— Что до Вашего плана женить Его Высочество на моей младшей сестрице? Королева согласна на такое решение? Это дело пошло бы на пользу дому Тёмных Ручьёв, и приумножило бы славу Аонов…

— Эх! — Главный советник разочарованно взмахнул рукой на помощника так, будто тот бередил старые раны. — Не всё так просто, этот грязный, вшивый волк Эйлетт ни за что своего не упустит, и мы не можем взять и отменить давнишний договор лишь потому, что нам того хочется. Понимаешь? А! Что я тут распинаюсь пред тобой? Думать — не твоя стезя, ты у нас посвящён силе, и богу войн. Иди, и займись уже Её Милостью.

Зархель всегда считал, что Дуностар — что-то вроде минотавра наоборот — человек с прелестным лицом и сердцем быка. Однако в мудрых руках от любого достоинства найдётся прок, тогда как идиот лишь затупит легендарный клинок, но даже не состряпает ужина.

— Погоди-ка! — вдруг Зархеля осенило, и на полпути он остановил племянника. — Ты вообще знаешь, как полагается возлежать с благородной женщиной? Ты не можешь обращаться с Её Милостью, как с какой-нибудь девкой из дома увеселений. Ты должен доставить ей удовольствие, понял?

— Я знаю, дядя, — молодой человек ответил без каких-либо эмоций и лицо его ничуть не изменилось.

Затем Главный советник опять махнул на Дуностара рукой, и подчинённый отправился в покои, исполнять приказанное. Седьмой ар разделся, аккуратно сложил одежду на кушетку подле кровати, и перед тем, как нырнуть в море из белоснежных одеял и подушек, где уже тонула королева-мать, он покрутил на мизинце левой крошечное золотое кольцо — единственную вещь, что осталась на нём из богатого облачения.

— Зархель? Это ты? Приди ко мне, — шептала Её Милость, явно погружённая в марево макового бреда.

Дуностар забрался на кровать и навис над прекрасной молодой женщиной, которая была старше его всего на десять лет, но занимала звание первой, среди дома Аон, и имела полное право им помыкать. Седьмой ар осторожно подложил свою крепкую ладонь под голову беспокойной, извивающейся Зармалессии, чей лоб до сих пор стягивала царственная диадема. Наверное, Дуностар впервые видел корону из золота, янтаря и жемчуга так близко. Полководец наклонился ещё ниже, и его коротко остриженные волосы задели холодную, влажную щёку Её Милости.

— Зархель? Тэй? Тэй Алькосур, это ты? — она прижала ледяные пальцы к скуле юного красавца, ибо приняла Дуностара за почившего мужа.

Отчего-то все считали седьмого ара дома Тёмных Ручьёв круглым дураком лишь потому, что он редко выказывал недовольство и никогда не перечил хозяевам. Ну, что ж, прослыть глупцом на целое королевство — тоже секретное оружие. И, вообще-то, всевозможные заблуждения и неверные толкования событий — это далеко не исключительное явление на землях, власть в которых правитель по-прежнему получал из рук богов.

— Здесь всегда… всегда пахнет кориандром, — пролепетала Зармалессия, закидывая голову назад, пока Дуностар покрывал её шею поцелуями.

— Да, я знаю. Он цветёт в горшках, но я развею этот смрад.

Когда из спальни начали доноситься слабые женские стоны, у Зархеля отлегло от сердца, ведь теперь он мог отдохнуть от глупых забав и посвятить себя работе. Усевшись за стол, который, ни в пример своим собратьям, никогда не располагался напротив окна и не знал влияния яркого дневного света, Главный советник заслонился кипой бумаг. Язвительно улыбаясь, он бормотал себе под нос поговорку, хотя рука его выводила на листе иные слова:

— Могучий вол не боится даже тигра, и лишь воля человека смогла вола поработить. Только ты ведь не вол, ты, скорее, жук навозный…

Сегодняшние бдения даже для Зархеля стоили немалых трудов. Советнику было сложно сосредоточиться, ведь с недавних пор все его мысли занимало только одно: возвращение на родину, в Орм, столицу дома Тёмных Ручьёв, где сейчас вовсю кипели важные раскопки. Издревле поверья и народные легенды гласили, что Орм основали поселенцы, по большей части состоящие из приверженцев богини разложения и пупырей, которую там именовали Отравляющей Фахарис. Шептались даже, что нетленные останки Фахарис покоятся где-то за городской чертой, сохранённые для потомков вечной мерзлотой.

