Воды Зелёного моря не могли сокрушить его защиту, а если даже водам предвечного океана бессмертия — Лассы — не по силам расквитаться с собственным сыном, то, что тогда сумеет противопоставить ему Ирмингаут? Здравый смысл? Трезвомыслие?

— Эр! Ты впал в помешательство! У тебя… у тебя вспышка гнева! Очнись же! Или ты сравняешь с землёй целые Исар-Динны!

Только бессмертный маг не внимал речам женщины, он продолжал неистово размахивать руками, всякий раз разрубая на части бушующую волну, которая сразу разлеталась вокруг сверкающими брызгами. Потоки колдовской энергии вибрировали и напрягались, из-за чего у Ирмингаут заложило уши.

— Эр! У тебя вспышка гнева! Очнись! Образумься! Как же Сэль?

— Вспышка… гнева? — поражённо прошептал маг, перебирая в памяти словосочетания со схожим звучанием.

Кажется, да… он что-то такое уже слыхивал прежде. Ясноокие древние лунги, великие создания, чьего чела не касаются ни старость, ни болезни, знамениты среди других происхождений не только своими выдающимися способностями или потрясающими талантами, но и одним изъяном, весьма разрушительным. Порой лунгов поглощали неконтролируемые вспышки ярости, под затмения которых древние творили поистине страшные и безбожные вещи, не отдавая себе отчёта в действиях и не беспокоясь о последствиях.

— Сэль… — отбил губами маг.

Глаза Эра по-прежнему сияли, словно два разгорячённых солнца, так, что в этом блеске тонули целые миры, и Ирмингаут не могла различить ни радужки мага, ни его зрачков, однако бессмертный замер. Волны тут же перестали пытаться сокрушить его, ведь на самом деле они не собирались убивать Эра, просто хотели остудить его пыл и вразумить.

— Прошу, внемли гласу рассудка и прекрати всё крушить! Прекрати уничтожение горожан и помоги… помоги усмирить море! Помоги разобраться с золотым катаклизмом!

Эр устремил взор на юго-запад, туда, где проглядывались очертания страдающего от катаклизма города. Неужели, что это из-за демона-оборотня морские пучины вышли из берегов и накинулись на мирных жителей, ведь колдовство Зархеля уже рассеялось. После гибели Главного советника все его старания сошли на нет, но сейчас прибывающие воды подгоняло чародейство Данаарна, подпитываемое тревогами, страхами, бессилием…

— Одумайся! Ведь Сэль так любит столицу!

…да. Бессилие, сомнения, неуверенность. Разгромное поражение всегда оканчивается в океане немощности. Эр плавно выдохнул, и глаза его принялись возвращаться в первозданное состояние. Он повернулся в сторону женщины, откинул голову назад и хмыкнул.

— Эльф. Ты принесла то, что я просил? Иначе разговора не предвидится.

— Да! Да!

Она тут же вынула сияющий кристалл арашвира и предложила его магу.

— Вот, забирай! Забирай, и сквозь землю провались! Теперь ты сможешь покинуть Исар-Динны и Элисир-Расар, ибо ты получил то, что столь страстно желал.

Демон-оборотень протянул к женщине распростёртую руку и поманил её пальцами, мол, можно не робеть и не стесняться, и подходить ближе. Ирмингаут преодолела последнюю преграду, перепрыгнув через обломок арки, и ступила на прямой, длинный обелиск, на конце которого возвышался Данаарн.

Ловко добравшись до мужчины и ни разу не запнувшись, эльфийка возложила треклятую иглу Виликарты на его расслабленную ладонь. Как только Эр заполучил арашвир в свои владения, то довольно безразлично улыбнулся, а затем произнёс:

— Я не могу покинуть Исар-Динны сейчас, тебе же это известно. Или нет, и я переоценил тебя, эльф? Высочество мечтает о короне, и я исполню его заветное желание.

Припрятав арашвир в карман, Данаарн снова поманил пальцем, и Ирмингаут тут же опутали плотные ленты из магической энергии, а затем поволокли её точно в руки к демону-оборотню. Вскоре Эр сомкнул свою беспощадную пятерню на горле женщины и подтащил её к обрыву.

— Я не сбегу, в отличие от тебя, при первых же трудностях.

— Я… никуда не… сбегала… — сдавленным голосом прохрипела Ирмингаут. — Я… всегда… была здесь.

