я был уверен, что мне что-то послышалось.

Мой мозг пытался сосредоточиться, но это было похоже на движение по зыбучим пескам. Я онемел и ослаб, и каждая секунда, проведенная в сознании, казалась часом.

Вот. Я снова услышал звук. Это была дверь.

Cristo (перев. с итал. христос)! Нет, нет, нет.

Я задрожал, страх наполнил мои вены, как ледяная вода. Я попытался вспомнить слова молитвы, которые еще мог вспомнить. Пожалуйста, помоги мне.

На этот раз их было больше. Я насчитал по меньшей мере восемь человек, спускающихся по лестнице. Они двигались медленнее, чем обычно. Но зачем спешить, подумал я? Я никуда не собирался уходить.

Я слышал шепот, но не мог его разобрать. Это было странно. Обычно Фаусто кричал на меня, дразня, как только входил в подземелье.

Они подошли ближе, но я не стал смотреть. Мне не нужно было видеть его самодовольное удовлетворение, увидев меня, голого и обмякшего, на полу подземелья. Я молился, чтобы он убил меня быстро, но я знал, что он этого не сделает.

Пожалуйста.

– Дон Д'агостино.

Никто не называл меня этим именем уже довольно долгое время. Я открыл свой здоровый глаз и прищурился, пытаясь разглядеть лицо.

Я знал это лицо.

Это был один из моих людей.

– Дон Д'агостино, — вздохнул он, окидывая взглядом мое изуродованное тело. – Благодарение Богу, вы живы.

От переполнявшего меня облегчения на глаза навернулись слезы, я закрыл глаза и расслабился на грязном полу. Dio santo (перев. с итал. черт возьми)! Они пришли за мной. Наконец-то, блядь.

Раваццани не знал, что у меня есть близкие люди, которые будут работать, чтобы вытащить меня, и я молился каждое утро, чтобы этот день настал. Я уже почти потерял надежду. После последнего визита Фаусто я был уверен, что мое время вышло.

Но я продержался достаточно долго. Скоро я буду свободен.

Вокруг меня раздавались голоса. — Он не может идти. Нам придется нести его.

– Но я думаю, что у него вывихнуто плечо.

– Мы не можем вправить его сейчас. У нас нет времени.

Послышался шорох, и я почувствовал, как мое тело сдвинулось, когда они встали на место. Когда меня подняли, я издал жалкий скулеж, больше похожий на раненое животное, чем на человека. Боль была мучительной.

Поднимаясь по лестнице, я, должно быть, потерял сознание, потому что в следующий момент мы оказались на свежем воздухе. Вдалеке раздались выстрелы, и я приоткрыл веко, чтобы посмотреть, где мы находимся.

Они несли меня по бокам замка Фаусто. Тела усеивали землю, грязь под ними была темной и влажной. Мои люди окружили меня, по крайней мере, десять человек, одни держали меня, другие защищали.

От толчков и перемещений меня чуть не стошнило, не то чтобы у меня что-то было в желудке.

Один из моих людей выстрелил из пистолета, звук был одновременно знакомым и странным после столь долгого пребывания в изоляции. Я едва мог дышать, когда раздалось еще несколько выстрелов, надежда и ужас застряли в моем горле. Если бы меня остановили сейчас, когда я был так близок к свободе, это было бы хуже, чем вообще не иметь шанса. Им пришлось бы пустить мне пулю между глаз прямо здесь, потому что я ни при каких обстоятельствах не вернусь в эту темницу.

Они начали кричать, но я был слишком слаб и испытывал тошноту, чтобы понять, что что мне говорили.

Вместо этого я начал молиться.

Фаусто

Несто бросил обеспокоенный взгляд на Марко, а затем посмотрел на меня в зеркало заднего вида. — Но, дон Раваццани…

– Здесь, — повторил я резким тоном, который, как знали мои люди, был приказом. Я ценил его осторожность, но мы хорошо вооружены, а акушер находится всего в нескольких дверях. Не было причин, по которым я не мог бы прямо сейчас угостить свою женщину джелато.

Несто сбросил скорость, направляя машину к обочине, затем остановился.

Франческа заглянула мне через плечо. — Что происходит? Почему мы здесь остановились?

Я открыл дверь и вышел. Машина позади нас тоже остановилась, и мои люди поспешили на тротуар, чтобы предложить защиту. Марко был рядом со мной, его внимательный взгляд изучал улицу, его тело было напряжено и готово. Я слышал, как зажужжал его телефон, но он проигнорировал его.

– Что случилось? — спросил я его.

– Нет, но давай сделаем это быстро.

Я протянул руку Франческе, и ее пальцы встретились с моими. — Dai, andiamo (перев. с итал. давай, пойдем). — Я помог ей выйти из большой машины. – Я хочу тебя накормить. Давай купим тебе джелато.

– Ты купишь мне джелато. Прямо сейчас? — Она одарила меня своей тайной дразнящей улыбкой, которая говорила, что она знает, как сильно я ее люблю. Ради этой улыбки я готов на все.

– Для джелато никогда не бывает плохого времени, правда? — Я обнял ее за талию и притянул к себе, пока мы шли внутрь. – Я знаю, как сильно ты его любишь. И я знаю, что ты голодна.

В магазине было пусто, поэтому она не торопилась с выбором, попросив на пробу три или четыре разных вкуса. Когда она остановилась на мятной шоколадной стружке, она улыбалась и смеялась. Марко и Несто ждали снаружи, как защитная стена, и я открыл ей дверь. Она подождала меня на дорожке, затем протянула ложку. — Вот, попробуй.

– Ты уверена? — Я усмехнулся ей. – Мне говорили никогда не отбирать еду у беременной женщины.

Она закатила глаза, но захихикала. — О, женоненавистничество. Ты безнадежен, муж.

Ее счастье пропитало мои кости, став бальзамом для всего того насилия и жестокости, с которыми я сталкивался ежедневно. Как будто темные тучи, нависшие над моей душой, расступились только для нее, чтобы впустить ее дерзкий рот и стойкий дух.

Я схватил ее за руку и наклонился за джелато.

Енцо

У меня сильно кружилась голова, поэтому пришлось держать глаза закрытыми. Крики и стрельба становились все громче, интенсивнее, пока мы шли. Один из мужчин, тащивших меня, споткнулся, и ужасная боль пронеслась по всему телу. Я почувствовал, как мой желудок взбунтовался, но мне каким-то образом удалось удержаться от рвоты.

Если бы они уронили меня, я не уверен, что пережил бы это.

– Почти пришли, дон Д'агостино, — сказал один из моих людей.

Я услышал гул автомобильного двигателя, самый прекрасный звук, который я когда-либо слышал, не считая первых криков моих детей, когда они родились.

– Откройте дверь!

Еще выстрелы рядом, а потом меня уложили на прохладное кожаное сиденье.