— Море вскипит и взметнётся до небес, дабы возвестить новую эпоху! Эпоху…

Пурпурные палаты, с каждым мгновением наполняющиеся свежими новобранцами Зархеля, встрепенулись и задрожали.

— Ты, что, только что призвал золотой катаклизм? — завыла королева. — Ума лишился? Хочешь уничтожить столицу и Янтарный дворец? Что это за мерзкие чудища?

— Я хочу уничтожить скверну, которая разлилась по городу, — улыбнулся первый ар Аон. — Хочу лишь прогнать этого поганого змея Данаарна, изничтожить демоническое отродье!

Големы продолжали появляться из огромного медного котла, и Зармалессия в ужасе пошатнулась. Её ноги затряслись, коленки подкосились, и королева чуть не рухнула к ступням Зархеля, но всё-таки собралась и взяла себя в руки.

— Видимо, напрасно чернь судачила о том, что это якобы мой сын сговорился с самим дьяволом и ныне повелевает чёрной магией! Вот, кто поистине повинен во всех бедах Элисир-Расара, во всех несчастьях! Это ты!

— Я же сказал, помолчи.

Зархель немного угомонился, и на его лицо опять снизошло равнодушное безразличие. Он взмахнул пальцами на Её Милость, но королева не желала умерять свой гнев.

— Лучше взгляни на то, двоюродная сестра, как вершатся настоящие чудеса.

— Ты называешь чудом этих тварей? Что… что это вообще такое, Зархель?

Кажется, до Зармалессии с некоторой задержкой всё же дошло, что именно происходило в Пурпурных палатах, и чему конкретно она сделалась свидетелем. Лицо королевы-регента побледнело, на шее и груди выступила холодная испарина, и женщина медленно опустилась на пол, так, словно в одночасье её разбил паралич.

— Что это такое, спрашиваешь? — с улыбкой на устах фыркнул довольный Зархель, растирая между пальцами крупицу магической грязи. — Это наша драгоценная земля Тёмных Ручьёв, зиртан, останки древних захоронённых, майн, живая кровь давно погибшего дракона и… немножко либбо, разумеется. Либбо! Кто ещё на подобное способен?

Дворцовые стены опять сотряслись, и королева очнулась от оцепенения. Она вновь принялась осыпать кузена обвинениями:

— Ты разрушишь целый город! Уничтожишь наш замок! Изведёшь…

— Изведу? Будет тебе, я его спасу. Изгоню демона, а затем возьмусь стеречь границы королевства.

Грязевые големы никак не реагировали на происходящее в зале. После того, как новое чудище выбиралось из котла, оно присоединялось к остальным своим собратьям и начинало слегка раскачиваться так, будто исполняло партию в гипнотическом танце.

— Мой сын вернёт себе то, что ему принадлежит! — объявила королева, и у неё из носа заструилась кровь, ведь в помещении бушевали настолько могущественные магические вихри, что рядом с ними не мог выстоять обычный смертный.

— Твой сын… ему здесь больше ничего не принадлежит. Он получит лишь то, что я ему пожалую. Наша беседа меня утомила, любезная кузина, разрешите же откла…

Однако Зармалессия не позволила родственнику закончить фразу. На встречу с Главным советником она явилась не с пустыми руками, в конце концов, приходить на поклон без даров — это дурной тон, недостойный великосветской дамы. Вытянув из рукава кинжал, королева набросилась на кузена со спины и с остервенением вцепилась в его щуплое тело.

— Ты обезумел! Не смей прикасаться к моему сыну!

Зармалессия всадила Зархелю в шею клинок по самую рукоять, только ныне оружие смертных уже было не властно над советником. Когда пелена отчаяния перед глазами женщины развеялась, то она узрела потоки крови, намочившие шелковую мантию Зархеля, но так и не окрасившие ткань в алый — ведь та была чернильно-чёрного цвета. Советник улыбался и снисходительно взирал на Зармалессию с высоты своего роста.

— Ну, довольна? На славу повеселилась? — хмыкнул он, вытаскивая кинжал из шеи.

Вскоре Зармалессия поняла, что грудь Зархеля окропила вовсе не его кровь, а её собственная, рекой хлещущая из носа. Из аккуратной раны на шее первого ара Аонов же капала какая-то золотисто-янтарная жидкость, и королева-мать в ужасе отпрянула назад.

