— Отлично, — Дия довольно улыбнулась, с восторгом смотря на зельевара, и магистру Певеру пришлось кашлянуть, обозначая свое присутствие.

— Надеюсь, я не помешал? Я получил новости о настое для детей.

— Магистр Певер, проходите. Вы как раз вовремя.

— Я вообще-то думал, что вам больше времени понадобится.

— Дия любит использовать, казалось бы, несочетаемые ингредиенты и с плодами пыльцовки предложила неожиданное решение. Мы с утра провели несколько экспериментов и получили пробную партию.

— Партию? — магистр Певер перевел удивленный взгляд с котелка на магистра Лишмана, отошедшего к другому столу и взявшего пару деревянных подносов.

— Да, мы тут сделали несколько разных. Состав немного отличается, но и цели каждого состава тоже различны. Вот это для детей. Все же первостепенная задача была сделать лекарство именно для них.

Зельевар снял с подноса укрывающую ткань, открывая на обозрение золотистый студень.

— Вы сварили пыльцовку? — поразился Певер.

— Нет, разумеется. Она бы потеряла все свои полезные свойства, — вмешалась Диара, пока магистр Лишман, вооружившись специальным ножом, стал нарезать студень кусочками. — Мы взяли сухие семена акопа и растолкли их в пыль. Он имеет свойство обволакивать и смягчать вкусовые рецепторы. Его вообще-то в кулинарии используют, он смягчил первичный вкус плодов пыльцовки.

— Но совсем не разбавил природных свойств священного растения, — добавил зельевар, протягивая по кусочку студня магистру и Диаре.

— Далее, мы смешали его с соком водницы, это немного ослабило воздействие пыльцовки на желудочный сок.

— Сильно? — магистр, отметив, как Диара запихнула свой кусок в рот, осторожно откусил свой и удивленно поднял брови. — Вкусно.

— А то, это же для детей! — улыбнулась довольно Диара.

— Насчет силы, тут смотря, с какой стороны посмотреть. Водница вкупе с акопом смягчили вкус и в тоже время нейтрализовали разрушающее воздействие на детский желудок. Такое можно есть без ограничений. Мы немного добавили карамели, потому довольно приятный сливочный вкус появился. Концентрация пыльцовки тут лечебная для взрослого человека.

— Невероятно. Побочное влияние? Негативные реакции?

— Провели тестирование по всем магическим артефактам стимуляторам. Нигде не пискнуло.

— Но как можно, так идеально подобрать ингредиенты?

— Мне не спалось, — пожала плечами Диара. — Тем более такая смесь может быть и стимуляцией для увядающего дара. То есть подходит и для стариков, как для отравленных, так и с засыпающим даром. Так что тот поднос для таких пациентов.

— Думала о Шае?

— Насчет Шаи она думала, — спокойно заметил магистр Лишман, одобряюще улыбаясь девушке, — но

это мы пока не проверили.

— Пыльцовка хороша по своим свойствам, но для запуска дара не подходит, — заметила Дия. — тем более после перегрузки.

— Тогда что это? — магистр кивнул в сторону котелка.

— Усилитель чувственности потоков, — спокойно заметил Лишман. — Магистр. Я не один год знаком с Диарой и прошу поверить моим словам и позволить ей найти способ помочь кадету Мелдок.

— Ты в курсе, что ее дар стал засыпать?

— Да, сегодня утром я забегала в лекарню. Потому решила сначала поговорить с магистром Лишманом, а если получится все сделать, то и попросить о разрешении на эксперимент.

Магистр Певер отодвинул табурет, взглянул на Лишмана, явно намерившегося защищать Диару.

— Рассказывай.

— Лучше покажу, — подскочила Диара и, метнувшись к столу с записями, достала свою тетрадь и принесла ее на стол. Зельевар к этому времени уже разобрал стол, оставив только подносы с лекарством и остывающий котелок.

— Детский дар при пробуждении более подвижен и пластичен, именно это позволяет проводить обряд крещения и создавать базу для резерва. Через пару лет магический дар еще сохраняет такую особенность, но к пятнадцати годам полностью формируется, позволяя магам более точно контролировать свои потоки и вырабатывать профессиональные навыки.

— Это мне известно. Как это относится к случаю с Шаей?

