Прежде, когда ещё был жив Тэй Алькосур, прислуживать наследному принцу считалось за величайшую честь среди придворных, и любой высокопоставленный вельможа пытался снискать такую милость для собственного отпрыска. Везло, разумеется, далеко не всякому, ибо здесь, как и в праздничных поединках или на турнирах, победить хочет каждый, и никто не желает проигрывать, но выиграют только единицы, а проиграют тысячи. Поэтому сызмальства Его Высочество окружали лишь наиболее выдающиеся и доблестные сыны знатных и могущественных домов. Правда, когда удача отвернулась от семьи Амуин, заодно с ней от наследника отвернулись и все былые «верные пажи» и «преданные наперсники», кроме одного — Э́мерона Чёрного Вереска.

Из прозвища этого статного и физически развитого молодого мужчины сразу становилось ясно, что он принадлежал дому Кирн, дому Чёрных Ворот, чьим родовым символом были скромные цветы вереска, украшающие нежно-сиреневыми и бледно-розовыми росчерками песчаные пустоши, гари, дюны и склоны гор самого восточного края Элисир-Расара. Первоначально одногодки Эмерон и Дуностар были заклятыми друзьями, постоянно сражающимися за внимание подрастающего наследника престола, но, когда звезда Аонов взошла над зелёными озёрами Исар-Динн, а светило Кирнов, наоборот, упало за горизонт, для великолепного и несравненного Дуностара уже никто не был истинным соперником. Всех приближённых принца разогнали взашей, лишив Сэля и свиты и возможности построить отношения с выдающимися дворянами, которые бы основывались на взаимной привязанности и общих интересах. У Дуностара попросту исчезла необходимость добиваться благосклонности будущего правителя, когда власть перешла в руки его семьи — дяди, двоюродной тётушки, отца, занимающего пост одного из донгов, и многих других представителей фамилии.

А вот отстранить от двора Эмерона у королевы-регента и Главного советника так легко не получилось, всё-таки его отцом являлся Эйлетт Чесферон, первый ар Кирн, донг от дома Чёрных Ворот, и единственный приближённый Тэя Алькосура, уцелевший из свиты безвременно погибшего мага-короля. Дело в том, что, когда Тэй отправился на царскую охоту, Эйлетта с ног свалила корь. Пережить столь страшную болезнь уже в зрелом возрасте — тяжёлое испытание. Однако именно корь уберегла Эйлетта от неминуемой кончины, а также подарила его сыну и дочери основания для мечтаний о куда более славном будущем.

Эмерона Чёрного Вереска не изгнали из дворца, ибо он находился под покровительством собственного отца и всего дома Кирн, который имел плотные связи с другими видными домами, и даже со жрецами Дубовых Рощ. Тогда ещё самонадеянные Аоны были не готовы вступать с Кирнами в открытое противостояние, и потому пришлось отписать Эмерону некоторый пост. Сейчас он управлял подразделением дворцовой стражи, но главным образом работал по ночам. Эмерон всегда испытывал приязнь к Сэлю, не только во имя долга или ради блага семьи, в конце концов, он был на шесть с половиной лет старше наследника и заботился о Его Высочестве в детстве, словно о дорогом братишке.

Теперь за Эмероном пристально следили шпионы королевы и соглядатаи Зархеля, однако у Чёрного Вереска в тайниках тоже были припрятаны опасные вещицы. Он не желал отрекаться от принца, и, хоть и вынашивал в голове некоторые честолюбивые планы, всё же его сердце оказалось куда более чистым, чем у других.

Сэль Витар ожидал появления Эмерона за одним из гобеленов, на индиговом и тёмно-бордовом фоне которого был изображён белоснежный единорог в окружении доблестных рыцарей и прекрасных дам в пышных нарядах. Сначала послышались шаги, отзывающиеся гулкой поступью в коридорах, затем шуршание кожи и лязг металла, и дыхание Его Высочества замерло, ведь так давно ему не выпадал шанс мирно побеседовать с Эмероном. Вообще-то, Чёрный Вереск, двадцатидвухлетний пятый ар дома Кирн, частенько передавал какие-нибудь гостинцы принцу через Сагрену, которую специального для этого и охмурил. Именно через руки Эмерона проходил целительный настой, помогающий выводить из организма всё вредоносное, который изготавливала Ирмингаут для своего бывшего воспитанника. Но это — уже иная история.

