Вот только на сей раз у достопочтенного учёного не было того флегматичного и спокойного выражения на лице. Он как-то разом растратил весь лоск, всю респектабельность и из-под маски наружу вылезло истинное мурло высокородного господина учёного.

- Кто она такая! – взревел он, хватаясь за решётку и дёргая металлические прутья. – Кто такая эта Фотини? Что она за монстр?! Кого ты притащил в мой город, урод?!!!

Я ещё очень плохо соображал после пробуждения. Мозги, измученные чудовищной болью, не желали шевелиться и приходить в норму, а потому получилось лишь тупо моргать.

- Молчишь, значит? – господин Фаелан отстранился и, кажется, немного успокоился. – Ну да ничего, ты мне всё расскажешь, даже то, чего не знаешь. Взять его, в лабораторию. Сейчас мы проведём эксперимент, который я планировал позже.

Он ухмыльнулся, и на лице аристократа я не увидел ни капли снисхождения или доброты.

- Нас ждёт травматическая ампутация конечностей.

От ужаса сонная пелена спала, и я взвыл, дёргаясь в цепях и пытаясь вырваться из рук мучителей. Лишь одна мысль удерживала на грани безумия, не позволяя скатиться в неё – он не поймал товарищей. Никого. Мои ребята вырвались, причём сумели что-то противопоставить предвидению, или чем там владели отец с сыном.

А значит… Значит, нужно терпеть и держаться. Любой ценой. Они придут за меня и спасут.

Нужно просто терпеть…

***

Я очнулся на пляже. Штормило, ветер гнул пальмы и разметал песок, заставляя его лететь в рот и глаза. Волны накатывались на берег, точно бесчисленные фаланги воинов, брошенных на приступ безжалостным генералом. Невидимое солнце заволокли облака, рыдающие мелким дождиком.

- Что за? – задал я риторический вопрос.

Голова раскалывалась, а события последних дней точно подёрнулись плёнкой – не удавалось вспомнить ничего. Вроде бы, только вчера мы прибыли в город… А почему я теперь в иллюзорном мире?

Попытался выйти – безрезультатно.

- Ёхарный бабай! Айш-нор, ты нужен, творится дичь!

Молчание.

- Айш-нор?

Мне уже становилось не по себе, но пока что удавалось держать панику в узде.

Что-то шло очень не так, случилось нечто отвратительное - и я не мог понять что же именно. Память точно играла со мной в кошки-мышки, убегая и не давая поймать себя за хвост, а я уже успел понять: любая странность в Дамхейне означает задницу.

- Айш-нор? Чуча? Ребята? Кто-нибудь? – надрывался я, задрав лицо к рыдающим небесам.

Ти-ши-на.

Что ж, если гора не идёт к Магомеду, то он идёт к горе. Нечего мокнуть под иллюзорным дождём, давай-ка метнёмся в замок, может быть, станет чуть яснее.

Распахнутые настежь ворота встречали меня пустым и заросшим двором.

Я подошёл к дверям, ведущим в донжон, и открыл их. Решётка оказалась на месте, но на этот раз я оказался не одинок – возле ней, на ступенях, ведущих во тьму, примостился силуэт, укрытый пологом мрака.

- Приветствую тебя, - произнёс он моим голосом. – Приношу глубочайшие извинения за то, что встреча наша состоялась под сводом сих антрацитовых небес столь рано, но злой рок превыше чаяний, что смертные мужи устремляют безмолвным богам. А потому будем же знакомы, друг мой!

И с каждым словом мрак спадал, открывая лицо говорившего.

Моё лицо.

По ту сторону решётки сидел доппельгангер, копировавший меня до мельчайших деталей. Отличались разве что глаза – злые, целеустремлённые, лишённые даже намека на сомнения или страх.

- Не нравится видеть в кривом зеркале свою ничтожную суть? – усмехнулся человек за решёткой.

- Кто ты?

- Я – ты.

Я нервно усмехнулся.

- Ну да, конечно.

Он пожал плечами.

