Я была крепко зажата в её когтистой хватке, её перепончатые крылья обвивали нас. Выражение неподдельного ужаса на их лицах, должно быть, отражало моё собственное. А̀ло заскулил, прижавшись к земле и пытаясь подобраться ко мне поближе.

— Ну, неужели это моя дорогая сестра, — сказал Дориан, растягивая слова с изысканной манерой. Слово «сестра» слетело с его губ с насмешкой. Его хищные глаза остановились на старой карге.

Сестра? Не могло быть, чтобы греховно красивые черты принца-бастарда имели ту же родословную, что и у Костяной фейри.

— Я разорвала эту связь мириады лет назад, — прошипела она и плюнула на землю у моих ног.

— О, Пейтра, — цокнул он языком, — ты не можешь разорвать кровные узы, которые нас связывают. Я говорил тебе это тысячу раз. И всё же ты заходишь так далеко, чтобы бросить мне вызов. Такая жалость, — в его красноречивых словах сквозила снисходительность.

— Кровь, которая связывала нас, давным-давно стёрта. Теперь я нечто совершенно иное.

— Ты именно такая, какой я хотел тебя видеть. Первая ступень. Ты думала, что сможешь убежать от меня, дорогая сестра? Думала, сможешь украсть то, что принадлежит мне по праву? Должен признать, это была забавная игра. Но теперь, когда ты снова у меня под каблуком, ты знаешь, что за твои действия последует расплата. Это будет справедливо.

— Она давно мертва, Дориан. Раздавлена твоим ботинком, но то, что восстало из пепла — это сила, которую ты не можешь контролировать.

— Отдай мне реликвию, Пейтра. Отдай её мне. Сейчас. И я позволю тебе убраться обратно в тень, где тебе самое место.

— Вилка, словно змеиный язык, щекочет судьбу. Шанс ускользнул от тебя, принц-бастард. Кровь древних — соблазнительная шлюха, но Избранная Дочь — поистине прекрасный приз. Судьба указала этот путь. Я видела это в костях.

— Грустно на самом деле. Грустно, что ты думаешь, что останки нескольких мёртвых животных могут спасти тебя от меня. Я больше не сплю в постели судьбы. Я сам творю свою судьбу, и она будет великолепной. Это моё последнее предупреждение. Отдай мне Осакрен.

— Я здесь, чтобы забрать Звезду, — прошипела она своим скрипучим голосом мне в ухо. — Судьба миров висит на волоске. Осакрен теперь принадлежит ей. Вознеси оружие против меня, и я уничтожу её. И тебе придётся подождать до рождения новой Вселенной, чтобы осуществить свою месть.

— Это моё, Пейтра! — прорычал он, на мгновение теряя самообладание.

Он провёл рукой по своим шелковистым локонам и решительно вернул на место маску спокойствия и собранности.

— Ты же знаешь, я просто найду другой способ, и местным жителям будет ещё больнее. Это будет на твоей совести, не на моей, — Дориан впился в неё взглядом, сквозь который всё ещё просвечивала частичка зла внутри него.

— Костяная фейри! — громовой голос Питера привлёк её внимание, отвлекая непохожих друг на друга брата и сестру от их перепалки умов. — Мы так не договаривались! Ты хотела реликвию, она добыла её тебе. А теперь забирай и уходи.

Она зашипела на него, обнажив свои чёрные гнилые зубы, и попятилась, увлекая меня за собой.

— Божество запрещает это. Наши нити могут не запутаться, только когда упадут последние песчинки.

— Ты не получишь её, — прорычал он в ответ.

Всё её тело затряслось от злобного смеха.

— Глупцы! Вы не можете остановить то, что уже написано.

— Я не позволю тебе забрать её у меня, — Питер вытащил свой меч и принял оборонительную позу. Каждый из моих Потерянных Мальчиков последовал его примеру.

— Как насчёт того, чтобы заключить сделку, Питер? — вмешался Дориан. — Впервые между правителями. Ты добудешь Осакрен. Я отдам тебе девчонку. Акт доброй воли, призванный снискать твоё расположение ко мне.

Громкий раскат грома раздался в воздухе вокруг нас. Неверленд, сама по себе, реагируя на ярость, вспыхнувшую в глазах Питера, повторила его ответ, не произнеся ни единого слова.

Слышимый щелчок привлёк моё внимание к Джеймсу, его пистолет лежал на крюке, дуло было направлено на Костяную фейри.

— Я всажу пулю тебе в череп ещё до того, как ты успеешь взмахнуть крыльями, старуха.

