- Жилище должно быть Андрей Любомирович, аль стоянка большая, если на ветер идти в одном стрелище пути будет.

Оставив коней, стреноженными пастись с частью скарба. Двинулись на легке, таясь в указанном направлении. Пятью минутами спустя вышли на поляну, залитую лунным светом, пересекаемую ручьем, в центре которой, довольно живописно стояла изба из толстых брёвен с травяной крышей рядом на коновязи семь лошадок.

Из большого дома вышел мужчина и пошёл в сторону землянки, отпер дверцу, подпёртую полешком и выволок оттуда бабу в изодранном платье, ноги её были стреножены верёвкой как у кобылы. Мужик помахал руками, указывая полонянке на разные вещи, потом залепил ей затрещину, от которой она свалилась. Наверно с чувством выполненной работы, убрался восвояси, а баба побрела таскать из ручья воду лошадям в корыто.

- Как удачно, что лошадками занимаются, хоть ржать не будут. Мы подобрались ближе, женщина, увидев нас выронила ушат с водой, стараясь закрыть прорехи в одежде. Ведун поспешил успокоить как мог несчастную

- Ну чего ты, не видишь аль мы другие, лучше поведай сколько там этих.

В близи она оказалась совсем молодой, так и не проронив и звука, показала, что называется на пальцах, две пятерни и ещё одна.

Многовато. А если учесть, что молва может и не врать, то эти разбойнички ещё и опытные вояки. Зверь внутри меня пока дремал, и я не знал точного способа или отвара, чтобы вызывать его. В дом соваться опасно, 15 человек даже для большого дома сулило жуткую тесноту, а там и навалиться разом смогут.

Разрезав путы на ногах пленницы, вручил ей ножик.

- Иди остальных пока освободи, да покудова тихо сидите, как шум поднимется, бегите в ту сторону и указал в направление деревни.

- Что делать то будем, ведун? Хотел я поперву подпалить избу, да как там не токмо лихоимцы окажутся.

Из дома слышался богатырский храп множества глоток. Фрелаф, задумавшись

- Тогда давай для начала, коняшек распутаем да отвяжем. Посмотрим, кто там в землянке томиться. Пусть уводят под уздцы, а с пешими всяк проще будет справиться.

Я с недоверием посмотрел на дедушку. Он всерьёз обдумывает план, где по сути подросток и старик, складывают в сражении дружину, без пулемёта и этому плану только всадники помешать могут?

В землянке оказалось, наша знакомая тихушница и ещё три бабы с мальцом лет семи, должно быть на продажу готовили. Лошади спокойно подпустили полонянок, видать часто кормились с их рук. Пленницы поведали, что в доме сейчас токма тати, молчунья должна была напоить животину и идти под бок главарю укладываться. Следует поспешить, вдруг проснется, серчать начнёт.

- Уже хорошо.

Как только небольшой табун, уводимый освобождёнными женщинами, скрылся в лесной чаще я подпёр дверь поленом и начал разводить костры вокруг избы.

- Жалко домик то, справный, ручей рядом, лес красивый с этой мыслью я и передумал пал пускать. Просто взял на вилы огромный ком сена и запустил его в дверной проём подожжённым, а потом ещё и еще. Трава была сухой вперемешку с зелёной. Из всех щелей дома повалил едкий дым. Вот теперь и паленом дверцу подпереть можно. Через минуту в дверь изнутри ударили первый раз, а потом ночной лес наполнился криками отборной брани. В единственное, довольно узкое оконце, попытался выбраться худой разбойник. Укол мечом в шею, сделал из него естественную затычку. Удары в многострадальную дверь постепенно превратились в стук, а потом и затихли.

- Да кажется я целиком принимаю особенности современного менталитета, в душе моей ничего не ёкнуло, а ведь я только что прикончил в огромной коптильне 15 человек. Да конечно татей лютых, беспощадно вырезающих соплеменников на дорогах ради наживы. Превращаюсь в средневекового палача. По-моему, ведуну вообще не свойственно переживать по свершённому, вот с кого стоит пример брать и методику восприятия средневековья. Он рад, что всё сделано, подвиг сотворён, герои живы, слава Перуну молниерукому, всем спать.

