Сэль всё ещё грозно хмурился и свирепо искрил глазами, явно раздосадованный выходками Эймана, поэтому маг решил сменить тему и тихо проговорил:

— У тебя новая причёска?

Мужчина спокойно протянул руку, приглашая принца прильнуть к себе. Данаарн думал, что вот сейчас заключит юношу в крепкие объятья, недолгая разлука завершится радостным воссоединением, и все тревоги и печали тут же улетучатся. Сэль, немного потоптавшись на месте, направился к Эру.

— Как видишь. Мне идёт?

Демон-оборотень положил кисть на шею принца и слегка потрепал его, раскачивая туда-сюда.

— Надо будет с боков подровнять, а то вышло немного топорно. Однако, в целом — ничего. Мне даже нравится. Отныне мне полагается обращаться к тебе: «Ваше Величество»?

— Оставим это на будущее.

— Как мои слуги? Они тебе помогали, или, напротив, только докучали? — хмыкнул бессмертный.

Наследник искоса посмотрел на собственный меч, который вдруг превратился и в тюрьму, и в уютное пристанище для обрывков душ, что раньше были привязаны к Эру, нахмурился, и затем проворчал:

— Это запутанная история.

Принц ощутил, как к глазам подступают слёзы.

— Прости меня, — прошептал Сэль, съёживаясь на плече мага.

Он приложил колоссальные труды, дабы не расплакаться, однако даже в узких щёлках, что остались от его зажмуренных глаз, заблестели слёзы.

— За что ты извиняешься? — непонимающе вопросил Эр, похлопывая принца по спине.

— Я заполучил корону, я сам исполнил своё заветное желание. Следовательно, у меня для тебя новая задача — прекратить это безумие.

Эр немного отпрянул от собеседника. Он окинул взором Сэля, и наконец сподобился заметить корону на его челе, ровно, как и отцовский меч в ножнах на поясе. А ещё внутренним взглядом прозорливца Эр уловил те перемены, что случились в принце. Сэль Витар не только расправил плечи, разжился мужеством и повзрослел, но и открыл свой глиц, а это значит, что отныне он тоже — великий и непревзойдённый маг. Данаарн удовлетворённо хмыкнул. Возможно, так даже лучше, ведь и он раздобыл предмет своих мечтаний — потайной карман его богатого, но изодранного в лохмотья кафтана нагревал арашвир, проклятый сокровенный камень.

— Прошу, Эр, одумайся и откажись от своих бредовых идей по уничтожению человечества! — отчаянно взмолился Сэль. — Забудь эту дурную затею, словно скверный сон накануне рассвета! Отступись от прежнего плана и останься со мной, здесь, в столице… мы можем… ты поможешь мне в управлении королевством, станешь моим советником.

— Или генералом? — усмехнулся древний.

— Да! Или генералом! Мне так пригодится твой опыт и твоя мудрость! И мы всегда… всегда найдём время для бесед.

— Ты же знаешь, Высочество, что это невозможно. Оценил ли бы ты столь высоко мою компанию, если бы я отрекался от убеждений с подобной лёгкостью?

— Но я ценю… я ценю твою дружбу… — губы наследника принялись дрожать, и по его щекам, наконец, заструились горячие слёзы.

— Лучше отойди, и не мешай мне вершить задуманное. Поговорим позже, когда я изгоню нечисть с этих земель. Я расчищу их для тебя, а после ты возделаешь поля по своему усмотрению, ведь ты здесь — безраздельный правитель.

Данаарн отодвинулся ещё дальше от принца. Вспышка гнева перестала влиять на его разум, ярость больше не затмевала реальную картину, и маг хотел приступить к загаданному: ведь всегда лучше браться за дело со свежей и холодной головой. Расчётливость, трезвомыслие и беспринципность — вот три вехи, которые необходимо отмерить перед тем, как рубеж полного успеха будет пересечён. Правда, с беспринципностью у всех лунгов издревле имелись серьёзные проблемы, даже у тех, кто превратился в демонов-оборотней, так что с этим положением, вероятно, возникнут трудности, но это — в будущем. Эр планировал устранять одно бедствие за раз, а это значит, что сейчас можно оставить долгие рассуждения и просто воплощать давнишнюю затею.

