— Хозяин, — осторожно спросил Хим в его разуме, — но ведь… вы так не считаете? Или… вы всё же решили, что Адральвез предал вас?

— Не считаю, — ответил ему Сареф, — у нас нет информации и доказательств, и пока они не появятся, я не смогу вынести решение. Но я должен думать о нашей безопасности, Хим. Не забывай, Ильмаррион слышит все наши разговоры. И ему явно не понравится, что я подталкиваю членов Дома Агьялт думать о том, о чём им думать по долгу службы не положено. Поэтому мне пришлось сказать эти слова. Если Ильмаррион будет думать, что я, наконец-то, теряю лояльность к клану Зинтерра — один раз он мне спустит с рук такую шалость.

— Это было очень мудро и дальновидно, хозяин, — с почтением заметил хилереми.

— Что поделать, — Сареф улыбнулся; даже такая простая и ожидаемая похвала прибавила ему немного настроения, — мы находимся в клане Айон уже 3 месяца, и неизвестно, сколько просидим ещё. Поэтому мудрость и дальновидность для нас не роскошь, а залог выживания…

Через несколько дней Сареф гулял по поместью драконов. Он уже достаточно освоился здесь, чтобы ходить везде, где ему захочется (исключая подземелья и личные покои драконов, конечно же). Сопровождал его серый плащ Дома Агьялт Кириан. Энгрея он больше не видел с момента их последнего разговора. И что-то подсказывало Сарефу, что больше и не увидит. Последствий после того разговора для самого Сарефа так и не наступило, но на следующее утро его уже ожидал Кириан.

Этот серый плащ бесил Сарефа ещё больше. Во-первых, он имел типаж, подсознательную неприязнь к которому из-за Джайны Сареф унаследовал на всю жизнь: рыжие волосы и зелёные глаза. Во-вторых, Энгрей был хоть и двинутый на голову, но не особо скрытный, и читать его было не очень сложно. Благо, он часто сам не сдерживал свои эмоции, тем самым даря Сарефу щедрые подсказки относительно своего характера. Рыжий же Кириан был спокоен и беспристрастен каждую секунду своего нахождения рядом с Сарефом. На вопросы он отвечал коротко и чётко, о себе почти не рассказывал. Даже когда Сареф как-то вечером оговорился насчёт няньки Нэн, Кириан только и ответил, что «эта женщина всегда была с ними мила, и после неё остались тёплые воспоминания».

В итоге Сареф просто не знал, как подступиться к своему новому охраннику. Он просто не говорил о себе ничего лишнего. В некоторых моментах он мог проявить неожиданную твёрдость, а в какие-то — внезапно уступал воле Сарефа, которому, например, вздумалось лишний раз прогуляться вечером перед сном. Выдержке и хладнокровию Кириана могли бы позавидовать даже тёмные эльфы. Сареф удивлялся, почему этого дракона не взяли работать в дипломатический блок, а поставили сторожить его. С другой стороны… вероятно, Ильмаррион учёл все допущенные до этого ошибки, и Сарефу поставил охранника, к которому тот просто не мог подступиться. Это раздражало, это нервировало и заставляло плутать в неопределённости.

И вот теперь, когда Сареф привычно хотел войти в обычно пустовавший зал совещаний на четвёртом этаже поместья, Кириан неожиданно перехватил его за руку.

— Сегодня туда нельзя, — заявил он.

— Это ещё почему? — возмутился Сареф.

— Сегодня в клан Айон прибыла делегация гномов, — пояснил Кириан, — сейчас с ними идут торговые переговоры. Выбери себе другое место для выгула.

В обычное время Сареф, возможно, подчинился бы. Но в данном случае презрительное слово «Выгул» стало последней каплей, из-за которой чаша раздражения Сарефа на Кириана оказалась окончательно переполнена. Он злорадно вызвал Системное окно и вызвал седьмую способность:

Силовое Поле!

Кириан даже не сразу понял, что он не может пошевелиться. Сареф же, мстительно ему улыбнувшись, открыл дверь и вошёл в помещение, собираясь внести свои коррективы в эти переговоры.

Процесс обсуждений внутри был в самом разгаре. С одной стороны сидели девять гномов, с другой — Ильмаррион, Джинора и ещё четыре дракона, вероятно, из дипломатического блока, потому как среди них были и Иналай, и Фарвиго. Все присутствующие немедленно повернулись к нему… И, вероятно, испытали самые разные эмоции.

Лица Ильмарриона Сареф, конечно же, видеть не мог, но и без того было ясно, что его трясёт от бешенства, и что Кириана, который это допустил, он сейчас готов разорвать в клочья. Джинора, Фарвиго и остальные драконы смотрели на Сарефа с непониманием. А вот гномы его встретили, на удивление, радушно.

