Когда маг догнал наследника престола, тот уже стоял возле ограждения. Принц положил обе ладони на прохладный мраморный бордюр и повторял одну и ту же процедуру — медленно вздыхал полной грудью, а затем столь же степенно выдыхал. Его длинные неубранные волосы развевались на лёгком ветру, скромно блестя в согласии со звёздами, рассыпанными по ночному небосводу.

— Полтора года. Я здесь не был полтора года, — промолвил принц.

Веранда выглядела полностью заброшено: всюду вздымались целые горы из песка и пыли, туда-сюда перемещалась ветошь и сухие листья, но для Сэля ничто не могло сравниться с убогим видом, что открылся перед ним благодаря стараниям странного сподвижника. Не справившись с наплывом эмоций, принц залился сухим кашлем, и Данаарн решил спровадить его в покои:

— Надо приказать слугам всё здесь вычистить. Идите внутрь пока что, Ваше Высочество.

Престолонаследник покорно удалился, и Эр остался один на один с ночным пейзажем. Хотя… не совсем. Из дальнего угла на него опять таращилась янтарными глазами какая-то ночная птица: то ли сова, то ли сипуха, то ли филин, и бессмертный решил раз и навсегда упразднить данную проблему.

Сова взмыла вверх, но Эр потянулся к ней, и животина тут же очутилась у волшебника в руке.

— Хочешь посмотреть на Его Высочество — изволь объявиться лично, Ирмингаут, — зловеще прошептал бессмертный, а затем резко сжал пальцы в кулак.

По его напряжённой конечности пробежались магические искры, словно по поверхности чёрного песка из стекла, и птица испепелилась за мгновение.

На другом конце города, под крышей ставки Белой Семёрки, Ирмингаут подскочила на собственной кровати так, словно ей по спине зарядили пламенеющим кнутом. Её прочная связь с питомцем — колдовской союз хозяина и зверя — распалась, потому что птица погибла моментально. Эльфийку разбила дрожь, из её носа хлынули потоки крови, женщина закашлялась и была готова даже окунуться в панику, ведь не представляла, что случится дальше, и насколько это безопасно — доверять наследника престола подобному чудовищу. Впрочем, заявись Ирмингаут немедля во дворец — это бы мало что изменило, кроме великих планов на будущее для многих, многих людей. Эльфийка не могла так нелепо подвести своих подчинённых, и тех, кто не служил ей, но осмелился поверить на слово. Коли суждено, то принца убережёт счастливый случай. Настал черёд небес.

В темнице тоже можно вырастить цветы, но за погожими деньками следует ненастный период. Поутру Эймана Данаарна уже не было в опочивальнях наследного принца, и Его Высочество никак не мог найти бессмертного.

По Янтарному дворцу быстро распространились слухи о том, что, мол, Главный советник Зархель Великолепный уехал в родной город Орм ради некоего особенно важного и величественного дела, которое хорошо послужит королевству. Разумеется, дворцовую челядь не слишком-то волновали все эти «величественные и важные» дела советника, ибо их обязанности никогда не заканчивались, и никогда не знали устали, в отличие от изнурённых рук и тел, а Зархель славился в Элисир-Расаре двумя вещами: скупостью на выплаты и дотошностью в исполнительской среде. И несмотря на то, что многие подданные сочли бы за огромную честь возможность работать в замке, а, значит, и трудиться на благо мага-короля, сводить концы с концами становилось всё сложней с тех самых пор, как Зархель потребовал предоставлять ему отчёты о тратах на содержание резиденции. Главный советник, не привыкший подолгу задерживаться в постели, предпочитал коротать время за изучением смет и приходных книг, и, как и всякий старательный казначей, он любил сокращать расходы, избавляясь от «лишних» людей и перераспределяя задачи между остальными.

Поэтому во дворце после отъезда Зархеля царила возбуждённая атмосфера, будто накануне большого праздника, и никому и дела не было до того, чем занимался наследный принц. Сэль Витар без проблем вышел за пределы холодного крыла и направился к опочивальням Сагара Молниеносного.

