В кромешной темноте, прижимаясь к заборам и стенам домов по улочкам заснувшего Смоленска, двумя бесшумными пятёрками двигались воины «Волчьей стаи». Две команды заходили на княжий двор с двух сторон, настолько аккуратно и тихо, что ни один пёс забрехать не сподобился. Пара лучников заняла позиции на возвышенностях контролируя всё подворье. Четвёрка с Бориславом карабкалась по стене в княжий терем. Я в компании Вячко и двумя дюжими гриднями проник в дружинный чертог. Знакомо тут всё, большой зал бражный и комната в конце, покои воеводы. Я замер прислушавшись, отправил парней подпереть двери поленцами и встать контролируя, рубить всякого кто на норманна похож. Унюхал понову тот волчий дух, мир окрасился и стал светлее и ярче. Скользнул в покои и замер в центре воеводовой спальни, восстанавливая естественный ход времени. На большой кровати покрытой медвежий шкурой, в окружении зажжённых факелов, две голые девки теремные, бесстыдно храпят умаявшись.
- Где же Секира?
Отпрыгнул с перекатом.
Олиф наверно почувствовал, или был предупреждён своим богом лжи Локи, он давно притаился возле стены, ожидая вторжения. На меня из темноты обрушился огромный, волосатый скандинавский комбайн с двумя секирами. Теснота комнаты не оставляла пространства для манёвра и как не уклоняйся везде пролетит лезвие, к тому моменту, когда я вновь перешёл в ускорение норманн зарубил, не проснувшихся наложниц, развалив попутно кровать с факельной подсветкой. Я бросился с мечами на него и ушёл в подкат, проскользил под лезвиями секир, полоснул клинками по ногам викинга подрезая сухожилья. Уже вскочил во весь рост сзади Олифа, когда он начал оседать на подкосившихся ногах и ударил его рукоятью меча по затылку. Пока вязал ремнями оглушённого викинга и перебинтовывал ноги, чтобы кровью не истёк паскуда, услышал со двора уханье совы – это группа Борислава спеленала князя Ярополка и готова выдвигаться. Операция прошла довольно тихо, тревоги мы не услышали. Задерживаться не стали, всё также ведя под уздцы коней с оглушённой поклажей, пошли к воротам.
Планы опять начали корректироваться, у ворот нас встречал десяток дружинников смоленских конными, с жёнами и детьми,
- Прости княже, но оставаться на месте пропустившей вас смене – это попасть под гнев норманнов, а там жалости не дождёшься, порубят нас, а семьи в полоне пропадут.
Делать нечего, подгоняя серьёзно выросший караван мы стремились уйти, как можно дальше от неминуемой погони. Как не старайся, а женщины и дети быстрее не пойдут. Пришлось оставить засаду из четырёх лучников, с наказом занять позицию на горе и закидать стрелами первых показавшихся на тракте норманнов, а потом бежать в лес не оглядываясь. Наверно самые резвые, конные норманны преследователи, показались уже через полдня и были убиты, парни с луками были из лучших в «волчьей стае». Погоня застопорилась спешившись, а когда услышали волчий вой и кличь «Никто кроме нас» многие, кто не из норманнов, зароптали и в зад коней вертать стали. Сотенный хирд не легко напугать какими-то особыми гриднями славянскими, норманны спешились и пошли на засаду лесом в охват горки, прикрываясь щитами. Мой спецназ, раззадорив себя кличем нашим и не подумал бежать опрометью, а решил действовать неожиданно, рванули вперёд на то место откуда погонщики расходились в лес окружать, прямо по тракту и двинули. Сходу пуская стрелы в дренгов оставленных коней сторожить, разогнали весь табуну окрест и верхом, на трофейных, сами помчались в сторону Смоленска. Проскакали средь двух десятков дружинников в город вертающихся, не таясь и потешаясь выкрикивая, «Никто кроме нас», те и не думали препятствовать. Потеряв изрядно коней и времени с полдня, норманны собрали конный хирд в погоню за основным караваном.
Мы к тому времени набрали хороший ход и отрыв, особливо благодаря тому, что были все одваконь, а преследователи нет. У норманнов даже пешие дренги бежали за стремена цепляясь. Подходил караван к заставе у большого дома с ручьем, когда позади показался столб пыли в двух трёх стрелищах, торопились викинги, понимая нельзя нам дать до города Волков добраться. Не знали северяне, что я сюда сотню привёл и готовились мои гридни к встрече норманнов, колья строгая. Да не просто встречали, а с засадою, отсекая путь обратный.
