Её прекрасный лик исказила гримаса неподдельного ужаса, но внезапно Гвальд явился ей на выручку: он, достав из тайника выкраденный арашвир, предложил минерал подруге со словами:

— На, держи. Иди к Его Высочеству. Спаси его. Разве это не он — тот, кто на самом деле живёт в твоём сердце?

— В моём сердце… лишь холода и лёд, — отразила Ирмингаут, однако по её уязвлённому виду мужчина сразу всё понял.

— Да-да. Держи. Уверен, ты не подведёшь, — он тепло улыбнулся, протягивая на открытой ладони сияющий радужными лучами арашвир.

Вообще-то, у Ирмингаут уже созрел весьма опасный план, и она в охапку сгребла с руки Гвальда кристалл. Женщина помчалась к Янтарному замку, но вдруг замерла и оглянулась назад.

— Как же Момо? — отбила она губами.

— Не беспокойся, я позабочусь о нём. Обо всём братстве.

Ирмингаут кивнула и ринулась вперёд, на запад, вороша и разбрызгивая воду сапогами.

— Удачи! — преследовал её по пятам могучий возглас Гвальда.

Сэль медленно разлепил веки и устало произнёс:

— Поймал тебя.

Кажется, Его Высочеству снился какой-то сон, однако по пробуждении он уже ничего не помнил. Сон полностью улетучился, не оставляя после себя ни сумрачных обрывков, ни туманных предсказаний, лишь странное, щемящее чувство в груди. Сэль положил руку на то место, где трепыхалось его загнанное сердце, и растёр поверхность, поражённую тяжким недугом. Имя этому недугу — тревога без видимых причин.

— Неужели я заснул?

На полу валялась беспризорная книга Его Высочества, а настольный фонарь давно потух, и в помещении, которое теперь занимал наследник престола, секретном и запрятанном в глубинах замка, вовсю резвилась густая, бархатистая тьма. Здесь не имелось ни единого окна, ибо окна нарушали целостность конструкции из пал-силбани; они создавали прорехи в защите перед магией, а именно блоки из пал-силбани слагали стены новых опочивален принца. Сэля сюда переселил Эйман Данаарн, лично нашедший такое славное и позабытое на века укрытие, ведь бессмертный маг серьёзно переживал за безопасность Его Высочества, особенно после того, как Зархель вернулся ко двору.

Зархель затевал нечто весьма неприглядное, только что это было конкретно, Данаарн так и не разгадал. Во всяком случае, мумия Тысячелетней Фахарис уже подступала к границам Исар-Динн, и должна была с триумфом преодолеть городские стены за сутки до Дней Великих Жертв. Процессию сопровождали толпы паломников — свежий «материал», который Зархель с помощью чар смог бы обратить в полчища безропотных воинов-прислужников. Могущество Главного советника росло по мере того, как Тысячелетняя Фахарис продвигалась к замку. Впрочем, вместе с тем усугублялось и его мрачное безумие.

Безумцы, хоть те и склонны повторять одно и тоже, — народ весьма непредсказуемый, а ещё неуправляемый, поэтому обосноваться в укромной святыне из пал-силбани — это вполне дельное решение, и Сэль не сопротивлялся желаниям Данаарна. Принц покорно спустился с верхних этажей Янтарного дворца, покинул свои роскошные опочивальни, где никогда не меркли разнообразные огни: уж слишком там много было блестящих предметов и зеркал, отражающих любую доступную искру. В этой же коморке едва хватало места для кровати, что больше напоминала кабинетную кушетку, и единственного письменного стола. На столике поскромней расположились вещи для утреннего туалета, такие как кувшин с водой, серебряный таз и полотенце. Ещё в углу теснился узкий камин, а где-то за стропилами наличествовал воздуховод, и на сим перечень удобств заканчивался. В комнате всегда царила тьма, и из-за нехватки освещения было сложно понять, стоит день на дворе, или уже ночь поглотила столицу, и теперь переваривает в своём чреве сны и кошмары беспечных горожан. Потому как трудягам ничего не снится помимо всеобъемлющего, покойного небытия.

В дальнем углу Сэль заметил какой-то белёсый туман и по его коже промчался лёгкий холодок. Принц тут же подскочил и резко обернулся.

