Заметив скорбный и измученный облик принца, Эр страшно пожалел о содеянном. Мальчишку разбила неконтролируемая дрожь и он начал задыхаться, из-за чего даже по неуязвимому лицу Данаарна промелькнул призрак тревоги.

— Эй, успокойся. Всё теперь наладилось, мы вернулись в настоящее.

Но подопечный его не слышал, ведь впадал в истерику.

— Глубоко выдохни до передела, — скомандовал ему бессмертный внушительным голосом, и юноше пришлось подчиниться. — Избавься от всего воздуха в лёгких. Вот так, молодец. А теперь выдохни ещё разок.

Странное ухищрение древних помогло, и спустя какой-то срок принц замолк. Правда по его щекам ещё долго струились горячие слёзы, обжигая кожу резкой болью.

— И как Вы подобное пережили, Аман-Тар? — тихо спросил Сэль, смотря в одну и ту же точку в пустоте.

Он не то, чтобы находился рядом с Данаарном во времена второго Беспокойного покрова, не то, чтобы видел всё творящееся воочию, но чувствовал то же самое, что и его проводник.

— Как? Ну, лунги бессмертны, знаешь ли, — ехидно хмыкнул Эр, продолжая держать ледяную кисть принца в своих руках. — Лишь огонь, уничтожение тела или потеря головы ведёт…

— Я не об этом, — Сэль поднял взор на собеседника и проникновенно посмотрел на него исподлобья. — Вы знаете, о чём я. Не будем это называть.

— Да легко. Особенно, коли отбросить гордость. Разве она нужна в дороге? Разве она пригодится? Это же мусор. Нужно сражаться, не уступать врагу и пяди. Не отдавать ему ни удовольствий, ни страданий. Слышишь? Они — твои, и только.

Пожалуй, раз столь величественное, могущественное и достославное создание сумело умалить гордыню и не позволило разрастить той скверне, что насильно засадили на почвы души чужаки, то уж принц-то, обычный смертный, как-нибудь справится с собственной проблемой.

Эр аккуратно взял принца за подбородок, повернул к себе и медленно смахнул слёзы с его длинных, пепельных ресниц.

— Поведай мне, чего ты хочешь ныне? — на редкость спокойно проговорил демон-оборотень. — Отомстить? Преподать урок обидчикам, дабы они в ответ сами чему-то научились?

— Нет, я… я хочу ничего не хотеть, — мрачно выдал Сэль, уводя взор с ослепительного и непоколебимого лица Данаарна.

— Когда-то я пожелал ничего не чувствовать, и что же со мною стало? Гнусное желание, я этого не приемлю. Проси чего-то нормального!

За спиной демона-оборотня уже сгущались мерклые краски, вся его выдающаяся фигура словно наливалась едва сдерживаемым могуществом.

— Испытание желаниями… это сущее проклятье, — обречённым тоном вымолвил Сэль.

Только Эр не собирался принимать ни его упаднические мысли, ни поражение. Коли судьба вынудит штурмом брать этот замок, то Эйман готов был сражаться до победного, как самый ревностный фанатик.

— Это — проклятие существования любого живого. А тебе рано ещё умирать, я не позволю этому случиться. Чего же ты хочешь, немедля отвечай?!

— Я хочу вернуть себе престол! — взбешённо завопил принц.

Сэль подскочил на ноги и грозно всплеснул руками перед носом Данаарна.

— Я хочу вернуть себе то, что мне принадлежало изначально, но враги и злопыхатели отняли всё это! — физиономия принца покраснела, брови его искривились от ярости, а ноздри надулись, однако от того он показался Эру ещё более прекрасным. — Я хочу помочь своему народу, восстановить славу и честь Элисир-Расара и изгнать из королевства скверну!

— Хорошо, — спокойно и рассудительно заключил Эйман, заводя руки за спину. — Это достойное желание. Но для воплощения его в реальность тебе нужна сила, Твоё Высочество. Что такое сила?

Сэль недоверчиво покосился на бессмертного мага. Сдаётся, это и есть каверзный вопрос?

— Гнев — это сила? Ненависть — это сила? Как думаешь, а? Страх — это сила?

— Скорее препятствие, — отозвался юноша, внимательно следя за тем, как Эйман наворачивал круги возле него.

— Тогда… что? Отчаяние?

— Отягчающее обстоятельство.

