– Оттар глава семьи?

– Да. С тех пор как наш отец умер, он и мать Рифуда отвечают за наш род.

– Мать? – искренне удивился Орей.

– Мать, – Арслан, сделав особое ударение на этом слове, наставительно поднял указательный палец. – Старшая женщина в роду. Решает все вопросы с маленькими детьми, уклад. Внутренние дела семьи. Мать следит за всеми нашими женами, – Арслан бросил мрачный взгляд, на уходящую из комнаты Зариме. Орей непроизвольно заерзал на месте. Представил, что какая-то грозная старуха из кустов наблюдала за прогулкой в Полуденные врата сегодня днем.

– Ты завтра познакомишься с ней. Мать уже не ходит, ноги слабые, но разум ещё ясен, и она попросила о встрече с тобой.

Зариме вернулась и поставила в середину стола большое блюдо с сырными пирогами. Орей вскинул голову, когда женщина подошла, и они снова пересеклись взглядами. Монах тут же зажмурился, а Арслан только недобро заворчал.

– Пошевеливайся. Неужели не готово?

У Орея отлегло от сердца – хозяин заострил внимание только на еде, поэтому проблем удалось избежать. Но какое резкое чувство страха сковало монаха в эти секунды! Теперь он очень боялся, что сокровенное станет явным.

Зариме принесла ужин и ушла за дверь. Орей быстро благословил трапезу, и мужчины приступили к еде молча. Монах долго дул на жгучий суп в надежде, что прохладный он станет чуть приятнее для его рта, но это не помогло. Не доесть – боялся, как бы его отказ не спровоцировал конфликт. Прежде никогда ещё Орей не ел настолько напряженно, и кусок в горло не лез. Всё как назло.

– А кто те женщины… – собрался с силами монах и потянулся за молоком. – Что вчера… были на кухне?

– Вдовы, – коротко отозвался Арслан, пожевал пирог и начал неторопливый рассказ. – Одна из них моя троюродная сестра по матери. В деревне три вдовы, у них не осталось мужей, а сыновья еще слишком малы, поэтому их род находится под опекой всей деревни. Они ходят по домам, помогают, и им помогают в ответ.

– Нет мужей?

– Рисен призвал их на службу, и они погибли.

– Рисен? Что это?

– Ха… вы что, в своем монастыре ничего о мире не слышали? Это наш… – хозяин дома призадумался, прищурив один глаз, – вроде старосты. Только не над деревней, а над всеми окрестными землями. Рисен говорит за нас и защищает нас на собраниях Великого Круга, в совете богатейших и знатнейших мужчин всех горных земель. Рисены нанимают мужчин по всем селениям за хорошую плату… за настоящую платину и кристаллы! – голос Арслана опустился до шепота. – А мы должны им барык отдавать за защиту… а что они дают? – он презрительно цокнул языком. – Ржавое старое оружие нашим стражникам? И от кого они защитят нас? Думаешь, если вдруг придут алаверианцы, мы сможем дать отпор?

Что такое Великий Круг, Орей знал из рассказов настоятелей, но подробности не отложились в его голове. Это казалось монаху не менее абстрактным, чем «Постулаты гармоничного взаимодействия с эфиром», потому что никогда, ни одному из живущих в обители не приходилось иметь дел с властями. Монахи не платили податей, не служили в армии – они выбрали путь отречения и, в целом, никому не было дела до горстки отшельников, живущих на отдаленном склоне горы, близ границы.

– Вы платите налоги?

– Да, каждые полгода. Шерстью, шкурами, мясом или урожаем. Почти всё отдаем! Это едет далеко-далеко на восток. В город Сихум, в казну к рисену.

– У тебя есть… э-э… карта? – Орей все же смог спросить, хотя речь от волнения совсем сбилась.

– Карта? У меня нет. Мне она зачем? Я только один раз за всю жизнь в городе был, когда рисен собирал большой праздник. А так, ближайшая к нам деревня Нишар ниже по реке, всем в Шадибе дорога туда и без карты известна. Оттуда мне мать бабу выбрала. Да ошиблась, – голос Арслана огрубел, когда разговор повернул не туда.

– Мне она нужна, – Орей испугался, что хозяин дома подумает о жене, и спешно добавил. – Карта!