- Коль не жаждешь верить мне, то и не нужно, я не требую. Можешь пока совершить вояж по сему скорбному узилищу, покинуть кое сумеешь ты очень нескоро, друг мой.

- Ты понимаешь, что происходит?

Вместо ответа он усмехнулся.

- Поверь, тебе лучше сейчас оставаться в благословенном неведении, ибо многие знания есть многие печали. Отдыхай, тренируйся, думай - и в один день, быть может, обретешь себя. Вновь.

- Зачем ты помогаешь?

Он не стал отвечать, лишь рассмеялся и, поднявшись, шагнул во тьму.

- До встречи, ещё пообщаемся, мой друг.

***

Запись сто пятьдесят три от седьмого самайна две тысячи сто тридцать шестого года. Четырнадцатый день экспериментов ознаменовался необычным событием. Подопытный, так и не сообщив никакой значимой информации о спутниках, сумевших избежать моей ловушки, впал в коматозное состояние. Он перестал обращать внимание на внешние раздражители, включая крайне болезненные инвазивные процедуры, зрачки не реагируют на свет. Причина комы неизвестна, в доступных мне теоретических трудах о подобных проявлениях способностей искажённых нет ничего.

К счастью, научные изыскания с недвижимым подопытным проводить даже проще, хотя я хотел немного понаблюдать за реакцией организма искажённого на инвазивные процедуры, осуществляемые без наркоза. Это позволило бы собрать ценный статистический материал.

Так или иначе, выбора не осталось. Придётся работать с тем, что есть.

К счастью, его витальные силы работают столь же хорошо, как и в начале эксперимента. Даже травматическая ампутация конечностей не оказала серьёзного влияния на них, хотя и привела к необходимости увеличить процент поступления физраствора.

Также к позитивным новостям можно отнести положительные результаты первых пересадок. Изменённые сущности, получив доступ к биологическому материалу подопытного, а также обильному питанию физраствором, содержащим элементы зверей Судий, продемонстрировали существенно возросшие физические и ментальные способности. А у двоих даже обнаружились зачатки магических навыков, копирующих базовое приобретённое заклинание индивида, то есть – алые молнии.

На этом положительные новости заканчиваются.

Ввиду неспособности отыскать спутников подопытного даже посредством направленных прозрений в комнате оракула, совет основателей предлагает переместить меня и сына в защищённое убежище до окончания чрезвычайной ситуации, что представляется чрезмерным.

Я, стоя на пороге грандиозного открытия, считаю данное вмешательство чрезмерным, но вынужден подчиниться начальнику собственной службы безопасности и проследовать вместе с вооружённым эскортом за пределы городских стен – прямиком в убежище.

Сколь дикая и бессмысленная трата драгоценного времени!

Однако есть обстоятельства, кои сильнее наших желаний. С грустью на сердце вынужден запечатать лабораторию и подчиниться приказу. Искренне надеюсь, что кризис будет преодолён в ближайшее время и ряды подопытных пополнит также странная особа по имени Фотини, заставившая меня утерять самообладание.

Столь невероятный потенциал требует всестороннего изучения! Отчасти поэтому я и согласился на переезд.

Превращение лаборатории в ловушку обещает любопытные дивиденды, а ввиду того, что в моё отсутствие помощники продолжат извлечение внутренних органов из подопытного, временные потери удастся свести к минимуму.

На маловероятный случай непредвиденных ситуаций весь извлечённый биологический материал надлежит складировать в особо защищенном помещении, о чём уже даны все надлежащие инструкции.

Я обязательно добьюсь результатов. Несмотря ни на что. Бессмертие где-то рядом, и раз уж получилось заполучить в свои руки отличный экземпляр, обладающий огромным исследовательским потенциалом, терять который я не намерен.

Конец записи.

- Ну что там?

- Тихо.

- Видишь?

- Тихо.

- Ну…

- Да тихо ты…

Илэр резко отстранился и злобно уставился на неё, от чего Морвин стало не по себе.

В последние дни брат заметно посмурнел, осунулся, сдал. Нервы стали подводить, а на ком же ещё срываться, как не на сестре, которая поймёт, простит и потупит взор?