— Я хочу доказать иную истину.

— Какую? — магистр не удержался, и его бровь удивленно дернулась.

— То, что магический дар не застывает, формируясь. Он просто, как любой материал, поддается обработке. Но если необожжённую глину намочить водой, она снова поменяет свою форму. Так и с даром, я уверенна, ему можно вернуть его пластичность и вновь разжечь.

— Бред, — не сдержался магистр Певер, а Лишман тихо хмыкнул.

— Когда магистр Градов вернулся с границы, я частенько слышал от него это слово. Он вбегал в мой кабинет, размахивая письмами от Диары, и кричал, что надо найти зелье, что вернет ей разум. Но мы пробовали её предложения, и сейчас он уже не бегает по Академии. А запирается у себя в лаборатории.

— Хорошо, — магистр Певер кивнул, рассматривая зарисовки на страницах тетради.

— Что? — растерялась Дия, растерянно глянув на зельевара.

— Я понимаю, что пока не понял смысла того, что ты говоришь, но я видел, как ты работала с даром девочки в скорокате. Ты не только сохранила ее дар, но и создала ее резерв с нуля. Ты настолько идеально его распределила, что я мог только руками развести. Потому я не буду отказываться от твоей идеи. Но и бросаться экспериментировать на пациентах не позволю. Потому жду твоего плана действий.

— О! Он есть! Для начала трогать дар Шаи я пока не собираюсь. После такой встряски ему, в любом случае, надо успокоиться и восстановиться. Для начала я буду изучать дары старшекурсников.

— Что ты собираешься делать?

— Накормить себя и остальных усилителем чувствительности магических потоков. Это поможет лучше почувствовать как свои потоки, так и потоки других. Попробуем противоречивые заклинания, дар, столкнувшись с новым по-новому отзовется, и именно этот импульс и станет ключом к пробуждению пластичности дара.

— Ты уже нашла добровольцев?

— Это команда Ричарда Эльтауна.

— Он согласен?

— Скажем так, ему стало интересно, и он предложил кадетам помочь мне. Пятеро добровольцев уже есть.

Магистр Певер смотрел на схемы Диары. Все казалось нереальным и в то же время возможным. По той простой причине, что ранее такого не делали. Целителю понравилась осмотрительность девушки. Дия не стала все делать самостоятельно. Обратилась за помощью к Лишману и даже с ним сейчас советовалась.

— Шая, слаба…

— У меня уже есть кандидат, на котором проведем первую проверку.

— Это кто же?

— Макс Тредин.

— Его дар поврежден.

— Именно. Он повредился, так как был в напряжении от сопротивления и от самостоятельного решения заразиться ядом проклятых. Пластичность дара позволит если не восстановить, то хотя бы смягчить разлом.

— А Макс в курсе, что стал добровольцем?

— Скажем так, его дед отвертеться ему не даст.

— Почему мне кажется, что если я тебе откажу, то мне тоже отвертеться не дадут? — усмехнулся магистр Певер, вспоминая, сколько народу набилось в его кабинет в лекарне после спасения Тэо, — Вот только гадаю, кто первый придет — светлый или темный…?

— Светлый, — тихо заметил магистр Лишман и кивнул в сторону двери.

Чуть приоткрыв ее, мастер-наставник Олирг с улыбкой заглядывал внутрь.

— Не помешаю?

Небо расцветало алыми красками заката. Облокотившись на подушки, Шая всматривалась в него и по щеке скатилась слеза. Весь день она старалась быть сильной, но сейчас, под вечер, оставшись одна в палате, не выдержала. Комкая краешек одеяла, пыталась выровнять дыхание, но в груди нарастало ощущение пустоты, холодом сковывающее сердце.

Магистр Певер объяснил, что зарядка одного амулета отнимает много магии. Целителю приходится неделю беречь после этого свою энергию, но зарядка разом семи артефактов привела к замиранию дара, и сейчас Шая не могла уловить и отголоска светлой силы.

Приходил мастер-наставник Олирг. Он был очень удивлен, что Шая не знала об этом ограничении. Её оправдания, что мать-настоятельница приносила всегда по одному медальону для зарядки и никогда не говорила, что больше заряжать просто нельзя, выглядели жалкими, и от этого настроение девушки только ухудшилось.