— Бежим!..

Центральный выход завалило кусками рухнувшего бетонного перекрытия. Пришлось искать другой. Рэм ещё прихрамывал, и туг усердно помогал хозяину, то подталкивая его ниже спины, то поддерживая за локоть…

Длинный тёмный коридор, проходивший под трибунами, вывел их на улицу, где гудела, пенилась и текла в неизвестном направлении толпа.

— Форгасы! Форгасы! — доносилось отовсюду.

— Что они кричат?

— Только этого не хватало! Форгасы — одна из самых мерзких рас в Бериане. Считают себя выше всех, очень воинственны и жестоки…

— Ясно, фашисты.

— Кто-кто?..

Толпа, гонимая страхом, казалось, двигалась в неопределённом направлении, то заполняя узкие проходы, то выплёскиваясь на широкие пространства, то вновь превращаясь в маленькую бушующую горную речку. На самом деле она текла осмысленно и строго на юг — к вокзалу. Чем дальше моулийцы удалялись от центра, тем глуше становились доносящиеся раскаты канонады.

Через несколько кварталов открылась привокзальная площадь. Во всю её длину стеной выстроились солдаты-великаны — трёхметровые, с маленькими круглыми головами и квадратным торсом; с обеих сторон площади, сжимая её в полукольце, ревели моторами боевые машины. Как только на площадь вытекла толпа, солдаты-великаны открыли огонь. Они стреляли из плазменных ружей, которые от живого существа оставляли только облако голубовато-серой пыли.

Толпа в ужасе устремилась обратно. Рэм обернулся. Увидев направленное на него дуло, прыгнул в сторону.

— Быстрей, хозяин, быстрей! — завизжал Болтун…

Толпа, вздуваясь на поворотах, неслась вдоль улиц, как в тесной горловине колодца. Время от времени в неё вонзались хвостатые стрелы плазмы, и кто-то, взлетев будто надувной шарик, растворялся в воздухе.

Пробежав ещё два квартала, Болтун упал плашмя на мостовую и юркнул в подвальное окно, увлекая за собой Рэма. Они оказались в тёмном сыром помещении. В узком просвете над их головами мелькали ноги моулийцев.

— Эти форгасы… настоящие великаны, — сказал Рэм прерывисто дыша.

Болтун облизнул пересохшие губы и вытер пот со лба.

— Нет, хозяин… это только оболочка… бронированный костюм. Форгасы сидят внутри и дёргают за рычажки управления, сами же они тщедушные и ростом не выше меня.

— Наверняка страдают комплексом неполноценности, иначе откуда такая агрессивность?..

Договорить не успели: рядом с подвалом появился летающий «танк» и стал садить сразу из трёх стволов, отрезая моулийцам путь и вынуждая их двигаться в другом направлении. Форгасы явно пытались согнать горожан в какое-то специальное место.

— Берут заложников, чтобы потом требовать выкуп, — сказал Болтун, опасливо выглядывая в окно. — Обычная тактика форгасов.

— Они что, террористы?

— Хуже.

В противоположной стене подвала, под самым потолком, зияла дыра. Чтобы пролезть в неё, пришлось карабкаться по груде битого острого кирпича, глотая тяжёлую пыль. Болтун взобрался без проблем, Рэму же пришлось потрудиться, при этом он стесал колени и разодрал живот — «костюм» сдохнина явно не подходил для таких упражнений. Перебравшись через пролом, беглецы очутились на маленькой улочке, стиснутой рядами лачуг, таверн, лавок, ремесленных мастерских. Стрельба и взрывы здесь звучали тише, и появилась надежда на спасение.

Болтун торопил хозяина, но Рэму каждый метр давался с огромными усилиями: при всём таланте туга зализывать и вылечивать раны ноге требовался покой.

Несколько раз они сворачивали в такие же грязные, обшарпанные улочки, удаляясь от гула канонады, пока дорогу не преградил большой металлический ангар. Над его левым крылом поднимался чёрный дым. Внутри ангара стояло несколько сигарообразных летательных аппаратов с оперением, как у ракет; два из них напомнили Рэму самолёт сатикая, на котором он счастливо покинул неприветливую синюю планету, другие выглядели по-разному.

Сквозь рваную дыру в крыше глядело чёрное моулийское небо. Бомба, пробившая ангар, уничтожила три звездолёта. Целыми остались пять. Это можно было бы считать большой удачей, если бы Болтун владел хотя бы азами пилотирования.