Бессмертный шагнул вперёд по обелиску, явно целясь в сторону столицы. Воздух до сих пор наполнялся искрами зиртана, что, безусловно было дополнительным бонусом, ведь либбо помогало преодолеть грань между миром материального и миром эфемерного. Оно способствовало претворению задуманного в явь, а это — именно то, чем занимались маги в Ассалготе. Данаарн расправил руки и приподнял их вверх, желая приказать вскипевшим водам вновь обрушиться на Исар-Динны и стереть город с лица земли, но у Сэля Витара мигом возникли резкие возражения:

— Нет, остановись! Иначе…

— Иначе, что? — надменно хмыкнул Эйман.

Он растянул бледные губы в улыбке, совершил ещё один шаг по обелиску и уже собирался перевоплотиться в бестелесный пар, как всё-таки надумал бросить прощальный взгляд на принца. Тот стоял позади с обнажённым мечом в руках, остриё которого направлял себе в горло. У Данаарна от подобного зрелища мороз пробежался по коже, и демон-оборотень тут же замер в неподвижности.

— Иначе мне придётся нарушить договор! — прокричал Сэль, чуть-чуть надавливая легендарным оружием себе на шею.

Клинок Крови и Воды дрожал и шипел от негодования, однако он не мог пересилить волю владельца и не исполнять его приказов по личному желанию.

— «Не до́лжно проливаться крови», так? Ведь только благодаря договору я не пострадал сегодня! Я побывал… я побывал в стольких битвах! Участвовал в сражении с големами, чудом отбился от Дуностара, собственноручно убил дядю… Слетел вниз по опасному скату из мрамора и даже не поцарапался! Почему? Потому что твоё колдовство меня берегло! Но!..

Растерянный и выбитый из колеи Эр опустил руки вниз. Он сделал первый шаг в сторону принца, но Сэль тут же отшатнулся назад, ещё сильней прижимая меч к собственному горлу. Зоркие глаза Данаарна отчётливо видели, как раскраснелась белоснежная, тонкая кожа Его Высочества в том месте, где в неё впивался металл. Там словно бы уже распустился демонический цветок, ибо так всегда происходило: от прикосновений на алебастровом теле Сэля появлялись алые отметины, которые бесследно исчезали, если давление вовремя ослабевало. Пускай на белом поле маки расцветут…

— Но! — продолжил принц. — Если ты не одумаешься и будешь упорствовать дальше, то мне придётся нарушить договор! Одакисом клянусь, я сам пущу себе кровь и даже пронжу собственное горло, коли только это удержит тебя от уничтожения моего народа!

— И кто из нас двоих истинный безумец? — рыкнул Эр, напористо шагая к принцу.

— Я нарушу договор, и ты станешь моим рабом до тех пор, пока не исполнишь загаданное желание! Я желаю, чтобы ты не трогал моих подданных! Чтобы ты оставил в покое Элисир-Расар и…

За мгновение Эр перевоплотился в плотное облако чёрного дыма, а потом материализовался рядом с принцем. Бессмертный голой рукой ухватился за клинок, не позволяя Сэлю и дальше разыгрывать этот спектакль. Тем более, принц уже переусердствовал, и остриё меча давно окропила алая жидкость, брызнувшая из рассечённой кожи. Правую ладонь и пальцы Эймана теперь тоже исполосовали ровные порезы, его кровь капала вниз, на каменные плиты, но какие-то из ручейков скапливались в доле, где и произошло смешение — на мече, словно на палитре, соединились две горячие жидкости.

— …хочу, чтобы ты оставил в покое Элисир-Расар, и затем остался со мной, — тихо прошептал Сэль, глядя точно в глаза друга.

На его длинных пепельно-серых ресницах повисли грозди из хрустальных слёз, через которые проскальзывали шальные лучики света, ибо солнце давно воспряло над землями мага-короля, видимыми и невидимыми. Оно взошло и окрасило могучие пресные реки и солёные озёра в золотистый, так похожий оттенком на зеницы Эра.

— Это уже два желания, Высочество, — хмыкнул демон-оборотень, не давая принцу продвигать вперёд оружие. — Так и быть, я не трону местных жителей и вообще миную Элисир-Расар стороной, коли тебе ради этого даже жизни не жалко! — злобно прокричал он, выпуская клинок Крови и Воды.

— Правда? — ошеломлённо, но радостно вопросил принц.