Он приблизился к королеве-матери и с почтением поклонился, улыбаясь ей нахально и слишком откровенно.
— Разрешите представиться, Ваша Милость. Меня величают Маэлбритом, и я исполняю для Вашего дражайшего родственника некоторые… некоторые работы. Не удостоите ли меня чести?
Он протянул руку к Зармалессии, которая всем своим видом излучала суровую неприступность, однако женщина решила не терять достоинства и снисходительно позволила наглецу поцеловать кончики её пальцев. Ныне от плеч до запястий её кожу покрывали зудящие нарывы, но под одеждой они были незаметны. Пока Маэлбрит запечатлевал на ручке королевы горячий поцелуй, двери Пурпурных палат распахнулись и в проходе показался удручённый и измученный лазутчик Луридас.
— Ваша Милость, — поприветствовал её мужчина, под глазами которого угнездились глубокие, тёмно-фиолетовые тени, — Его Светлость рад будет немедля Вас принять.
Сперва Зармалессия собиралась бросить злобное и колкое замечание касательно того, что у Зархеля просто прав нет не принимать королеву тогда, когда она сама пожелает увидеть его уродливую физиономию. Только потрёпанный облик помощника Главного советника настолько сразил Её Милость, что женщина, степенно проплывая мимо Луридаса, лишь скорбно вымолвила вполголоса:
— Священные воды и отражённые в них небеса, Луридас, что с тобою приключилось?
— Ничего, — улыбнулся шпион и снова поклонился госпоже. — Ничего, Ваша Милость, Вам не о чем переживать.
Он отступил в бок, освобождая дорогу и явно намекая на то, что Зархель в нетерпении ожидает визита Её королевской Милости. Раздосадовано выдохнув и чуток нахмурив брови, Зармалессия перешагнула через порог, и двери тут же сомкнулись за ней словно по волшебству.
Королева, озираясь по сторонам, совершенно не узнавала Пурпурные палаты, которые она лично обставляла когда-то с любовью и со вкусом. Во что Зархель превратил один из её излюбленных залов? Во что он надумал погрузить Янтарный дворец, заодно с Исар-Диннами и целым Элисир-Расаром? Впрочем, слишком поздно Зармалессия спохватилась. Напрасно она отказалась от всяческих дурманящих зелий и средств, зря протрезвела и вернула себе чистый, незатуманенный рассудок — уже чересчур многое она выпустила из рук, потеряла и бразды правления, и вожжи колесницы, что несла её по жизни, и всевозможные маски, и даже искомого лица лишилась, ведь над женщиной теперь довлело могучее колдовство кузена. Какими бы ясными не стали глаза Её Милости — это ничуть бы не помогло прозреть суть дела, ибо всюду ныне в замке стелилось непроглядное, чёрное марево. Ни в городе, ни во дворце народ так и не сумел определиться и прийти к единогласному мнению, кто исторгал этот зловонный чад: Зархель и испорченная королева-регент, или новый прихвостень больного наследного принца, чудовищный бессмертный маг по имени Эр Данаарн?
Люди судачили, что Янтарный дворец должен был превратиться в поле брани между кровными родственниками-небожителями: Тысячелетней Отравляющей Фахарис, и её братом, тлетворным и ужасным богом чёрного песка и пыли, Испепеляющим Агротом.
Все искусные витражи в Пурпурных палатах были тщательно закрыты плотными занавесками, большая часть мебели куда-то исчезла, а посреди залы в огромном медном котле на трёх гигантских львиных лапах что-то бурлило и коптилось. Зармалессия, сызмальства приученная беречь достоинство превыше чести, выпрямила спину и вытянула шею, изящно сложила кисти рук на талии, там, где пышные юбки её придворного платья переходили в узкий, стянутый корсет, и направилась к котлу. Она стучала каблуками туфелек о плиты пола из янтарно-медового мрамора с чёрными прожилками и тёмной крапинкой, и дивилась на каждом шаге безобразным переменам в убранстве, стараясь притом не вертеть головой.
Зархель расположился за котлом, так, что кузина его не видела. Он кружил рядом с бронзовой подставкой под массивный хрустальный шар, только самого шара на пьедестале не было — там булькали сгустки какой-то вязкой, чёрной энергии. Зармалессия, огибая громадный котёл, мельком поглядывала на его натёртое до блеска брюхо и пыталась понять, что же готовится внутри. Хвала всевышним, Зархелю хотя бы хватило ума не разводить открытый огонь прямо посреди залы, однако, несмотря на это в котле всё равно что-то кипело. Как такое может быть? Это… магический огонь, известный своей вредоносностью и опасностью для разума живых существ?