Вдоль стен громоздились бочки, ящики, канистры; большие грузовые контейнеры, составленные так, что между ними можно блуждать, как в лабиринте, занимали треть помещения. Пол устилал мусор и обломки потолочного перекрытия. Пахло гарью.

Болтун залез под днище одного из звездолётов и вернулся с находкой:

— Хозяин, смотрите, что я вам раздобыл! Эта лётная форма. Примерьте.

Рэму давно надоело щеголять нагишом, вроде австралийского аборигена — только бумеранга не хватало! — и он с удовольствием облачился в костюм космолётчика. Костюм оказался великоват, сидел мешковато, с большими складками, особенно на спине и между ног, но Болтун пообещал при случае найти замену.

— Должен вам сказать, хозяин, что в этой форме вы выглядите весьма мужественно, как настоящий звёздный скиталец, вдохновлённый великой и благородной миссией!

— Болтун, ты смеёшься?

— Ну вот ещё, нисколько… Вообще, вы большой везунчик, хозяин. А под моим чутким руководством мы добьёмся своего!

— Хотелось бы верить. Только скажи, мой чуткий руководитель, что теперь делать? Я так полагаю, деньги, выигранные на турнире, нам уже не пригодятся?

— Хозяин, деньги никогда не бывают лишними. Может быть, сейчас они… — Болтун внезапно умолк и весь обратился в слух: — Вы слышите?

— Нет.

— Ну как же? Там кто-то есть…

— А-а-а… — донеслось из глубины ангара, затем повторилось чуть тише и протяжней: — А-а-а-а-а-а…

Рэм шагнул было в сторону звука, как Болтун вцепился ему в руку и повис на ней.

— Не надо, не надо, хозяин, умоляю вас, хозяин, не ходите туда!

— Там кому-то плохо…

За ржавым контейнером, там, где обвалился потолок, на листе покорёженного железа лежала тяжёлая балка. Когда Рэм с прилипшим к нему Болтуном заглянул за контейнер, он увидел существо, с руками и ногами, лохматое, как длинношерстный сенбернар, только с одним глазом.

Балка лежала поперёк ног существа. Одноглазый стонал.

— Надо ему помочь, — сказал Рэм.

На что Болтун нервно произнёс:

— Нам бы самим ноги унести из этой мясорубки, а вы, сердобольный мой, готовы помогать каждому встречному гризу. У нас нет времени, вспомните, для чего мы здесь в первую очередь!

— Кончай молоть чепуху, — оборвал его Рэм, — лучше помоги. Будешь тянуть за плечи…

— Чепуху, чепуху… — обиделся Болтун. — Такого бугая разве вытащишь?

Рэм отыскал среди кучи камней кусок арматуры и просунул его под балку, чтобы использовать в качестве рычага. Одноглазый решил помогать: упёрся руками в балку и закряхтел. Но Болтун вдруг приложил палец к губам.

— Тс-с! — Жёлто-зелёный хохолок взвился на макушке и стал щупать тишину, как перископ подводной лодки. — Ну всё, доигрались. Там кто-то идёт.

В ангаре отчётливо прозвучали шаги. Рэм и Болтун приникли к щели между контейнерами и увидели форгасов. Их было семеро, ростом значительно ниже тех великанов, что расстреливали моулийцев на площади, и всё же обычный человек едва бы достал им до груди.

Форгасы вошли в ангар, выстроились напротив уцелевших звездолётов и открыли стрельбу. Гулкие металлические стены и переборки ангара многократно усиливали звуки выстрелов, и Болтун судорожно зажал уши руками. Три из пяти звездолётов вмиг запылали, форгасы перешли к четвёртому, но что-то их остановило.

В наступившей короткой тишине с улицы отчётливо донёсся топот бегущих ног, крики, возгласы. Небольшая часть моулийцев сумела вырваться из окружения и теперь пыталась скрыться в районе ремесленных мастерских. Форгасы тотчас двинулся к выходу. Они ещё не вышли, как одноглазый застонал от боли. Последний форгас обернулся. Покрутив маленькой головкой по сторонам, медленно направился к контейнерам.

Мультяшная физиономия Болтуна от страха так комично перекосилась, что Рэм даже в этой ситуации прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Одноглазый, находясь в беспамятстве, снова длинно и хрипло застонал.