Верховный гебр уже как пару дней назад объявил себя больным и слёг в постель. Каждому обитателю Янтарного дворца было доподлинно известно, что Главный волшебник страдает от подагры, поэтому разыграть очередной приступ нездоровья для Сагара не составило великого труда. Он просто принялся жаловаться, что якобы его ноги опять трещат от боли, и старика, наконец, оставили в покое. Теперь Сагар мог себе позволить целыми днями валяться на белоснежных простынях и укрываться перьевыми одеялами, и подниматься с ложа исключительно затем, чтобы взять печенье со стола или втихаря плеснуть дополнительную порцию вина в свой бокал — не всё же слугу просить выполнять его пожелания. В итоге, подагра действительно может вернуться в любой момент, а Хатар, верный и добросовестный подручный, всегда опирался на эти черты и никогда не разрешал хозяину пускаться во все тяжкие за трапезой. Как-никак, на просторах просвещённых государств, вроде Мирсварина или Зол-Дактама, уже было известно, из-за чего возникает подагра, и некоторые сведенья достигли берегов Зелёного моря. Поэтому Хатару приходилось хлопотать в поте лица перед каждым приёмом пищи Сагара, а после коршуном виться вокруг старика, отнимая у того смачные лакомства, запрещённые придворным лекарем.

Лучи солнца прорывались в светлые и обширные опочивальни Верховного гебра из высоких окон, расцвечивая молочные стены жёлтым золотом. В Исар-Диннах стоял час ворот, и это означало, что время подступало к обеду. Однако необъятное брюхо рослого Сагара, сегодня не ограниченное ни шёлковыми поясами, ни ремнём для ножен, уже было наполнено доверху. На завтрак волшебник умял две утиные ножки, пару пирожков с вареньем из вишни, несколько пирожных с кремом и закусил всё корзинкой свежей клубники и гроздью винограда.

Сагар мог потратить целое состояние на изысканные блюда и заморские яства. Ему было далеко не всё равно, чем насыщать свой неутолимый голод, однако, родная вотчина старика — дом Морозного Камня, Амуин, — постепенно приходила в упадок после того, как власть отошла Зархелю и Зармалессии. Сагар сам чудом избежал немилости новых правителей и сохранил некоторые сбережения, заодно с положением в обществе, но… Но Главный советник — он ведь не дурак, и он прекрасно осознавал всю непрочность собственных кореньев. Для того, чтобы надёжней вгрызться в жирные и плодородные почвы власти, надлежит скорее избавляться от соперников. Впрочем, сорняки быстро разрастаются и захватывают сад, это верно…

Зархель, кажется, давно подозревал, что где-то в Исар-Диннах плетётся заговор против Аонов, и против него, в частности. Советник прекрасно понимал, что Сэль Витар — истинный наследник престола — рано или поздно возмужает, и однажды превратится в настоящую опору для сопротивления, или в знамя для оскорблённых и недовольных дворян. И, как туго не затягивай нити сети шпионов, сколько не сдавливай клещи, — Зархель, будучи простым смертным, не способен остановить рост и развитие будущего правителя Элисир-Расара, мага-короля. Дни были на исходе, а когда запасы в закромах скудеют, это означает одно — впереди брезжут лихие времена, надо быть и настороже, и во всеоружии. Однако, вряд ли Зархель когда-то сомневался в преданности Сагара, потому что Сагар прилагал колоссальные усилия для подпитки такой иллюзии.

Но всё нарушил один никчёмный фонарь. Тот самый, что Верховный гебр забыл в Металлических палатах. Разумеется, улика — так себе, но Зархелю и этого было достаточно, чтобы пригрозить Сагару драконовскими мерами. Например, Главный советник невзначай напомнил волшебнику, сколько нынче стоят различные кушанья… а ведь во владениях Амуинов у Сагара имелась собственная семья — престарелая вдова его сына, его личные внуки с маленькими детьми на руках, тоже привыкшие к определённому образу жизни. В конце концов, заговоры — вещь весьма опасная, когда тебе есть, кого терять.

И всё по вине светильника, который, казалось, должен был развеивать мрак, но вместо этого сам отбросил тень на репутацию Сагара. Старик решил ни во что более не встревать. Он многое знал, и поэтому для него же лучше будет держаться особняком от всевозможных проблем и сложных ситуаций.