– Что мы будем делать? – спросил монах, нагоняя того на проселочной дороге. Разгневанный Оттар будто не видел ничего вокруг себя.

– Он же просто опозорил меня! – негодовал он, сдерживая крик. – Опозорил наш род!

– Я… я всё ещё могу помочь!.. – Орей, сказав это, тут же проклял себя за внезапно прорезавшийся дар речи. К чему он это предложил? Только из одной благодарности семье Маас Фарек, которая так тепло к нему отнеслась, несмотря на бесславную гибель брата, или его спровоцировало нечто другое? Потаенное желание, в котором он даже себе не смел признаться – остаться здесь и видеть Зариме. Просто видеть, следить, чтобы у неё не было проблем, а иногда ощутить на своей разгоряченной спине её нежное мимолетное прикосновение. Монах крепко зажмурился и потряс головой. Что за демоны насылают на него эти мысли?

В этот момент их нагнал Гурам. Юноша явно бежал за ними, он тяжело дышал и был очень взволнован.

– Отец… Я слышал, прежде чем отправиться за тобой, что староста порицает тебя за то, что ты ушел.

Судя по тому, как помрачнело лицо главы семейства Маас Фарек, Орей догадался, что порицание на совете, ни к чему хорошему не приведет.

– Я предполагал, что так будет. Иршаб хочет выставить меня в дурном свете перед всеми. Но это не изменит моего намерения выяснить, кто повинен в убийствах, – он взглянул на монаха и вновь быстро пошел по улице. – Конечно, без знака судьи нам будет непросто. Тебя и меня никто не послушает, мы не сможем законно опрашивать жителей, и никто не впустит нас к себе в дома, – быстро говорил Оттар, не сбавляя хода. Он уже почти бежал по улице до своего дома, так что Гурам и Орей едва поспевали. – И тревожить людей с расспросами не следует. Это только ухудшит наше положение. А о чем думает Иршаб, да пожрет его бездна?! – глава семьи недобро сверкнул глазами, повернувшись к Орею, словно в поисках поддержки. – Неужели можно просто позабыть такие ужасные убийства?!

– Одежда! – выпалил монах. – Мы должны найти одежду. Если это были хоссы… или демоны… им… это ни к чему…

– Спасибо тебе, святой человек. Прости меня, мы ещё обсудим это позже, – Оттар остановился возле калитки перед своим домом. – Мне нужно посоветоваться с матерью. Возвращайся к Арслану и приходи завтра утром на рассвете ко мне. Мы решим, как действовать дальше.

Отец и сын удалились в дом, а Орей, мысленно благословив их напоследок, поплелся вдоль улицы к дому Арслана. Жара выматывала и путала мысли ещё сильнее, а от воспоминаний о прошедшем собрании внутри поселился какой-то неприятный осадок. Неясно было, уберегают его Высшие от опасности или, наоборот, делают путь еще трудней, таким образом испытывая своего нерадивого слугу.

Впереди на дороге Орей увидел знакомую фигуру Арслана, возвращающегося с охоты. В руке он нес несколько тушек мелких зверьков. Мужчина поравнялся с ним и посмотрел с улыбкой из-под полы соломенной шляпы.

– О-о! Монах! Ты извинился перед Оттаром?

– Да, – буркнул Орей. – Мы… были на общем собрании… и… староста…

Арслан с подозрением огляделся на улице. Заметил людей, идущих со стороны ратуши.

– Эй, пойдём-ка поскорее домой, святой человек, – в его голосе зазвенело волнение. – Ничего здесь не говори. И при бабе тоже помалкивай.

– В чем дело?

Арслан быстрым шагом вошел во двор перед домом, так и не ответив на вопрос Орея. Монаху пришлось почти бежать за ним, как он только что бежал за Оттаром.

Оказавшись в доме, Арслан бросил добытые тушки на кухонный стол и крикнул жене:

– Эй, баба! Займись добычей! Да подавай обед! Я голоден!

Орей наблюдал, как Зариме, покорно опустив глаза, перемещается по кухне. Больно было видеть женщину такой, он помнил, какой счастливой она выглядела в саду, до того как услышала отказ. Теперь эти воспоминания обжигали душу, а Орею просто хотелось поступить правильно, чтобы ничего не испортить.

Арслан зашёл в комнату, уселся на подушки, сняв шляпу и положив её на стол. Вид у него был настолько взволнованный, монах даже на миг забыл, что ненавидит его.

