— Чёрно-белые страницы — чёрно-белая жизнь, — мрачно выдала Глава.
— Что, простите? — переспросила Лили, ибо её опять унесли вдаль фантазии.
— Я говорю, что изначально эта история завершалась иначе.
— Да? Как? — удивилась неопытная барышня, и её тонкие бурые брови поплыли вверх.
— Так, что нимфе пришлось вернуться в лес. Она ушла в чащобы, ведь её постоянно призывала магическая суть — её истинная природа. А принц остался с воспоминаниями, но без возлюбленной. Он больше никому не раскрывал сердца, хоть и был вынужден жениться на обычной земной женщине, дабы продлить род и получить наследника. Это теперь среди знати Элисир-Расара больше принято то, что и более всего приятно. На лживых сказках можно недурно заработать, вот они и расплодились.
— Не-е-е-е-т, — возмущённо прошипела Лили, которой не понравился старинный вариант легенды. — Фу, тоска такая. И почему всё так печально?
Тем не менее, Лили тоже была прямолинейна и честна: она не искала в дешёвых книжках чего-то возвышенного, просто хотела развлечься, погрузиться в иное измерение и услышать слова утешения, что шептали ей на ушко подобные истории сладким голосом. Пускай притворным, ну и что?
Глава же, внезапно упав духом, побрела к окну, сложила руки на груди и устремила взор на горизонт, который едва проглядывался через жёлто-зелёное стекло.
— Потому что такова реальность. В этом мире смертному не дано сберечь свою бессмертную любовь.
От такого скорбного откровения Лили разинула рот. Глава, осознав, что дала слабину и сболтнула лишнего, решила тут же избавиться от свидетелей своего грехопадения и прогнала девчонку прочь.
— На сегодня достаточно, ты свободна.
Лили собрала тетради и записные книжки, поклонилась на прощанье Главе и поднялась на четвёртый этаж башни — в комнату, которую она с первого дня делила с Бел-Атаром, однако иноземца нигде не наблюдалось. Его кровать, аккуратно заправленная, стояла не тронутой с самого утра, на тумбочке в тарелке лежали остатки ужина и целое яблоко. Лили бросила пожитки на собственную койку, добавляя беспорядка смятым простыням, взяла яблоко и по приставной деревянной лестнице двинулась наверх.
Через люк можно было проникнуть на плоскую крышу, откуда открывались чудесные виды как на городские предместья Исар-Динн, так и на небеса. Лили знала, что именно входит в сферу интересов её соседа, необъятных и всеобъемлющих, словно океан. Стоило только ночи опуститься на землю и зажечься первой звезде, как Бел-Атар карабкался на крышу, раскладывал поверх покрывал и циновок списки и таблицы небесных тел и измерительные приборы, и приступал к исследованиям в полной тишине. Сегодняшний вечер не стал исключением, и Лили обнаружила приятеля на привычном месте, среди подушек, в компании тусклого фонаря, при свете которого Касарбин делал некоторые записи. Наверху сверкали россыпи бриллиантов из созвездий, и ничто не заслоняло их пересечения от опытных глаз, ведь погода была безупречна.
Бел-Атар заметил пришелицу, как только в распахнутом люке показалась девичья макушка, и медленно произнёс:
— Тебе что-то непонятно в тексте? Объяснить ещё раз?
Молодой человек не отрывал взора от таблиц и даже не удосужился взглянуть на Лили, из-за чего она немного насупилась. Забравшись на крышу, девушка подошла поближе к Касарбину и присела рядышком.
— Нет, там всё просто и понятно. Я принесла тебе это, — она протянула собеседнику свежее алое яблоко и Касарбин довольно хмыкнул.
Бел-Атар впился зубами в угощение, но так и не пожелал отвлечься от работы. Раздался звонкий хруст, и под шумок Лили вздохнула.
— Я думала, Учёный тебе отдал личные записи, где имеется вся нужная информация… время восхода и захода определённых планет и прочее.
— Ну, да. Только я хочу провести собственные исследования, чтобы не терять сноровки, а заодно убедиться, что мои данные сходятся с его данными, и… в общем, не важно.
Касарбин отложил в сторону измерительные приборы.
— Ладно, скажи лучше вот что, Лили, — он чуток полистал списки, нашёл слово потруднее и предложил девушке ознакомиться с написанным, — прочти-ка это.
