— Там «происходит» игра в дорон.

Чужестранец непонимающе вскинул вверх брови и скорчил такую забавную гримасу, что мастер Гвальд чуть было не расхохотался в голос.

— Доро́н — игра очень сложная и выиграть в неё почти нереально, поэтому в ней никто и не желает участвовать. Особенно, когда партия проходит под началом таких вот мошенников и шулеров, — мужчина стрельнул своими чернильно-карими глазами в смутьянов. — Лишь приезжие, иностранные купцы, желторотые юнцы, незаконнорожденные отпрыски знатных семей, дети и невежественные бабы становятся их жертвами. Ну, и деревенский люд. Разумного человека в дорон невозможно втянуть. Там нужно запомнить такие комбинации чисел, выпавшие на костях, что меня аж дрожь пробирает! Брр!

— Не может быть! Как она могла выиграть? Она ведьма! Ведьма! Накажем её! — взвизгнул один из «мошенников и шулеров», под руководством которого шла сегодняшняя партия.

— Проучим эту попрошайку! — подхватили его прихвостни.

— Держи её!

— Ха! — хмыкнул Бел-Атар, указывая кружкой в направлении нарушителей покоя. — А ты говорил: «невозможно». Но «ведьма» только что выиграла. Что ж, раз так, теперь мне больше верится в ваш план. Видимо, звёзды благоволят Элисир-Расару, ведь здесь случаются истинные чудеса!

Гвальд неодобрительно покачал головой в знак того, что Касарбину уже пора заканчивать вещать столь чванливые и напыщенные речи в стиле лунгов, к которым он был приучен сызмальства.

— Лови её! Держи попрошайку!

— Ведьма она! Ведь-ма!

Группа картёжников схватила совсем молоденькую барышню в простеньком тёмно-синем платье длиной до щиколоток, из-под которого выбивались нижние юбки, покрытые дорожной пылью и грязью. Ещё на ней были надеты удобные, но некрасивые ботинки, подходящие для долгих пеших прогулок, и плащ, и даже каждому близорукому стало б очевидно, что она — приезжая.

— Я не ведьма! И не попрошайка! — резко, но бесстрашно заявила девчонка, злобно искря глазами. — Плати! Ты дал мне слово, я выиграла при свидетелях! И все числа назвала правильно! Деньги на стол! Или ты не мужчина вовсе? Только мелешь языком!

— Она ведьма! Она затуманила наш разум своим хитрым колдовством!

— Змея! Жаба!

— Не мели ерунды! — взвизгнула несчастная.

Однако бойкую девицу уже держали за руки, да и внешний вид немного напакостил собственной хозяйке: на поясе у неё значилась сумка для сушёных трав и висел наточённый серп, а среди её скудной поклажи отчётливо выделялись две книги, перевязанные платком. И ещё каштановые волосы бедняжки слегка вились, в глубине обличая свой истинный цвет — тёмно-рыжий. Цвет ведьм.

— Гоните попрошайку прочь! — крикнул кто-то из толпы.

— Да! Долой её, если она ведьма! Из-за неё прокиснет молоко! — выпалила жена хозяина таверны, хлопотавшая за прилавком.

— Нет! Нет! Я не… я не ведьма, я правда… правда запомнила, клянусь вам, — наконец до барышни дошло истинное положение дел, она поняла, что народ собирается учинить над ней расправу, и страшно испугалась.

По спине девушки побежали мурашки, устремляясь к самым пяткам и выбивая почву из-под ног. Впрочем, создать такое впечатление помогло и то, что два бугая подняли её крошечное тельце вверх, так, что их вожак мог без помех встретиться взглядом со своей обидчицей.

— Гвальд! — встревоженно изрёк Бел-Атар. — Что происходит?

— Какая, к чёрту, разница? Благородный «рыцарь» Бел-Атар Касарбин возжелал выручить из беды «даму»? Хах.

Однако, посмеяться как следует у Гвальда не вышло, ибо его совестливый и честолюбивый приятель подскочил на ноги и направился к спорщикам. Мастер сердито передёрнул плечами, но тоже встал, выпрямился во весь рост, и опередил безоружного Касарбина, пока ситуация ещё не приняла скверный оборот.

— В чём дело? Зачем подняли шум и мешаете людям отдыхать? — внушающим ужас тоном проговорил Гвальд, вставая прямо напротив главаря картёжников. — Тан?