— Сареф, мальчик мой, — один из старших гномов делегации кивнул ему, и Сареф с удивлением узнал Эндриана Чёрный Ветер, отца Вильгельма, с которым он познакомился полгода назад, — какой неожиданный сюрприз. Мы рады тебя видеть, как ты?

— Спасибо… хорошо, — сдержанно ответил Сареф, подходя к гному и отвечая на его рукопожатие, — я тоже рад вас видеть. Я… не ожидал… — теперь, когда он увидел, что помешал переговорам своих старых знакомых, ему стало неловко от своего порыва. Чтобы как-то заполнить тишину, он посмотрел на его соседа, Трианна Каменное солнце, второго главу из клановой пары, — надеюсь, Гвалиор достойно показал себя на Состязаниях, сэр?

— Он победил, — с сияющей улыбкой ответил Трианн, — так что… да, через 5 лет он тоже будет твоим соперником. Это честь для нас.

— Как и для меня, — кивнул Сареф, — уверен, Система позволит победить сильнейшему.

— Разумеется, — кивнул Трианн, после чего указал на своего соседа слева, — а это глава клана Бесшумных Барсуков, Браньйол.

— Очень приятно, — Браньйол кивнул Сарефу, — наслышан о вас, молодой человек. Вот, позвольте представить. Мой сын, Керридан, и мой племянник, Вартран.

Сареф привычно кивнул гномам, как вдруг чуть не споткнулся. Вартран из клана Бесшумных Барсуков… это же один из Чёрных Легенд. Гном же с ёжиком коротких светлых волос и голубыми глазами, уловив понимание во взгляде Сарефа, сначала чуть кивнул, а потом так же едва заметно покачал головой. Невербально это звучало примерно как: « Да, я тоже тебя узнал, нет, давай прилюдных сцен устраивать не будем».

— Слушайте, — Ильмаррион, наконец, достаточно взял себя в руки, чтобы его перестало трясти, — я всё понимаю… но вы могли бы поговорить и позже, я предоставлю вам такую возможность. Но сейчас…

— Нет-нет, — неожиданно заявил Эндриан, — наоборот, это даже хорошо, что Сареф пришёл. Уверен, он сумеет нам помочь.

— Как. Он. Сумеет. Нам. Помочь? — судя по тому, как Ильмаррион начал рубить слова, его терпение снова повисло на волоске, — он здесь просто гость!

— Просто гость? — с усмешкой спросил Вартран.

— Да! — немедленно окрысился Фарвиго, — просто гость!

— Тише, племянник, — Эндриан невозмутимо призвал Вартрана к порядку, после чего продолжил, — я прекрасно помню, как 2 года назад ваши люди… в частности, вот этот молодой человек, — он кивнул Фарвиго, — значительно… набедокурили в Квер-Квере…

— Мы же с вами решили этот вопрос! — с негодованием сказал Ильмаррион.

— Совершенно верно, — невозмутимо кивнул глава клана Чёрный Ветер, — вы решили этот вопрос с нами. Но нам неизвестно, как вы решили этот вопрос с Сарефом. Который тогда очень сильно не хотел с вами общаться. И вот мы видим его здесь…

— Так скажи нам, Сареф, — Эндриан снова повернулся к нему, — клан Айон сейчас пытается склонить нас к сотрудничеству. Мы, в принципе, не против, но нас всегда останавливает… скажем так, нежелание драконов видеть равных в ком бы то ни было ещё…

— Это не так, — начало было Ильмаррион…

— Я услышал ваши измышления на этот счёт, благодарю, — прервал его Эндриан, — теперь мне бы хотелось услышать мнение Сарефа. Раз уж ты гостишь здесь какое-то время… Ты, вероятно, можешь дать объективную оценку, как носитель хилереми, некоторое время живущий среди драконов. Стоит ли нам перенести часть торговых маршрутов из клана Ниафрост в клан Айон? Как ты считаешь, будут ли драконы добросовестными партнёрами?

После этого вопроса в зале совещаний наступила оглушительная тишина. Все без исключения смотрели на Сарефа. А сам он, поняв, в какую ловушку угодил, был готов провалиться под землю. Если он сейчас скажет: да, конечно, торгуйте с драконами — он этим подложит огромную свинью Индарелле, которая (пусть и в своих целях) но столько раз помогала ему! А если сказать, что драконы как были, так и остались высокомерными обмудками… Ну, Сареф отдавал себе отчёт в том, что Ильмаррион пока и на 10% не сделал его жизнь невыносимой настолько, насколько было в его власти.