– Садись, не стой столбом, – быстро проговорил хозяин дома, и монах послушно опустился на подушку, скрестив ноги.

– Что было на собрании? – хитрый прищур Арслана никогда не сулил Орею ничего хорошего.

Прикрыв глаза, чтобы не видеть перед собой селянина, монах, запинаясь, рассказал о том, как всё прошло.

– Я так и думал. Иршаб не допустит, чтобы кто-то указал на его неправоту, – Арслан задумчиво пригладил усы. – Оттар же не сказал тебе? – на молчаливое недоумение Орея, он добавил. – Со знаком не пришлось бы ничего говорить. Думаю, кто-то из наших предупредил старосту и Мас Харунов.

– О чем?

– О том, что Оттар хочет возглавить Шадиб.

– Что?! – монах опешил.

– Тихо! Об этом знают только наши люди. Теперь ещё ты, вместо Хасана.

– Но… зачем?

– Затем, что наш род раньше и стоял во главе поселка! Мы имеем не меньше прав, чем род Иршаба! Нас поддержит даже рисен!

Вошла Зариме с пирогами, и Арслан замолк.

– Скорее, баба! Шевелись! – гаркнул он, пока жена расставляла тарелки по столу. Монах был слишком взволнован открывшими подробностями об истинных планах этого семейства, чтобы негодовать по поводу криков Арслана. В голове Орея теперь перемешалось всё.

Когда Зариме ушла, разговор продолжился. Хозяин дома убрал шляпу со стола на подушки и придвинул к себе тарелку с едой.

– Оттару нужно доказать, что наш староста – бесполезный и жадный до денег человек, который только вредит поселку. Но Иршаб как-то узнал о замыслах моего брата, потому и не даёт расследовать это дело. Не сомневаюсь, он убийцу покрывает! – шептал Арслан, пристально глядя на Орея.

– Но его сын… – попытался возразить монах, но вдруг понял, что неверно и несправедливо судил даже об Оттаре, который до этой минуты не вызывал ничего, кроме глубокого уважения. Орею и в голову не приходило, что у старшего мужчины в этом семействе могут быть какие-то другие намерения, кроме восстановления справедливости за жестоко убитого брата.

– Не знаю, что случилось… но дело тут нечистое, ты прав! Вот что говорю тебе! Не уходи из Шадиба. Если Оттар займёт место старосты… м-м, тогда проси, чего хочешь! – уговаривал Арслан тоном подобным шелесту змея, затаившегося в траве.

– Я… я останусь, – согласно кивнул Орей, увидев, как хозяин дома криво улыбается.

– Хорошо! Как хорошо! Мы выясним правду, вот увидишь! А с твоей помощью Высшие нам точно помогут!

– Но… – все возражения, в тот момент хлынувшие в голову, монах выговорить не смог, а их было немало. Орей обдумывал всё, что с ним происходит в последние дни. Эти обмороки, потеря контроля, сбивчивая речь и постоянное удушье. Однако он мог вполне нормально разговаривать с Зариме и с матерью Рифудой, и это наталкивало на определенные мысли. Что если начать расследование с проверки собственных способностей?

Монах благословил обед и разделил эту трапезу с Арсланом, мужчины преломили хлеб в знак дружбы. Селянин засмеялся, заулыбался, а Орей вдруг спросил:

– А как я могу… навестить… – от волнения снова перехватило дух. То, что он намеревался сказать и сделать, однозначно выходило за все рамки приличий.

– Кого?

– Аллину Мас Рийю, – выдал Орей, ловя удивление во взгляде Арслана.

«Может ли человек выжить в одиночестве? Воистину он беззащитен перед опасностями этого мира, подобен оставленному младенцу перед стаей голодных волков, и потому – он слаб. Лишь в семье и общине кроется секрет счастья и долголетия».

Отец Мусаил, наставления послушникам о семье

Орей решил не терять времени, пока день ещё не начал склоняться к закату. Наскоро пообедав, он сразу покинул дом Арслана и направился в гости к Аллине Мас Рийи. Всю дорогу по Шадибу его преследовали волнение и ощущение, будто за ним следят. Тем не менее, Орей твердо вознамерился поговорить с женщиной. Выяснить всё: почему она была согласна допустить чужака до суда над ними, и известны ли ей какие-нибудь подробности об убийствах. Он был уверен в своих силах и в том, что у него без труда получится задать все интересующие его вопросы.