Рядом с занавеской кто-то остановился и по материи пробежала лёгкая волна. Сэль видел ноги стража в элитном обмундировании, но побоялся заговаривать первым. В конечном счёте, он доподлинно не знал, кто именно придёт на тайную встречу — всегда можно перехватить секретное послание, подсмотреть чужие знаки и предупредить нежеланное свидание.

— Приветствую Вас, Ваше Величество наследный принц, — шёпотом отчеканил человек за гобеленом.

— «Высочество», — поправил Сэль пришельца, в котором мигом опознал Эмерона по характерной ошибке. — Ныне пока ещё ко мне надлежит обращаться как к «высочеству», а не «величеству», и тебе известно это, Эмерон.

Стоящий за тканью воин широко и лучезарно улыбнулся, положив правую руку в перчатке на круглый набалдашник меча.

— Сердце моё ликует при звуках Вашего голоса. Ничто не бодрит так, как бесконечные упрёки Его Высочества.

— Как… как там твоя сестрица поживает? Ещё не нашла себе нового суженого?

— Как!? — Эмерон чуть не поперхнулся от возмущения. — Да как Вы можете вообще произносить такие мерзости? Вы же знаете, что рука Гилмиры уже принадлежит Вам, и лишь Вы по-прежнему занимаете её мысли.

— Ей уже двадцать четыре года нынче исполнилось, — безрадостно, но спокойно заключил Сэль. — Весьма почтенный возраст для невесты, не считаешь? Вот я и подумал, что раз моя удача не улыбается мне больше, раз она почернела и прохудилась, то не разумней ли подобрать более подходящего супруга для твоей старшей сестры? Что предпринял твой отец?

— Ничего! Клянусь! — Эмерон Чёрный Вереск рад был бы выкрикнуть это и во всеуслышание развеять страхи и сомнения своего будущего зятя, однако сейчас обоим приходилось блюсти и порядок, и тишину. — Моя сестра навечно предана Вашему Высочеству, и коли всевышним небожителям угодно разлучить вас и не давать согласия на сей союз, то она лучше навсегда останется девицей, подастся в затворницы или направится в монастырь при храме, лишь бы не предавать доверия Нин-дар-дина и не доставаться другому!

— Как… её здоровье? — более мягко и менее уверенно вышептал неубеждённый принц.

— Славно, славно. Только тоскует по Вам. Впрочем, как и все мы.

— Тогда передавай ей мой поклон с наилучшими пожеланиями.

— Непременно передам.

После недолгой заминки Эмерон, нервно постучав сапогом по каменному полу, отважился на неслыханную дерзость — он резко отодвинул в сторону занавески, желая воочию узреть всё непревзойдённое величие Его Высочества, будущего мага-короля и надежды Исар-Динн. Уж слишком голос Сэля показался пятому ару дома Кирн тихим и… отчаявшимся, что ли?

— Ваше Величество, как Вам вообще мог прийти в голову такой вздор? Мой род всецело предан Вам, батюшка мой верой и правдой служил Вашему отцу, а я служу Вам, и буду служить до последнего вздоха, или «верен в жизни, верен в смерти» — девиз не моего дома!

— «Ваше Высочество», — строго проворчал принц, опуская взор.

Он предполагал, что Эмерон выкинет нечто подобное. Всё-таки, принц неплохо знал своего оруженосца, пускай и отставного, тот всегда был чрезмерно пылок, спешен и неосмотрителен, как в выражениях, так и в действиях. Виной чему — врождённая честность, горячий нрав, и, конечно, молодость.

Столкнувшись с принцем с глазу на глаз, Эмерон не сразу заметил постепенно растворяющиеся следы побоев на лице Его Высочества, но, когда блуждающий взгляд Чёрного Вереска задержался на рассечённой левой брови Сэля, молодой человек быстро уловил суть произошедшего и всерьёз перепугался.

— Твоё сердце ликует при звуках моего голоса, но вот глаза совсем не рады видеть меня, — печально усмехнулся принц, дабы хоть как-то разрядить накалившуюся атмосферу.

— О, священные озёра и отражённые в них небеса! — поражённый Эмерон сам шагнул в тень алькова, где скрывался принц, и задёрнул гобелен уже за двумя. — Имею ли я право спрашивать, что с Вами приключилось?