Никто от судилища моего, за зло сотворенное, не должен был уйти.
Погоня встала, увидев подготовленную оборону и норманны стали готовиться к сражению по-своему, отпустив коней и собирая стену щитов.
Вот и испытания боевые подумал я, расчехляя стреломёт улучшенный, вращающийся на треноге с прицелом, стреляющий двумя саженными стрелами одновременно. Даже прицел не пригодился, расстояние между собиравшимися драться воинствами саженей 15 или около. Норманнскую стену щитов разнесло как кегли, насадив на каждый «шампур» щитоносца с копейщиком и лучника, они как специально для этого теснились. Залп наших арбалетчиков с лучниками заставил струхнуть выживших, теперь конникам оставалось по рубать активно разбегающихся норманнов.
Глава 21 Тайный приказ
Обоз с семьями гридней смоленских отправил в город Волков обустраиваться, под охраной десятка своих дружинников с наказом привязать на площади к столбу позорному Олифа-Секиру, кормить и поить поганца, так чтобы до суда княжеского дожил.
Выдвинулся с сотней в стольный град Смоленск, прихватив с собой перепуганного Ярополка. Город встретил распахнутыми воротами с двумя отроками из детских, парни хоть и струхнули перед входящей волчьей сотней, но вид старались держать бравый. Не удержался и похвалил за службу.
Продемонстрировав слабую субординацию и склонность к авантюризму, четверо моих стрельцов засадных, так и не остановились после диверсии на тракте и уж два дня наводили порядки на княжьем дворе, гоняя три десятка детской дружины на дежурства и по хозяйству.
Собрал по прибытии я люд смоленский на площади, пересказал вкратце сложившуюся обстановку в уделах северных, притеснении славян норманнами и указал на виноватых. По сути ещё юноша Ярополк, дрожа от страха, пережитого и под напором обвинений в разорении княжества, прилюдно отрёкся в мою пользу от княжения, а потом был выдворен из города в компании двух гридней и девки, в чём был, в том и покинул княжество. Казна смоленская давно пуста, вот в закромах терема воеводы злата и серебра нашлось изрядно. День после судилища, добивали по городищу норманнов, кто пьян валялся, а кто и поленился в погоню с остальными пуститься. Приговор был един, за бесчинства и грабежи на землях славянских, смертная казнь на месте. Зуб у меня на норманнов с детства, да и горожане активно поддерживали.
Не ожидал я того ещё зимой, что хозяйство моё сразу целым княжеством прирастёт, как водиться с проблемными соседями. Неизвестно, как Киев на то отреагирует. Придётся засучив рукава стать сильнее и опасней, чтоб сразу не набросились, а потом посмотрим, кто ещё кого спрашивать станет.
Переглянувшись и получив одобрительный кивок от Вячко, сказывал на пиру в княжьем тереме
- Принимай Борислав наместничество от меня над Смоленском. Верни дружину старую в строй и новую, по нашим правилам учи, в средствах не обижу. Из волковских дружинников, дозволяю полсотни гриди и пятерых из «Волчьей стаи» выбрать, окромя Вячко конечно. Доверие людей и торговлишку вернуть следует в Смоленск. На будущий год приеду с ремесленниками, на новом месте град каменный закладывать. Утро нового дня в Смоленске занялось шумом топоров, строилась полоса препятствия под новым названием «Ратная забава».
Времена новые наступают. Я же спешил домой к жёнам и делам пугающим, как цунами сёрфера волосатого, того и гляди накроют с головой, а потом смоют из истории.
В Волков пришёл на снеккаре Олифа, с большей частью гридней. Получилось так, что и купец Хельгу в гости пожаловал, возвращаясь из Новгорода. Пришёл с золотом за мечи, одолженные и явно в прибытке большом, прирос его караван ладьями. В отсутствии Борислава сказ о происшедших за полгода делах, в нашем княжестве, был недостаточно эпичным, но Вячко старался как мог. Присутствовал варяг и на суде княжеском над ярлом Олифом-Секирой. Норманн и не вспомнил, как грабил мою деревню, среди сотен таких же. Скормил я его свиньям, отрубив пред тем кисти рук, все поняли и сам он, что не попасть ему в чертоги Одина тепереча.