Ещё имелось сложное и разветвлённое братство Золотой Луны, состоящее из ростовщиков, менял и полузаконных банкиров, наиболее богатое и обладающее рычагами управления во всех слоях общества, начиная с презренных чернов, проходя сквозь добрый люд — простых горожан, аров — благородных, потомственных дворян, и заканчивая даже гебрами — таинственным объединением могучих магов.

И последняя организация, самая загадочная и самая неуловимая — Белая Семёрка. Никто толком не знал, чем занимаются её члены, однако именно Семёрка связывала все братства и друг с другом, и с народом, и с правительством во дворце. Впрочем, всё это — всего лишь неподтверждённый слух.

Но однажды в Зелёном море, недалеко от берега, произошёл мощный золотой взрыв, последствия которого полностью перекроили карту власти братств. Сначала волны обрушились на низкую часть города, разрушив стены и дома, потопив кучу народа и навсегда смыв с лица Исар-Динн Одичалых, которых никто и никогда больше не видел после катаклизма. Потом пали Странствующие меченосцы, затем — Чёрная Змея. Итог разгульного стихийного бедствия был поистине печальным: половина кварталов омута действительно ушла под воду, стена Исар-Динн проломилась и в нижний город устремились уграши, безмозглые твари, жадные до плоти. Потом в город через разлом со Сломанного берега потянулись другие инородные создания — воплощения утопших, или не́гули.

Суеверные считали, что всё это — кара небесная за тот позор, что навлекли на Исар-Динны и весь Элисир-Расар нечестивая и развращённая королева и безумец Главный советник Зархель, купающиеся в роскоши и излишествах и укравшие престол у законного правителя — наследного принца. Богобоязненные верили, что в бедствиях виноваты проснувшиеся боги морских глубин, которые не потерпят грязного и осквернённого в Янтарном дворце, а ведь каждому известно, какая там творится мерзость. Ибо, как говорится, в море грязи не бывает, море только очищает. Видимо, коварное это событие — провидение божеств, потому что из пучин вздыбленного моря выплыли воплощения утопших, которые взялись тоже кусать и обескровливать восточный берег Исар-Динн. И этот поганый Дремлющий лес, казалось, на своих корнях-манграх приближался всё ближе и ближе к омуту. Иногда его заволакивали непроглядные туманы, густые и яркие, словно белоснежный снег. Однако всякий обыватель Элисир-Расара знал, что погребальный саван ещё белей. С лесного «острова» доносились странные стоны, заупокойное пение и заунывный смех, и кто ж разберёт теперь, что там за силы притаились.

В итоге, голову Чёрной Змее отрубили Воины Вереска. Они имели связи с домом Чёрных Ворот, домом Кирн, чей символический цветок — именно вереск. А Мираж на Воде рассеяла Золотая Луна, такая же постоянная и нетленная, как два объекта, в честь которых и была наречена.

Нынче в Исар-Диннах незаконными делами управляли три братства: Воины Вереска, Золотая Луна и Служители костей, которые из сборища ничтожных попрошаек перевоплотились в могучую религиозную секту, поддерживаемую домом Аон. И между ними по-прежнему балансировала едва заметная, натянутая, тонкая верёвочка — Семёрка Белых, наименованная так в честь одного славного созвездия.

— Не может быть, что вы оба — из числа Семёрки, их ведь так мало! — восхищалась Лили, широко разинув рот. — Прошу, примите к себе и меня!

Она держала пожитки плотно прижатыми к груди, пока все трое приближались к некой торговой лавке.

— А во-вторых, — Гвальд навёл на шумную барышню свои непреклонные карие глаза. — Сколько лет тебе, девочка?

— Мне? — почуяв шанс, Таолили принялась суматошно сочинять. — Мне двадцать!.. два! Мне двадцать два, добрый тан.

— Не лги.

— Два! Двадцать! — но и в эту ложь мастер не поверил. — Девя… восемнадцать! Мне восемнадцать!

— Мы ведь не на рынке, крошка. И дальше будешь цену сбрасывать?

Путники подошли к торговому домику, который уже давно закрылся, ведь на Исар-Динны опустилась густая ночь. На улицах стояла непроглядная темень, нигде не было видно ни факелов, ни осветительных жаровен, и только в редких лужах отражался свет двух лун Ассалгота — Дион и Цер смотрелись в воду, словно в зеркало. Как и прочие холёные и белоликие девицы, они слишком сильно увлеклись поверхностью и были пленены своей же красотой, и происходящее их не тревожило.

