- Ты даже не представляешь, как много это говорит о тебе.

- Я понял, Фрейд доморощенный. Давай ближе к делу.

- Изволь. Ты приближаешься к пику сомнений, за которым последует хребет безумия. Избежать его не выйдет, как ни старайся, многие искажённые умирают, не в силах побороть себя.

Я слушал, не перебивая.

Помнится, когда в прошлый раз пытался выяснить о том, что же такое эти шаги и как они повлияют на меня, не получил никакого толкового ответа, а сегодня у нас тут аттракцион неслыханной щедрости. Что ж, не стану отказываться.

- Я дам тебе лишь один совет. Борись с собой, даже тогда, когда всё пропало. Уступишь – падёшь, и тогда Иоганн уничтожит оболочку.

Охотник согласно кивнул и машинально провёл пальцами по рукояти меча.

- Ни один потерянный не имеет права существовать в этом мире, - согласился он. – Если с искажёнными ещё можно осуществлять взаимодействия, то подобные существа должны умереть.

Я вспомнил кошмарного зверя-людоеда в лесной избушке, вспомнил кадки с засоленными человеческими останками. Да уж, нельзя не согласиться с правотой моих спутников.

- Хорошо. Буду держать вас в курсе дел.

- Вот и славно, а я взамен начну учить тебя новым заклятьям.

Нет, сегодня точно что-то сдохло в лесу. Айш-нор готов обучать меня до перехода на новую ступень, да ещё и говорит о чарах во множественном числе. Ну прямо джек-пот.

- И когда? – тотчас же поинтересовался я.

- Скоро. Сперва хочу взглянуть на этот Ойлеан поближе.

И он взлетел с моего плеча, взял вираж, расправляя крылья, и устремился на север, туда, где вдалеке возвышались городские высотки, плохо различимые из-за расстояния.

Мы двигались вдоль реки, которая становилась всё шире, всё полноводней, смешавшись с пёстрой толпой путников. Людей было не просто много, а очень, очень много! Я бы даже сказал – дохрена.

Последний раз я видывал нечто подобное, наверное, в Куимре, когда подъезжал к игорной столице Дамхейна Саолу. Но даже там, пожалуй, не было такого многообразия, такой пестроты, такой яркости.

В Ойлеан, город знаний и библиотек, съезжались со всех уголков этого побитого жизнью мира, стремясь найти ответы на вопросы, мучающие людей. Я и сам был такой, сам жаждал знаний, дарующих избавление.

А потому подгонял и спутников, и животных.

И всё же, прежде чем мы добрались до цели, прошло ещё несколько часов, которые мы толкались по широкой дороге, не довоенной, а новой, запруженной многочисленными повозками, всадниками, пешими, автомобилями, санями.

Уже почти стемнело, когда мы вышли к огромному озеру, больше похожему на море. Выбрались из толчеи, остановились на самом берегу, и я, спешившись, подошёл к ледяной кромке, остановился, глядя вперёд. Туда, где отделённый ровной гладью воды возвышался большой остров, буквально целиком застроенный высотными зданиями, в окнах которых один за другим загорались огоньки.

Великий Ойлеан, научная столица мира, неспешно готовился к вечеру, к концу трудового дня, демонстративно разгоняя мрак лучами света и неоном. Те, кто управлял им, сохранили, возможно, больше всего знаний о довоенном мире, и мне оставалось лишь выбить из них нужные сведения.

Я смахнул скупую слезу и посмотрел в чёрную гладь воды. Незнакомый седой мужчина в отражении улыбался, как дурак.

И я расхохотался, задрав голову к небесам и не глядя на обеспокоенные взгляды товарищей. Несмотря на все трудности, несмотря на все проблемы, несмотря на всю боль и весь страх, я добрался сюда!

А значит, найду и выход из Дамхейна.

- Ну что ж, вперёд? – спросил я, глядя в сторону крупной и очень хорошо укреплённой деревеньки, в которую упиралась дорога. – Едем туда? Нужно купить билеты на паром.

И, забравшись в седло, первым пустил коня обратно на дорогу. Посмотрели - и хватит, настало время действовать.

Жди меня, Ойлеан, я уже тут!