— Кузен? — позвала Зармалессия, выгибаясь из-за котла.
Драгоценные грозди из крупных жемчужин, что украшали корону из янтаря и золота, содрогнулись и наклонились набок вместе с женской головой. Сегодня пышные локоны королевы, лоснящиеся, словно смоль, собирались в высокую причёску из перекрещенных и переплетённых кос, походящих издалека на змеиный клубок. За Её Милостью волочилась тяжёлая мантия, издающая приятное шуршание и будто нашёптывающая на ушко окружающих два слова — «неприличные богатства».
— Кузина! Кузина, я здесь! — наконец, зазвучал взбудораженный голос Зархеля, и королева-мать продолжила путь.
Главный советник колдовал возле сгустка из чёрной энергии за занавесками и тихо приговаривал:
— Великолепно! Волшебно! Тысячелетняя Фахарис уже стремится во дворец! Скоро она явится, и мы сольёмся в едином танце со… о! Дражайшая кузина, а вот и Вы!
Зархель улыбнулся как одержимый, завидев Зармалессию недалеко от бронзового пьедестала. Он, не отвлекаясь от ритуала, по-прежнему водил своими корявыми и почерневшими драконьими лапами над сферой с тёмной жидкостью.
— Кузен, что происходит? Что ты творишь? — строго вопросила Зармалессия, подлетая к чародею. — Что варится в котле? Почему… именно здесь?
— Что в котле, говоришь? — хмыкнул советник и улыбнулся. — В котле — новая жизнь. Сама взгляни! Я тебе продемонстрирую! Эти глупцы считают, что сумеют меня одолеть…
Первый ар дома Аон принялся неразборчиво бормотать себе под нос, чем ещё больше разгневал нетерпеливую королеву.
Да, заклятье Зархеля повлияло на неё, однако женщина сама недурно разбиралась в противоядиях и различных снадобьях. Что она могла — то уже было совершено. Все приготовления закончены, а силы сконцентрированы в единой точке.
— О, Великий Одакис! — воскликнула королева. — Зархель, очнись уже от этого полночного кошмара и приди в себя! От нас… нет, от тебя зависят слава и честь нашего дома, вотчины Тёмных Ручьёв, а ты решил пустить всё на произвол…
— Молчать! — прошептал мужчина довольно ласково.
Он поднёс указательный перст к устам Зармалессии, словно бы запечатывал все её несдержанные речи и нравоучения, заблаговременно предупреждая женщину о последствиях. От подобного обращения у королевы глаза увеличились до размеров плошек для пожертвований богам, и она сердито вздрогнула.
— Эти глупцы возомнили, что смогут сместить меня, избранника небес, с поста, затеяв ничтожный переворот?! — Зархель до сих пор кружил над чёрной сферой, а недоумённая Зармалессия следовала за ним по пятам. — Вздумали, что смогут заменить меня мальчишкой?!
— Кузен, твоих ушей достигли слухи о заговоре? Это… это же измена! Это очень серьёзное обвинение. С чего ты взял, что к заговору причастен Сэль?
— А кто ещё? Кому ещё это выгодно? Ничего. Не волнуйся, кузина, я разобью их наголову! Я уничтожу их силы, сотру в порошок! Само море восстанет, дабы защитить нас. Воды Тёмных Ручьёв поднимутся до небес, и сметут противника с лика Элисир-Расара!
Внезапно Зархель ринулся к котлу, и за ним тянулись ленты из сгустков чёрной, зловонной магической энергии. Королева побежала за мужчиной.
— Земли нашего дома воспрянут, дабы постоять за своих сынов и дочерей! Узри же!
Охваченный волшебным вдохновением советник протянул руки к котлу, и бурление внутри сосуда прекратилось. Вскоре вверх взмыли потоки блестящих искр, а затем из котла принялись выбираться отвратительные твари, склеенные из грязи, ила, древних мумифицированных останков и различных частей негулей. Чудища уже больше напоминали големов, нежели живых существ, но у каждого имелось нечто от воплощений утопших — у кого нога, у кого палец, у кого только кость или половина черепа.