— Не скажу, что ничего подобного от тебя не ожидал. Но, умоляю, кузина! Такая глупая и недостойная выходка! Я ведь уже наложил на тебя свой перст, мне всё наперёд известно!

На Зармалессию уставились сотни горящих глаз грязевых големов, и по их рядам промчался неодобрительный рёв.

— Да, тебя учили, что на суше даже беспородная псина побеждает крокодила. Однако, сестрица, что происходит, когда крокодил превращается в дракона? Псине не по силам одолеть дракона в любой стихии, дракон единолично повелевает ими.

Теперь цвет мантии Зархеля изменился, ведь её запрудила густая, тягучая жижа, сочащаяся из раны. Чёрный шёлк засиял золотыми искрами зиртана.

Зармалессия онемела. Она ждала расправы, но големы не накинулись на неё. Зархель же лишь безучастно повернулся к двоюродной сестре спиной, и спокойно произнёс:

— Я пощажу твою никчёмную жизнь во имя нашего доброго прошлого. Коротай свой срок в тишине и покое, любезное дитя. Стража!

На зов главаря явились элитные воины из частной охраны Зархеля. Облачённые в передовые и блестящие пластинчатые доспехи, они всё равно не оставляли сомнений в том, что принадлежали когда-то кругам проклятых отверженных — Служителей костей, конечности и шеи которых по-прежнему обматывали льняные бинты.

— Прошу, сопроводите Её Милость к Сагару Молниеносному, — отдал приказ советник, после чего стражи мигом схватили Зармалессию под руки и поволокли в противоположном направлении от тех дверей, через которые она вошла в залу.

В конечном итоге, Пурпурные палаты были проходным помещением.

— Новая эпоха! Эпоха нового правителя! — громогласно декламировал Зархель, пока его былую союзницу уводили прочь.

Но Зармалессия даже не сопротивлялась, ведь силы её покинули, а сознание медленно растворялось в болезненном мареве, насланном волшебством.

— Новая эпоха! Эпоха нового правителя!

Торжествующие возгласы Зархеля наполняли просторные залы и длинные галереи замка, и Данаарн отчётливо слышал его слова. Впрочем, древний маг решил, что рано Зархель возрадовался — он всё ещё уязвим, хоть и уверовал в обратное. Разумеется, мумифицированные останки Отравляющей Фахарис спешат ему на помощь, только мало предвидится помощи от кого-то мёртвого и давно разложившегося. В отличие от Главного советника, до сих пор надеющегося на различные суеверия, Эйман знал, что в старом, дряхлом барахле заключаются весьма посредственные силы, и настоящее могущество этот обезумевший колдун черпал вовсе не с небес, и не из благословения божества, а из дикого истока либбо. Исток этот, в свою очередь, располагался на значительном расстоянии от замка, и, следовательно, Зархель сейчас бездумно истощал свои ресурсы, растрачивая их на трудоёмкое и чудно́е волшебство. Пополнить запасы энергий он нигде не мог, ровно, как и залечить собственные раны, поэтому весьма недурно будет придерживаться первоначального плана — просто ждать. Природа возьмёт с Зархеля то, что ей принадлежит по праву, она самая рачительная и строгая из всех известных ростовщиков.

Данаарн, надёжно спрятав Его Высочество в почти непроницаемой комнате из пал-силбани, двинулся на выход. Он собирался покинуть Янтарный дворец через балкон, ведь Зархель, опьянённый свежеобретёнными силами, а заодно чуток напуганный вестями о заговорах и грядущем перевороте, наверняка первым делом захочет поквитаться с ним, его основным соперником и заклятым врагом. Насколько бы великим и просторным не был Янтарный дворец — этого всё равно недостаточно для двух волшебных существ. Драконы селятся по одиночке, и Данаарн выманивал чёрного змея из логова, увлекая подальше от Сэля и прочих местных жильцов.

— Новая эпоха!..

Выбравшись на балкон, бессмертный маг как раз застал момент, когда на свободной полосе Зелёного моря между дворцовым комплексом и Янтарной башней зарождался подозрительный водоворот, стены коего медленно, но верно устремлялись вверх. Вместе с водой в воздух взлетел зиртан, и вскоре окрестности наполнились сладковатым, причудливым ароматом — ведь именно своим знаковым запахом было знаменито либбо.