Риманн глядел в небеса, дарящие снег истосковавшимся по зиме горожанам. Дети уже вовсю мастерили снежную крепость и готовили боевой припас для грядущей баталии, коя завершится лишь с приходом матерей, уводящих юных воителей по домам вкушать ужин.

Голоса звенели радостью, полнились счастьем, источали уверенность в том, что всё будет хорошо.

Юность издревле грезит счастьем и не жаждет глядеть в лицо суровой реальности, которая всегда имеет своё мнение на сей счёт и не преминет взимать счёт за каждый медяк радости, выданный авансом, не забыв и про суровый процент.

Высший паладин плотнее запахнул полы зимнего плаща, провёл рукой по лисьему меховому воротнику, протянул руку и взял большую чашку, исходящую паром. Отхлебнул немного чая и откинулся на спинке кресла, выставленного слугой по его распоряжению на улицу.

- Сияющий, - возле него остановился невысокий профессионально непримечательный человек, - доброго вам здравия, у меня есть послание.

Не дожидаясь ответа, он протянул конверт и, когда Риманн взял его в руки, растворился, точно его и не было.

- Наставник мой, что это? – позади к креслу подошёл Лехри, наконец-то вернувшийся с юга и поспешивший к своему учителю.

- Послание, конечно же.

- Но от кого?

Вместо ответа Риманн приложил палец к печати, сломав ту, достал бумагу, изучил её и протянул старшему паладину.

Тот встал сбоку и стал читать, хмурясь и кривясь через раз. Закончив, он спросил:

- Наставник, вы верите ему?

- Нет, конечно же.

- Но…

- Лишь ты, Айна да Синан заслуживаете доверия, остальные же блюдут лишь свои интересы.

Риманн умолк и взглянул в небеса, с которых падали белые хлопья, укутывающие землю одеялом чистоты. Сколько у них осталось времени? Получится ли отыскать изменника? И есть ли он вообще?

Эйри готовилась к войне, лихорадочно, яростно, не останавливаясь ни на минуту. И за полгода они добились поразительных результатов, вот только хватит ли этого? Что предложит враг помимо рыцарей, боевой алхимии и тяжёлой артиллерии?

Ответа не было, и Риманн опасался, что искать его придётся на ратных полях.

- Лехри, скажи, удалось ли тебе отыскать зачинщиков бунта?

- Нет, наставник. Творец Разломов и все его приближённые пропали. В плен мы брали лишь охотников да наёмников.

И вот ещё одна проблема, ещё одна переменная, которую придётся учитывать всем членам Малого Совета, ещё одна гирька, которая упадёт – никуда не денется – на одну из чаш.

И как бы весы не перевернулись…

Он отпил ещё чаю и задумчиво проговорил:

- Бунтарь ещё скажет своё слово.

- Думаете, он служит южанам?

- Конечно же нет! – от абсурдности вопроса Риманн поперхнулся чаем и закашлял. – Этот человек подобен шторму, что сносит всё на своём пути. Он использовал южан, тут сомнений нет, а после, возможно, попытается использовать нас… И мы с радостью позволим ему сделать это.

- Даже зная, что он творит? – поразился Лехри.

- Творец Разломов слишком ценен, его попросту нельзя отбросить подобно ветоши. Его, Убийцу Чудовищ, Владыку Книг и других, подобных им. Тех, чья сила даровала им возможность диктовать условия. Запомни, ученик: никогда не пытайся сломать того, кто обязательно станет ломать тебя в ответ. С такими куда проще договориться.

- С южанами тоже? – с едва различимыми нотками иронии в голосе осведомился Лехри.

- Дерзишь, мальчик.

Веселье сразу же исчезло с лица юноши, и тот склонился в поклоне:

- Прошу простить мою неучтивость.

- Распрямись, мальчик, кому-кому, а тебе я уж точно прощу толику насмешки. С южанами мы не договоримся по иной причине. С остальными же следует находить общий язык…

Он поднялся и сожалением поставил кружку на столик рядом с креслом.

Не хотелось уходить отсюда. Хотелось вдыхать холодный воздух, ловить снежинки и лицезреть юных отроков и отроковиц, предающихся снежным забавам. Но долг звал, и высший паладин плотнее запахнулся в плащ.

- Всё готово? – спросил он.