Когда подошли ещё несколько мужчин, среди которых шел сухощавый высокий старик в зеленых одеяниях, напоминающих рясу Орея, с вышитым на груди желтым трилистником, процессия двинулась вперед.

Арслан и Оттар ухватились за носилки с обеих сторон и понесли покойника вдоль улицы. Орей следовал вместе со всеми. Вместе со всеми молчал. Наблюдал и думал. Каким странным ему все это казалось, диким и угнетающим. Он помнил все похороны в Полуденных Вратах, где всякий раз над почившими монахами не смолкали молитвы.

Солнце пекло с самого утра, даже просто идти в полном монашеском облачении было жарко. Процессия плавно свернула на восточную дорогу и пошла прочь от реки, мимо пышных садов с одной стороны и полей гречихи с другой.

Орей замечал, что все люди идут, опустив головы, а ему очень хотелось осмотреться. Монах пытался делать это плавно, не привлекая внимания резкими движениями. Заодно вглядывался в лица людей. Узнал стражников, которые нашли тело Хасана позапрошлой ночью.

Когда процессия миновала сады и поля, Орей увидел открывшийся взору пустырь, усыпанный серыми каменными столбиками. Нечто похожее было и у монахов в обители, только это кладбище пугало своими масштабами. Сразу сосчитать количество надгробий не вышло.

«Их здесь тысячи!» – мысленно ужаснулся Орей. Ему и в голову никогда не приходило, что в мире постоянно умирают люди. Каждый день, от старости, от болезней или… как-то иначе. Он ощутил себя странно, скверно и радостно одновременно. Он прожил уже столько лет, а старость и смерть о нем позабыли.

Носилки поставили у раскопанной могилы, Орей встал рядом. Старик с трилистником на груди, который пришел последним, нараспев затянул молитву об усопшем, и монах услышал, что эта литания отличается от той, что он знает.

– В нашей скорби да преумножится свет Высших над усопшей душой, да упокоится эта душа в мире и благоденствии до конца времен…

«Упокоится? Что? Но он всё неправильно читает! – озадачился Орей. – А как же перерождение? Вечный цикл… Мы с ними точно поклоняемся одним и тем же Высшим?»

Он открыл рот, чтобы возразить, но его позвали.

– Орей! Помоги, – Оттар протянул монаху одну из веревок, что удерживали тело. Всего таких веревок было четыре. Хасана придерживали Арслан и дядя Фархат. Младший брат выглядел особенно хмурым и сосредоточенным, косился на другие надгробия. А Орей только сейчас, проследив за его взглядом, заметил, что на табличках вперемешку написаны, как мужские, так и женские имена.

«Хоть в чем-то их обычаи схожи», – монах с облегчением улыбнулся, хоть и сразу отругал себя за это. Осталось только надеяться, что его внутреннее смятение не было никем замечено.

Тело Хасана плавно опустили в могилу, быстро зарыли под монотонную литанию.

– Прах к праху, пепел к пеплу, из земли мы вышли, в землю мы возвращаемся…

Потом образовавшийся земляной холм обложили камнями по кругу. Орей активно помогал таскать эти булыжники, но раскладывали их братья Хасана. Больше никто к ним не прикасался, и все, кроме священника, могилы словно сторонились. Как только с насыпью было покончено, Оттар заговорил:

– Клянусь на могиле брата, что отомщу за его смерть! Кто бы ни отнял его жизнь, он поплатится своей.

– Оттар, – вперед из толпы вышел высокий полный мужчина с бородой, перехваченной золотым колечком у подбородка. – Всем известно, что это были хоссы. Или ты решил истребить всех горных котов в округе?

Орей обратил внимание на добротный кожаный жилет и пояс с богатой сверкающей пряжкой. Никто из селян так хорошо одет не был.

– Староста Иршаб, – Оттар посмотрел на него спокойно и сдержанно продолжил. – Я не верю, что это были дикие коты. Поэтому я снова прошу у вас Право Суда, чтобы отыскать убийцу.

– Не было никакого убийцы, – староста нахмурил густые черные брови. – Несчастный случай, так же, как и с моим сыном.

Орей непонимающе смотрел на Иршаба и пытался разгадать, отчего он не хочет выяснить причину гибели собственного сына. Если эти смерти всё же связаны с нечистью, то так или иначе кровь продолжит литься.