– Послушай, – Арслан облокотился на стол и придвинулся к Орею вплотную. Он сразу захотел оказаться подальше от неприятной неровной улыбки и подлых глазок, но хозяин дома быстро опустил ладонь на затылок монаха и привлек его к себе поближе. – А нет ли у вас в монастыре золота? – голос стал заговорщицким шепотом. – Это могло бы помочь купить карту в городе. Здесь это редкая вещица, разве что у старосты есть…

– Только книги, – прошептал монах в ответ, втянув голову в плечи. И тут же ему пришла догадка – в книгах могут быть карты. Карту мира он точно видел однажды, а насчет близлежащей местности сомневался.

– Что, совсем никаких драгоценностей? – продолжал расспросы Арслан. – У нас тут слухи ходили, скажу тебе по секрету, что у монахов целая гора кристаллов и платины спрятана. Но никто не лез, проклятий боялись.

– П-п-проклятий?

– Если взять у служителей Высших, это же страшное зло!

– Не укради! – подтвердил Орей, сопроводив ответ глубоким кивком.

– У нас в часовне есть золотой символ. Но его прячут и выносят только на праздники, может быть, и твои тоже прятали?

– Вино, соленья видел... Книги видел. Золота, кристаллов не видел, – монах отрицательно замотал головой. Арслан отодвинулся, и Орей смог распрямиться.

– Вино ценное, но только в ритуальные дни и на поминках, – с явным намеком протянул селянин.

– Я принесу, – монах сразу понял, что требуется, и вновь принялся за еду. Арслан задумчиво воскурил трубку, с прищуром глядя на гостя, на его губах теплилась улыбка.

Орей поблагодарил хозяина после ужина и вернулся к себе в темную комнату. Прилег на матрас, не раздеваясь, уставился в потолок. Потом рывком сел, схватил с подоконника молитвенник, раскрыл, естественно, не увидев во мраке ни слова. Ровно до этой секунды монаху казалось, что он знает его наизусть. А теперь он засомневался.

– Свет, – сказал он, и комнатка заполнилась слабым золотистым свечением. Орей знал, что будет свет, но испугался сам себя и на всякий случай задернул шторы и поправил надорванный край занавески при входе.

– Это я… я источник этого света… Но… это не магия… – он постоял, задумавшись, и спросил вполголоса: – Тьма? – сияние осталось. – Мрак? – ничего. – Темнота?

Слово, чтобы убрать сияние, подобрать не удалось, и свет погас сам, когда Орей просто перестал в нем нуждаться. Сердце взволнованно колотилось. Он-то точно знал, что не маг. Он проходил испытание в десять лет, никаких способностей оно не выявило. Потом снова, когда ему исполнилось пятьдесят. Монах смутно помнил, что ему предлагали выбирать какие-то предметы, а он оба раза потянулся к небольшому деревянному мечу. В детстве он очень просил, чтобы ему отдали эту игрушку, но оружие, даже такое, было под запретом в обители. Удивительно, что монахи хранили его наследие столько лет, а не избавились от него.

– Свет, – шепнул Орей и вновь хорошо увидел комнату. Осмотрел себя. Источник был где-то в центре груди, у сердца. Оттуда он рассеивался вокруг, наподобие ровного пламени свечи.

«Если это не магия, тогда что?!» – повторил он вопрос и озадаченный Орей сел на матрас, смотря в молитвенник, но не в силах прочесть ни единой строчки.

– Орей… – робкий голос Зариме прозвучал из-за занавесок. Монах выронил книгу, вскочил и завертелся на месте.

– Ты просил меня утром подготовить к вечеру бадью воды…

– Что… Ох… А! Да… верно… – грохот крови заполнил голову, воздуха не хватало, чтобы нормально дышать. Про время омовений он совсем забыл!

Дождавшись, когда свет погаснет, он забрал бадью, поставил возле лежака и со вздохом стащил рясу через голову.

***

На следующее утро у дома Хасана собрались несколько десятков человек – взрослые хмурые мужчины от юношей с недавно пробившейся щетиной до седобородых сгорбленных старцев. Такой огромной толпы Орей никогда раньше не видел, и ему было не по себе всякий раз, когда он случайно ловил чей-то пристальный изучающий взгляд. Монах держался вместе с Оттаром, Арсланом и телом Хасана, обращая внимание, что ни одна женщина, даже Назира, на похороны не пришла. Хотя её сын, совсем ещё маленький мальчик, стоял рядом такой же потерянный, как чужак из обители. Были и сыновья Оттара, и даже дядя Фархат. Столпились у дороги, куда поставили на носилках, замотанное в плотный саван тело. Тихо переговаривались, приветствовали друг друга вполголоса, кого-то ждали.