— Верно, с тобой вести беседу даже приятней, нежели болтать с самим собой. Тогда что? Что у тебя имеется в запасе? Думаешь, что раздобудешь отцовский меч — и дело уже в кармане? Почто меч тому, кто не знает, как надлежит с ним управляться?

— Куда Вы клоните, Аман-Тар?

— Меч — это славное оружие для битвы грудь на грудь, — прошептал Эр, чуток прислоняясь к левому плечу наследника. — Только что же делает его по-настоящему несокрушимым?

— Крепкий металл? Кованая сталь? Чары? Воин?

— Гибкость. Клинок не ломается лишь потому, что гнётся под ситуацию. Но, как мы выяснили прежде, Его Высочество — вовсе не безделушка в руках власть имущих.

— На… сегодня достаточно, — боязливо вымолвил Сэль.

Он за мгновение вылетел из оранжереи, когда понял, на какие именно земли указывает перст его наставника.

— Испугался потому, что я и есть твоя сила? — самодовольно хмыкнул демон-оборотень, когда остался совершенно один.

Ну, или же почти один.

— Хозяин! — хором позвали Эра волшебные вихри — его подручные.

— Вы знаете, чем заняться, и что делать дальше.

— Как повелите!

Получив очередное распоряжение, вихри взметнули вверх, помигали фиолетовыми искрами и затем исчезли.

— Какой же я дурак. Снова хотел что-то почувствовать. Словно бы не знал, что буду чувствовать совсем не то, что хочется.

Маг дотронулся до грудной клетки в том месте, где обычно залегало сердце, и принялся растирать ноющую область. Эру уже давным-давно было пора заключить договор хоть с кем-то, и новая привязанность лишь тяготила его, будто отравляя внутренности и разрастаясь в мышцах болезнетворными язвами. Всё-таки, кочевники-лунги всегда предпочитали одиночество, гордо именуя его «блаженным уединением». Одному по дорогам идти легче, ничто не утяжеляет сердца, ведь не нужно брать с собой чужую ношу или выравнивать с кем-то собственный темп.

А что… если попробовать достичь мира и гармонии в компании других живых и разумных существ? Нет… невозможно. Иначе придётся что-то выращивать и копаться в почвах. Земледелие — совместная работа; однако слишком грязная.

После эпизода в оранжерее с пальмами Данаарн снова исчез, он не посещал опочивальни принца, не помогал Его Высочеству разобраться в иноземных заклятьях и не учил его колдовству, Сагар продолжал отмахиваться от своих обязанностей, ссылаясь на подагру, и даже Зармалессия не желала видеть сына, ведь её пугало повреждённое лицо наследника.

Глубокой ночью Сэлю Витару опять не спалось, и он восседал на своём ложе, облачённый в штаны из тонкой ткани до щиколоток, просторную рубашку до колен и шёлковый халат. Принц ждал, пока что-нибудь случится, но ничего не происходило, только занавески, огораживающие постель, слегка покачивались на слабом ветерке, что доносился из окна. В покоях стояла тьма, и все предметы выкрасились в чёрно-синие и серебристые цвета. Рядом с Его Высочеством снова находились его привычные компаньоны — две подушки: Белобокая и Булочка, и казалось, будто ничего не изменилось с самого первого дня появления в замке Данаарна.

Конечно, теперь у Его Высочества имелся ключ от собственных комнат, только от подобного подспорья мало прока — двери всё равно закрывались лишь снаружи. Получается, что Сэль не мог запереть их на замок, даже если хотел того. Он был неспособен защититься от внешней угрозы, и ощущение непреходящей опасности, наряду с бессилием, не давали ему сомкнуть глаз. Однако, Сэль не спал ещё и по иным причинам.

Вскоре в дверь два раза робко постучали — то был знак, которого выжидал наследник. Повременив ещё чуток, он поднялся с постели, засунул ноги в туфли с мягкой подошвой и направился на тайное свидание.

В огромном и запутанном Янтарном дворце наличествовало слишком много узких переходов, секретных комнат, незаметных апсид и альковов, которые частенько использовались недобросовестными слугами и дворянами не по назначению: например, для запретных переговоров или внебрачных связей. У Сэля было мало верных сподвижников, поэтому вряд ли бы кто-то захотел заключать с ним тайные союзы или стал бы вводить мальчишку в суть заговоров. А предаваться похоти за гобеленами и знамёнами — вообще занятие не благородное, на которое у самого наследника не было ни малейшего желания. Впрочем, и у Его Высочества тоже имелось кое-что, что надлежало скрывать от посторонних глаз.