– Я удвою патрули, буду платить за шкуры и когти хоссов вдвое больше обычного, но среди нас, в Шадибе, убийцы нет. Никакого Права Суда ты не получишь, – голос старосты с каждым произнесенным словом усиливался. – Забери назад свою клятву, пока не поздно. Забери, не искушай Высших!

– Тогда я докажу, что это действительно были звери! – выкрикнул Оттар, теряя спокойствие.

– Оттар… – тон Иршаба смягчился. – Оттар, – повторил он, словно обращался к ребенку. – Ты обезумел от горя. Ты не сможешь быть достойным Судьей. Никто из нас не сможет, потому что мы все знали и ценили Хасана.

– Орей его не знал, – после секундного замешательства вдруг произнес старший брат Арслана. Монах вздрогнул, услышав свое имя.

«Только не это…» – в ужасе подумал он. Это именно та просьба, с которой хотел обратиться к монаху Оттар?

– Монах? – черные глаза старосты обратились к нему. – Ты поможешь нам выяснить, кто повинен в смерти их брата?

Все деревенские разом повернулись к Орею, и у него пересохло в горле. Как ответить, когда все стоят, смотрят и ждут. Монах почувствовал, что ни да, ни нет не сможет сказать – речь подводила его снова, но в то же время ему нужна была карта местности, которая, по словам Арслана, могла быть у старосты. Но как спросить его об этом?

Он некоторое время молчал, судорожно думал. Неловкая пауза затягивалась.

– Что ты решил? – не утерпел Иршаб, сделав шаг к Орею.

– Орей… прошу, помоги нашей семье. Мы не останемся в долгу, – Оттар приложил руку к груди, а монах кинулся с места к могиле, схватил небольшой камень сверху и рухнул на колени прямо посреди кладбищенской дороги.

По толпе прокатился дружный испуганный вздох. Арслан возмущенно вскрикнул, когда увидел камень с могилы брата, зажатым в кулаке Орея. Монах понял, что сделал нечто противоречащее местным обычаям, возможно даже преступное, но это было единственное, что он смог придумать в эту секунду. Он расчистил на дороге руками небольшой ровный квадрат.

– Что он делает?

– Он с ума сошел!

– Говорят, он блаженный…

Орей, игнорируя шепотки за своей спиной, камнем в дрожащей руке царапал на сухом песке неровную вязь.

– Он пишет? – Иршаб подошел ближе, за ним Оттар. Следом потянулись дядя Фархат и все остальные мужчины.

«Я сделаю всё, чтобы выяснить правду, но мне нужна карта для моего паломничества!»

– Карта?! – староста сразу прочел начертанные на песке слова, тогда как большинство мужчин что-то бормотали, хмурились и шевелили губами, разбирая написанное.

Орей поднял взгляд, увидел над собой людей. Всё внимание было приковано к нему, оно пронзало его насквозь, жгло кожу, щекотало, как… острые лапки сколопендры. Лица поплыли перед затуманившимся взором. Перегретая палящим солнцем голова закружилась. Сердце заколотилось, дыхание сперло, словно кто-то схватил его за горло и со всей силы встряхнул. Орей не дождался вердикта старосты, его разум рухнул во тьму.

«Соблюдение погребальных и поминальных обрядов чрезвычайно важно! В череде ритуалов кроется способ не допустить к телу зло и освободить душу для нового круга перерождений. Непосвященному это может показаться бессмысленным, но это не так. Тело может стать вместилищем зла, а неприкаянная душа – новым неупокоенным».

Отец Дагур, наставления перед обрядом погребения отца Мусаила.

Орей открыл глаза в просторной комнате, стены которой были увешаны разноцветными ткаными гобеленами. Справа сквозь приоткрытое окно внутрь проливался желтый солнечный свет. Монах смутно помнил, что произошло. Он что, снова упал в обморок? Сознание возродило в памяти вспышку неодолимого страха, когда мужчины столпились над ним на кладбище, и Орей резко сел на лежанке.

– Хвала Высшим, очнулся! – проскрипел слева от него старушечий голос. Монах повернулся, увидев впереди женщину в летах. Она полулежала на подушках, курила трубку, а её голову покрывал не только платок, но и расшитый золотистыми нитями головной убор. В памяти всплыло где-то давно вычитанное слово «тиара». Старуха выпустила в воздух комнаты облако сизого травяного дыма и снова откинулась на подушки. Рядом с ней что-то зашевелилось – пушистая рыжая кошка зевнула, потянулась и снова положила голову на лапы, продолжив дремать рядом с хозяйкой.