Устроились поблизости, подремать вполглаза наблюдая за разбойничьим домом. Утром мы поняли, что не все наши планы и наказы правильно исполняются. Пленницы испугались скакать по ночному лесу и вернулись на поляну.

- Они в нас так были уверенны, или им полон и насильники не так были страшны?

В любом случае, рабочие руки нам не помешают. К их возвращению, я закончил выволакивать из дома угоревших, а невозмутимый ведун делать контрольные умерщвления копьём в сердце. После проветривания нам открылась пещера Али-Бабы, две сумы перемётные только чеканной монеты, а остального имущества просто не счесть.

Полонянки оказались все из общины Прозора – это в некотором роде всё упрощало. Фрелаф объяснил

- Передайте старосте, что его просьбу Фрелаф и Андрей Любомирович справили, тракт смоленский от татей освободили. Повезёте теперь имущество наше ему на сохранение, дозволяю съестное себе забрать и животину покудова пользовать в делах общинных, ежели прокорм её будет в тягость, продайте. От щедрот своих одарил полонянок четырьмя кобылицами. Даже в доме сём, разрешил поселиться, коли желающие найдутся.

Интересно, если бы они в ночь уехали, как бы он тогда наказы передавал. Зато дом справный удалось сохранить, теперь проверять придётся, чтобы паразиты в нем опять не завелись.

Нагрузив заводных коней, сумами седельными с монетой да кольцами с каменьями. Мы тронулись к капищу, до которого, вот уже второй день, было рукой подать, да дела всё отвлекали.

Неприметной, узкой лесной тропой, сквозь ветви колючих елей, мы тащили за собой коней с поклажей. Думаю, мне тут без Фрелафа и делать нечего. Место силы было огорожено частоколом из заострённых брёвен в три метра высотой. Массивные дубовые воротины отворил ещё более бородатый и древний старик чем Фрелаф, из глубины двора на нас смотрело ещё две пары внимательных глаз, холопка босая в сарафане и мишка двухлеток сидящий на цепи будто собачёнка дворовая.

- Это Дубок, он тут всегда. Представил мне волхв хранителя капища. Не видит и не слышит уже по старости своей, зато чует всё. Он знал, что свои идут, как только мы в лес запретный зашли. Да Андрей Любомирович, дорога суда закрыта для не избранных. Ночью сегодня само капище решит, свой ты али чужой. После трапезы вечерней, надлежит тебе провести ночь среди богов в центре капища, будешь привязан к жертвеннику, потому как разное с тобой может происходить…

- Скажу, сразу и испугался, и насторожился, особенно меня жертвенник напряг.

Кушали мы досыта, Дубок откуда-то, пополнял стол с завидным разнообразием, суетилась и строила глазки теремная девка, грустно ей в окружении старцев да идолищ страшных. А потом я очнулся голым, ноги и руки мои были прикованы железными кольцами к большому камню, сверху на меня, откровенно злыми глазами смотрели лики богов, вырезанные прямо на стволах вековых дубов. Рядом стоял Фрелаф и Дубок, вздев руки к небу они бормотали не очень понятные фразы, суть которых ускользала от меня вместе с сознанием, наверно молились. Оставалось только подождать, а потом может и обратно в Пашкин Гелентваген попаду, хотя уже не очень хочется. Мне показалось, что я провалился в сон, открыл глаза от резкой боли, в живот впились когти ворона, он долбил клювом мою грудную клетку, больно впиваясь прямо в кость. Разлетающиеся капли крови окрашивали его чёрные крылья, я извивался всем телом пытаясь скинуть старательного убийцу.

- Я ещё живой, что ты тварь делаешь? Никакой сверх скорости и яркие краски мира не приходили, боль и ничего кроме боли и обречённости.

- Фрелаф помоги, пробовал я позвать на помощь.

Мелькнувшая серая тень сорвала с меня мучителя, клыки волчицы в мгновение ока разорвали ворона. На краю уплывающего сознания я понял - это моя волчица.

- Ракша, почувствовал её запах, как её шершавый язык заботливо успокаивает мои раны, и я провалился в спасительный сон.

Дождь. Сквозь ветви дубов, на моё истерзанное падальщиком тело, капают крупные капли наверно, смывая кровь, я с ужасом открыл глаза. Первая мысль