В отчаянии она хваталась за стальные пальцы Данаарна, стараясь ослабить их напор и возобновить поток воздуха в собственном горле. Бессмертный маг уже держал пленницу на вытянутой руке прямо над обрывом, не прилагая особых усилий.

— Ты мне не нравишься, эльф, — с отвращением прошептал он, и верхняя губа Эймана дрогнула. — Твоё сердце такое же лживое, лицемерное и мелочное, как у смертных. Ты слишком долго бродила среди людей, и душу твою поразила скверна разложения. Ты смердишь, как они. Нет, ещё хуже.

— Но… принц… он же… он тоже…

Ирмингаут, лихорадочно цепляясь за запястье Эра, попыталась выгнуться и хорошенько врезать ему ногами, однако ничего у неё не получилось, демон-оборотень не позволил этому случиться.

— Сперва я добуду корону для Его Высочества, а потом вымараю все нечистоты с этих земель. И тебя сотру в том числе.

Сэля тоже влёк вперёд внутренний голос мага. Выбравшись из замка с восточной стороны, он направился к руинам холодного крыла, и юному правителю теперь везде сопутствовала удача. Даже пенящиеся воды залива перед ним расступились, обнажая серебристую полосу берега и приглашая пройтись по новой дорожке, специально вымощенной для Его Высочества.

— Хм, — немого засомневался Сэль, вскинув левую бровь вверх. — Что же это такое? Может, ловушка?

Впрочем, он прекрасно понимал, что магическая тропа, проторенная лично для него дремлющими в океане высшими силами, напрямую ведёт к обширной груде обломков, возле которой до сих пор кружил водоворот. Кажется, именно в этом месте надлежит искать пропащего Эра, и лучше будет поспешить, а не петлять, ища окольные пути.

Всё происходящее слишком напоминало сон, или недавнее погружение в Междумирье, где перед Сэлем и Данаарном выстлался ковёр к цели из песка. Правда нынче дорога прокладывалась прямо сквозь воду, и пока принц шёл вперёд, он вслух размышлял о былом:

— Неужто это очередной «правильный путь для хорошего человека»? Или просто для того, у кого чистое сердце?

В толще морских вод мелькали странные тени, то принимающие вид исполинских змеев с рыбьими гребнями, то очертания людских фигур, чьи глаза отливали тёмно-бирюзовым светом, словно павлиньи перья. Стараясь не засматриваться на все эти диковинки, Сэль побежал к острову из каменных обломков.

Принц уже не представлял, может ли быть сердце чистым при нечистых помыслах. Наверное, только тогда, когда чистое равносильно пустому, как бумажная страница, нетронутая пером. Никто ещё пока не вписал в неё ни благословенных строк, ни омерзительных проклятий, поэтому она ничего не значит, и может стоить больше, чем заполненная, или вообще не стоить ничего. Однако, ведь его сердце — не таково, оно давным-давно многое в себя впитало.

Подводные магические соглядатаи наблюдали за бегущим принцем, не проявляя особого участия. Во всяком случае, они пощадили Сэля и помогли ему добраться до горы из разбитых блоков восточного крыла Янтарного дворца.

Преисполненный рвения принц в мановение ока взлетел наверх, то перепрыгивая через очередной осколок, то подлезая под полуразрушенную арку, ведь ещё издали заметил спину своего друга — Эймана Эра Данаарна, чудовищного бессмертного мага и демона-оборотня, но и верного сподвижника Его Высочества по совместительству. Может, даже генерала или верховного советника? В будущем?

Оказавшись на вершине, возле самой кромки водоворота и на точке пересечения ветров, Сэль Витар, наконец, достоверно увидел цельную картину, и лицо его разбил первобытный ужас.

— Эр! — крикнул он во весь голос, заступая на длинный луч обелиска, что выпирал из кучи мусора и располагался почти параллельно горизонту.

— Высочество! — с облегчением ответил маг, оглядываясь на приятеля через плечо.

— Что ты творишь? Это… это же Ирмингаут! Отпусти её! Ты, что, спятил?!

— Да, конечно. Разве мог я навредить твоей неблаговерной возлюбленной?

Данаарн медленно разжал пальцы, один за другим, и вскоре Ирмингаут очутилась в свободном падении. Однако, вместо того чтобы разбиться о камни или утонуть в море, эльфийка плавно опустилась на плоский выступ — её подхватили невидимые магические вихри, насланные Эйманом, и заботливо водрузили в безопасное укрытие.