— А? Да? Да, тан, — не сразу сориентировался плешивый мужичок. — Эта девица — ведьма! И грязная попрошайка! Она обманом выиграла у меня в дорон.

— А разве ты не собирался проделать то же самое? Обманом выиграть у неё? А, тан?

— Ха… ха-ха-ха! — залилась вся банда, словно дикие горные обезьяны, но смех их звучал боязливо и чуть-чуть пристыженно.

В конце концов, даже если они никогда не сталкивались с глазу на глаз с мастером Гвальдом, правой рукой Главы братства Белой Семёрки, то определённо о нём слышали жуткие истории, и не раз. В народе поговаривали, будто могучий Гвальд голыми руками валил оленей и медведей, и мог в клочья разорвать боевого кобеля, натренированного на травлю людей. Этот мужчина-гигант, что возвышался напротив как неприступная скала, точь-в-точь соответствовал подобному описанию, и одна его десница, упёртая сейчас кулаком в ремень, была размером с голову мошенника. Мужичок запаниковал.

— Д-да, но… Но, тан, это ведь дорон — такова его особенность! Как у нас толкуют: дороном идиоты и чужаки платят омуту налоги!

— Ко всему, эта девка — ведьма! — выступил вперёд какой-то юнец с ярко-зелёным шарфом на шее.

— Ведьма? Будь девица ведьмой, неужели бы она стала тратить силы на вас и ввязываться в заведомо проигрышные затеи?

Гвальд решил надавить на рассудительность заядлых картёжников. Предприятие, в общем-то, гиблое, однако посетители таверны присмирели и внимательно вслушивались в происходящие. Стоящий за спиной Гвальда Касарбин попытался придать себе грозный облик, он сурово свёл брови, нахмурился и принялся бурить зачинщика своими пронзительно-зелёными глазами так настойчиво, что тот аж сглотнул слюну от тревоги.

— Будь ей подвластна настоящая магия, неужели бы она пришла сюда, в омут? Она бы обитала где-нибудь на медном холме и знать не знала о таких, как мы с тобой.

— Ха, верно, — подхватила сварливая супруга трактирщика и протиснулась вперёд. — Что за бузу вы затеяли, негодники? И клевещите ещё на честной народ! Проваливайте прочь! Вон!

— Она — попрошайка и обманщица! — сквозь зубы прорычал главарь.

— Я не попрошайка! — вскрикнула девчонка и начала извиваться в руках пленителей.

— Попрошайка или нет — не имеет значения. Ты своё получил, тан, чего ещё желаешь?

— Отмщения за мою честь. Сильный пожирает слабого, это закон природы.

— Это омут, он без разбора губит всех, — прошипел Гвальд, сжимая пальцы и напрягая кулаки, но… внезапно главарь мелкой банды мошенников отступил.

— Да, я своё получил. Выкиньте попрошайку прочь!

Подручные быстро вынесли девчонку за пределы таверны, однако предводителю показалось, что и этого было недостаточно, он схватил в охапку пожитки «ведьмы», выскочил следом за ней и зарядил ей книгами точно в голову, разъярённо вопя и брызжа слюной:

— И забери свои поганые гримуары!

— Мерзавец. Трусливый оборванец, — ворчала потерпевшая, рассевшаяся в нелепой позе возле крыльца постоялого двора, прямо посреди травы. — Склочная баба. Торговка рыбой.

На улице уже стемнело и на небесах проклюнулись звёзды, которые отражались в лужицах на мостовой, образовавшиеся после короткого и тёплого вечернего дождя. Девчушке было некуда идти, и некуда податься, эти злостные обманщики вытянули из неё последние монеты, и снять комнату для ночлега не представлялось возможным. Пожалуй, завтра утром ей надлежит первым делом найти ростовщика и заложить свои истинные богатства — две книги, посвящённые ремеслу травников, а сейчас лучше отыскать какой-нибудь мост и попробовать скоротать ночь под ним. Но на крыльце вдруг нарисовались её «защитники», и девушка засопела ещё более негодующе.

— «Гримуары!» Какие словечки-то знает этот упырь! — промолвил первый, зеленоглазый и жилистый парень привлекательной наружности.

— Ты это… потише, а? Не язви. Здесь в чести всё магическое, так что люди любят подбирать любопытные выражения из речей чародеев и волшебников, — шептал второй, огромный, плечистый и высоченный хмырь. — Милочка, ты в порядке?

— Отвали, — отрезала пострадавшая, до сих пор сидящая в мокрой траве. — Иди, куда шёл. Оставь меня в покое.