— О боже, от этого дня у меня разболелась голова, — Дориан потёр виски, как будто переменчивость погоды была всего лишь простым неудобством.

— Они уже съели твою душу, как гнилое яблоко с червями, моя маленькая звёздочка? — Костяная фейри остановилась и сделала глубокий вдох, вдыхая мой запах. — Нет… твою душу съедает что-то другое. Злой двойник. Он разорвёт узы, которые связывают вас, если ты сейчас же не пойдёшь со мной, — она снова рассмеялась, и у меня по спине пробежал холодок.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я хранила эту ужасную тайну от своих Потерянных Мальчиков и не могла рисковать тем, что они узнают правду сейчас.

— Интересно. Эта незначительная девушка — полная противоположность той, за кого себя выдаёт. Я сражён наповал, — Дориан погладил чёткие линии своего красивого лица и посмотрел на меня совершенно другими глазами.

— Пора завязывать твои нити, звёздочка. Завяжи их покрепче, чтобы они были здесь, когда ты вернёшься.

Я приняла решение. Мне придётся позволить ей забрать меня с собой, чтобы мои мальчики были в безопасности. В тот момент, когда Амара выложила мне всё и сказала, что я представляю опасность для мужчин, которые придавали смысл моей жизни, я поняла, что оставить их — возможно единственный способ спасти их. Теперь Божество предлагала мне выход, и я должна ухватиться за этот шанс. Если Костяная фейри знает способ избавить меня от Кѝана, то я последую за ней хоть на край света и выведаю ответ у её гниющего трупа, если понадобится.

— Она права. Мне нужно пойти с ней.

— Цыпочка, не смей, — Райдер свирепо посмотрел на меня.

— Рай, я должна. На карту поставлено гораздо бо̀льше, чем просто мы.

— Ты даже не понимаешь, о чём она говорит. Её слова не всегда означают то, что ты думаешь, — проворчал Эбен.

— Отпусти её сейчас, и она, возможно, никогда не вернётся. Лучше держать то, что принадлежит тебе под замком, чтобы она не попала в… более соблазнительные руки, — Дориан приподнял бровь, пытаясь использовать меня как пешку, чтобы убедить их вернуть Осакрен. Что-то в его нерешительности говорило само за себя. Он был уверен, что Костяная фейри уничтожит нас всех, если он выступит против неё.

— Гвендолин вполне способна принимать собственные решения. Только будь осторожна, любовь моя, — подмигнул мне Джеймс, прощаясь. Он уже знал о моём выборе.

— Предложение делается один раз, и кости не знают покоя. Так распорядилась Божество. Откажи мне сейчас, и ничто не спасёт тебя от водоворота. Я прочту рождение нового космоса в твоих костях, — её слова, возможно, были непонятны, но смысл был ясен. Она была моим последним шансом. Нашим последним шансом спасти Неверленд от Тьмы, которая преследовала её.

— Вы должны позволить мне пойти с ней, — обратилась я к парням, слёзы текли из уголков моих глаз. Я смотрела на них, останавливая взгляд на каждом по очереди. Я приняла решение. Я уже чувствовала, как рвутся узы между нами, и в моём сердце поселилось страстное желание. Я была не из тех, кто молится о чём-то, но я поймала себя на том, что мысленно молюсь Богу, Божеству, Вселенной… всем, кто готов слушать. Я молилась, чтобы это был не последний раз, когда я вижу своих мальчиков.

— Не ищите меня. Я вернусь к вам. Обещаю.

Я не знала, смогу ли сдержать это обещание, но им нужно было это услышать. Мне нужно было сказать об этом Вселенной. Но моё решение уйти было окончательным, и я могла поклясться, что Костяная фейри тоже это знала. Со следующим ударом моего сердца мир вокруг начал распадаться. Пятно белого меха метнулось ко мне, и звук, как они выкрикивают моё имя, был последним, что я запомнила.

***

Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как меня выдернули из Виридианского леса. Я чувствовала, как моё тело движется во времени и пространстве, но не контролировала его. Не могла различить чёткие формы, всё было размытым. А потом я просто смотрела на свои руки, лежащие у меня на коленях. Я не знала, как долго я смотрела на них. В какой-то момент до меня дошло, что чёрные прожилки исчезли. Я улыбнулась этой странности. Я уже привыкла к тёмным линиям, которые причудливой паутиной покрывали мою кожу, словно зловещая татуировка. Теперь кремовая кожа моих рук казалась почти чужой.