После определённых исследований и некоторых случайных событий — таких как таяние снегов и раскола промёрзших почв, рядом с Ормом ещё давным-давно показались руины старинного храма, посвящённого Фахарис, однако никто не пытался докопаться до сути и обнажить фундамент этой постройки. У населения имелась масса более существенных проблем, вроде производства пищи, например, защиты от враждебных племён или сражений с одичалыми уграшами, которые всегда находили слабый участок в людских укреплениях, и знали, как оторвать себе смачный кусок.

Но годы шли, времена менялись, климат теплел, погода становилась более мягкой, почвы — податливыми, а казна местных князей — аров Аон — наполнялась золотом и серебром. Так что однажды настал день, когда правители дома Тёмных Ручьёв услышали божественный зов Фахарис, приказали своему народу взяться за кирки и лопаты и начали раскопки. Как-никак, обнаружение легендарной святыни, пускай в ней даже не найдётся ни мумии всевышней небожительницы, ни останков её прислужников, всё равно повысит престиж дома Аон и скуёт Орму новую великую славу, на звон которой откликнется тьма паломников. Верующие принесут с собой кошели, раздобревшие от монет, и наводнят город достатком. Человеческие боги, конечно, кровожадны, но в нынешние годы им тоже больше по нраву приходится блестящее золото. Впрочем, только когда его потоки несутся быстрее рек из крови.

И кто же мог подумать, что на дне котлована действительно проступит силуэт древнего саркофага с письменами, посвящёнными Фахарис? Разумеется, ни Зархель лично, ни его подчинённые никогда не верили в то, что сумеют в бренной почве отыскать останки настоящей богини, однако нечто удивительное в этом захоронении всё-таки было, спрятанное среди мёрзлой земли и гор из крошки зиртана — окаменевшего либбо. Возможно, рабочие натолкнулись на могильник жрицы культа Моранны-Фахарис, пока что было не совсем понятно. И до Зархеля дошли слухи, что саркофаг — это не единственное, что там лежало. Сейчас его денно и нощно влекло что-то колдовское на родину, и он высматривал всевозможные пути, по которым сможет двинуться в сторону Орма. Безопасно и в самый короткий срок.

Когда тебя призывает на службу бог, разве можно откладывать свой поклон для него?

Невзирая на богобоязненность и раболепство перед высшими небесными правителями, Зархелем давным-давно завладели три «беса»: беспринципность, бесчестность и бессердечность, и Главный советник жил в полном согласии с нечистой силой. Конечно, он боялся оставлять Зармалессию одну в Янтарном дворце, по разным причинам, но собственные планы, всё же, возбуждали больший интерес.

— Вызывали, Ваша Светлость? — раздался низкий голос наиболее преданного из приближённых первого ара дома Аон.

В рабочий кабинет советника явился низкорослый, светловолосый мужчина хрупкого телосложения без определённого возраста. Его звали Лу́ридас, и основным его достоинством, помимо беспрекословной убеждённости в успехе Зархеля, был брат-близнец. Когда у двоих слуг одно лицо — гораздо проще запутывать следы, разыгрывать зрелищные представления и творить всяческие бесчинства.

— Да, подойди ближе, — холодно приказал Зархель. — Вы нашли Мируну? Неужели нынче дела в Янтарном дворце обстоят так скверно, что даже столь важная и благородная особа может исчезнуть средь бела дня?

— Никаких вестей о Мируне мы не раздобыли, Ваша Светлость, — мужчина, чью голову покрывал капюшон от накидки, виновато склонился перед хозяином. — Ещё бесследно пропала служанка и трое чернорабочих, каждые три-четыре дня кто-то пропадает. Среди стражи ходит слушок, будто дворец проклят, будто это морские боги разгневались на нас, а потому затягивают самых рьяных грешников в свою очистительную бездну соли.

— Ну, так может они попросту сбежали? — предположил Зархель, складывая руки в домик перед лицом.