Над торговым домиком значилась надпись: «Лавка волшебного Северона. Скупаем всё ценное и драгоценное». Таолили, поскольку была неграмотной, не могла этого прочитать, в отличие от Касарбина. Девчонка даже не сподобилась подумать, в какую передрягу угодила — Гвальд и Бел-Атар завели её в глубины омута, очень опасные края, откуда простирались шикарные виды на Сломанный берег и на Ржавую топь, что отделяла полуразрушенные и покинутые городские предместья от обсидиановых вод волнующегося моря. Где-то вдалеке даже мелькали чёрные скелеты деревьев Дремлющего леса.

— Хм. Никого уже нет. Впрочем, предсказуемо, — промычал себе под нос Гвальд, ступая на разбитую дорожку и спускаясь ещё ниже. — Нам сюда.

Касарбин молча пошагал за приятелем, и Лили помчалась за мужчинами.

— Так мне можно с вами? Можно? — тараторила она.

— На сегодня — да. Разок переночуешь, а потом глянем, что скажет Глава, — обрадовал Гвальд попутчицу. — Не бросать же тебя на улице.

Вскоре, правда, воодушевление новоявленной последовательницы сменила тревога. Она наблюдала за тем, куда устремляются сверкающие глаза Бел-Атара — на изломанный силуэт Дремлющего леса, в чащобах которого зарождались туманы. Ничего удивительно, как недавно объявил мастер, ведь ночь в самом разгаре, а ночь — это время для происков зла.

— Мангры… как в Хис-Чаде? И в такие холода? — тихо вышептал иноземец припухшими и чуток потрескавшимися губами.

— В какие-такие холода? — возмутился Гвальд, пока компания подбиралась к странной постройке на отшибе — обстоятельному и просторному каменному дому с башней в четыре этажа. — В Элисир-Расаре не бывает ни слишком холодно, ни чересчур жарко. Это ведь благодатные края! А лес — это обитель колдовства и майна. Это отнюдь не такие же деревья, как у тебя на родине, приятель.

— Там проживают ведьмы! И вампиры! — перебила его настырная девчонка, но Гвальд только расслабленно хмыкнул.

— Нет, там проживают навы — непонятные создания из потустороннего мира. Это они поднимают воды в бухте, они призывают воплощения утопших, и они колдуют туман.

— Какие ещё «навы»?!О чём ты, тан? — вопросила Таолили.

— Сам не знаю толком…

Все трое замерли недалеко от входной двери в ставку Белой Семёрки, однако взоры каждого направлялись на горизонт. Пейзажи тонули в чёрных и тёмно-синих красках, и трудно было среди мрака различить хоть какую-то благонадёжную фигуру — всё здесь вызывало лёгкую опаску, впрочем, в людских душах быстро поселяется ощущение чужеродного присутствия.

— …но однажды я с ними столкнулся. Они как-то связаны с Зелёным морем, и для чего выбрались на сушу — не ясно. Боюсь только, что когда мы это выясним, то станет уже слишком поздно.

— Боги прогневались на королеву и Главного советника, — предложила девушка, посмотрев на поникшего здоровяка. — Вот взойдёт на трон наследный принц, и море усмирится. Хотя… в моей деревне болтают, будто принц вообще умер.

— Он не умер, не сочиняй, девочка. Так, всё. Молчком. Я вас лично представлю прочим обитателям.

Гвальд мигом обрёл серьёзность и прежнюю неуязвимость, поднялся по лестнице, проделал какие-то странные манипуляции с ключом и замком, отворил дверь и первым прошёл в дом. За ним шагал Бел-Атар, до сих несущий на плечах собственный скарб, и цепочку замыкала Таолили, вторгнувшаяся в чужие чертоги почти что с пустыми руками.

Раскинувшаяся перед глазами комната представляла из себя невесть что: она походила и на приёмную, и на прихожую, и на гостиный зал, и на склад. Здесь имелась даже кухня, где за плитой хозяйничал юный и стройный паренёк. Светловолосый и голубоглазый, в тёмных штанах, белой рубахе и кожаной куртке, он показался Таолили чересчур красивым, миловидным и молодым для того, чтобы числиться в каком-то братстве.