— Это ты, Эр?

За ложем, между маленьким туалетным столиком и каминной полкой, мрел длинный призрак с лошадиной мордой безо рта. Он вытягивал свои лапы богомола с пиками-насечками в направлении Его Высочества, только Сэля больше не терзал страх, и потому наследник невозмутимо промолвил:

— Как ты сюда попал, это ведь помещение из пал-силбани?

Впрочем, как престолонаследник подметил с самого начала, у приведения отсутствовал рот, и полночный гость всё равно не смог бы ответить что-то внятное на расспросы, по крайней мере, привычным способом. Белый призрак продолжал указывать то ли на Его Высочество, то ли на то, что находилось за юношей, однако внезапно комнатка чуток сотряслась и с потолка посыпалась пыль. Наконец, Сэль понял, что его пробудило — то было либо землетрясение, либо очередной золотой катаклизм.

Стряхнув с макушки грязь, столь бесцеремонно измаравшую царское чело, принц снова повернулся к призраку, а затем взглянул на дверь ещё разок. И к собственному ужасу обнаружил, что одна створка была чуть-чуть приоткрыта. Из коридора в покои задували живительные потоки свежего воздуха, и Сэль Витар нервно сглотнул ком в горле.

— Что это значит? Почему дверь не заперта?

Подойдя к письменному столу, наследник даже во мраке сумел отчётливо рассмотреть блестящий ключ, которым он собственноручно закрыл дверь на замок перед тем, как отправиться на ложе. Взяв в руки металлический предмет и повертев его перед глазами, Сэль снова позвал:

— Эр?

Только ни призрак, ни кромешная тьма ему не отвечали. Вообще, единственное, что сейчас помогало Его Высочеству ориентироваться в пространстве — это как раз-таки белоснежное приведение, переливающееся серебристо-голубым и подсвечивающее комнату. Пожалуй, молчаливый гость явился в опочивальни наследника, дабы сообщить ему нечто важное, или, как минимум, передать послание от предков. Поскольку призрак продолжал упорно указывать на дверь, открытую какими-то неведомыми силами, Сэль двинулся на выход. Правда, предварительно Его Высочество переоблачился в наряды поудобней: он надел штаны и удлинённый двубортный камзол до колен из плотного, тёмно-фиолетового бархата, расшитого каменьями и сверкающими чёрными нитями. А ещё выудил из-под подушки маленький кинжал в изящных ножнах, что вручил ему Данаарн для самозащиты. В основном подобным оружием пользовались маги и волшебные гебры, потому что его было легко спрятать в складках одежды, что и не преминул проделать престолонаследник: он втиснул кинжал с рукоятью из словной кости в потайной карман камзола. Затем бесшумно подошёл к открытой двери, недолго постоял возле створки, выглядывая наружу и старательно прислушиваясь к происходящему, но ничего не уловил.

Потоптавшись у порога, Сэль Витар всё-таки выбрался из укрытия и откликнулся на зов соблазнительной неизвестности. Юноша внимательно и осторожно продвигался вдоль коридора, углубляясь вниз, с каждым шагом погружаясь в недра замка — Его Высочество шёл в направлении подземелья с усыпальницей, туда, куда его манил белёсый призрак.

Сэль, поглощённый рискованным ночным путешествием, так и не сподобился заметить пару горящих зениц, что наблюдали за ним из-за угла. По следам принца медленно и чинно ступал Дуностар, предвкушающий погоню. Седьмой ар дома Аон шёл по пятам за будущим магом-королём, надеждой и блистательным светилом дома Амуин, который думал, что он сейчас один загоняет дичь — странного белого призрака. Золотые горны заревели, охота началась.

Зармалессия стояла возле дверей в Пурпурные палаты, дожидаясь, когда новый, самопровозглашённый владелец Янтарного дворца, — её любезный кузен по совместительству, — изволит пригласить гостью внутрь.

Неподалёку с ноги на ногу переминался странный господин в иноземных нарядах с белоснежной кожей, высокий и складный, которого Зармалессия прежде не встречала.

— Ваша Милость, — наконец, проговорил незнакомец.