— Хм, — снова хихикнула она. — Тоже проверяешь меня? Даже несколько обидно. «Ар… Арамаль-Ум, не-пре-клонная и надёжная звезда».
— «Благонадёжная». Тебе надо внимательней следить за текстом, и меньше сочинять, — юноша выдал свой безжалостный вердикт, но его лицо украшала доброжелательная улыбка, а в глазах блестело что-то тёплое и нежное, так что Лили не расстроилась.
— Не думаю, что в текстах, которые мне по душе, я увижу подобные слова. «Непреклонная», «благонадёжная»… а! — фыркнула девица, взмахивая рукой на звёздные таблицы.
— Но это может статься весьма полезным, и даже увлекательным, — заверил её собеседник, прислоняясь ближе и наставляя палец на яркую, мерцающую белую точку в северной части небосклона. — Вот она, Непреклонная Арамаль-Ум, или Полярная звезда, она так называется потому, что находится на северном полюсе мира и никогда не сдвигается со своего места в то время, как другие звёзды меняют положение. Она очень удобна для ориентирования, ведь её высота над уровнем горизонта соответствует географической широте того пункта, из которого ведётся наблюдение. А чтобы вычислить долготу, достаточно знать разницу во времени между пунктом назначения и пунктом отбытия…
Бел-Атар взглянул на Лили, однако взор девушки скорее был прикован к нему самому, нежели к небу, и звездочёту не оставалось ничего, кроме как посмеяться над собственной нелепостью.
— Впрочем, тебе такое не интересно. А что ты видишь, когда смотришь на звёзды?
— Что я вижу? — озадаченно переспросила Лили, хлопая широко раскрытыми, ореховыми очами, на влажной поверхности которых отражались небеса. — Знаю, что я должна видеть там всякие корабли, драконов, рыб и лучников, но ничего такого не происходит. Я вижу только россыпи блестящих брызг, лишь белые мигалки. Они красивые, конечно, но, пойми: я — травница. Я опускаюсь на колени, чтобы поднять дары с земли. Дабы залечивать раны и исцелять хвори, мне не нужны небесные помощники.
Да, Касарбин уже догадался об этом. Таолили звёзд с неба не хватала, ведь ей всегда с лихвой хватало того, что преподносила земля. И идеальный небесный порядок превращался в хаос в её неопытных глазах.
— Не случайно мудрецы считают, будто некоторые из звёзд уже умерли. Они потухли, и до нас доходит лишь свет того, что давно сгинуло в пучинах небытия, — заунывно прошептал Бел-Атар, смотря куда-то вдаль. — Никому не нужны советы несуществующих.
— Ох, это так грустно. Сегодня все прям так и норовят расстроить меня.
Значит, звёзды умерли, их свет — холодный отблеск погребального костра, что сам отсчитает время смертных на планете, а затем поспешит исчезнуть навсегда? А после воцарится безграничная тьма? И у человека нет даже права на бессмертную любовь, потому что жизнь его истончается и портится столь скоропалительно? И что же делать?
Не удивительно, что люди потеряли интерес к небесам, хотя красота созвездий до сих пор бывает притягательна и радует глаза. Ныне смертным дороже те цветы, плоды, злаки и деревья, до которых рукой подать, и от которых предвидится мгновенная польза. И как Бел-Атар Касарбин вообще удосужился причалить к подобным берегам?
— Эй, — удручённо прошептала Лили, прижимаясь плечом к руке молодого человека, дабы ощутить добрососедское тепло, — ты всегда говоришь так, словно сам являешься мудрецом. Всегда поражаешь меня. Но сколько тебе лет на самом деле?
— А тебе сколько? — ехидно улыбнувшись, вымолвил собеседник. — Очевидно, что ты тогда солгала Гвальду.
— Семнадцать, и я не вру. Ну, или около того, я же сирота, откуда мне знать? Меня приютила и воспитала наставница Рута. Она была великой травницей в нашей родной деревне, всему меня обучила, мы вместе помогали жителям, но потом она захворала, и недуг её оказался смертельным… эту зиму она не пережила. Потом кое-что случилось, и мне пришлось податься в город на поиски работы. Если хочешь, могу дальше рассказать, только сперва ответь на мой вопрос.
