— Что за мерзкое логово змей? — прошептал принц, не удержавшийся от искушения и всё-таки дотронувшийся кончиками пальцев до грязных, влажных стен.

— Гнездо! — криком поправил его удаляющийся мужчина в шляпе. — Драконы сооружают гнёзда.

Уже рядом с массивными двустворчатыми дверями Маэлбрит печально возвестил:

— Я не азартен, но не люблю проигрывать. Поставил не на ту сторону, вот глупец…

И, тихо произнося эти слова себе под нос, охотник покинул Пурпурные палаты, оставляя Его Высочество в одиночестве.

Сэль, увлёкшийся грязевой стеной, пришёл в лёгкое смятение, когда в очередной раз услышал странный свистящий голос:

— Дитя, иди сюда. Ближе! Сюда!

Только непокорный наследник не торопился исполнять чужие приказы, он внимательно изучал обстановку, пытаясь выявить, а затем запомнить разницу во всех этих бесчисленных переплетениях и коридорах. Ему ведь ещё предстоит возвращаться назад, всё-таки.

Краем глаза Сэль узрел, как сбоку от него что-то навязчиво мерцает. Резко повернувшись, принц обнаружил, что соседнюю стену густым слоем покрывают маленькие, блестящие пчёлы. Медово-золотистые и жужжащие, они будто танцевали вокруг своей оси, и Его Высочество приблизился вплотную. Однако при пристальном осмотре выяснилось, что это были отнюдь не пчёлы: стоило Сэлю подобраться к насекомым, как они встрепенулись и тут же взмыли вверх. С их крошечных телец слетело золотое опыление, и перед престолонаследником предстал целый рой из чёрных, взволнованных мух.

От неожиданности принц едва не вскрикнул. Сэль взмахнул пару раз легендарным мечом, разгоняя перед глазами завесу из насекомых, и на зеркальном клинке ослепительной вспышкой отразились светло-голубые огни кристаллов кримов, что всё ещё выпячивались из стен в своих кованых держателях. Пожалуй, именно этот яркий свет привлёк местного владыку:

— Посмотри на себя, — нашёптывал Зархель так, словно уже обратился в змея, — что с твоими драгоценными волосами, дитя? Ты вконец лишился силы, и отныне тебе никогда не одолеть меня, ибо без волос ты не сумеешь разжиться колдовским могуществом.

— Что за ерунда? — возмутился Сэль, отчаянно вертясь из стороны в сторону и пытаясь выследить, где же затаился Зархель.

— Посмотри на себя, — вторил Главный советник, — ты весь измарался, кто-то уже испачкал тебя, покрыл кровью и грязью. Ну, ничего, я приму тебя и такого, ведь я совсем не брезгливый. Как бы иначе я вознёсся до небес?

— Не похоже это на небеса. Скорее напоминает зловонную сточную канаву. Зархель, явись мне, и ответь за то, во что ты превратил мой замок! Что ты сотворил с матушкой и Сагаром?

Сэль старался держаться с достоинством, а потому вкладывал в слова всю возможную суровость.

Наконец, из-за угла вынырнула густая, мерклая тень. Она извивалась толстыми чешуйчатыми хвостами исполинских змей, а по верхнему её хребту, будто по крутой скале, проходил обсидиановый гребень. Главный советник Зархель растерял на жизненном пути всё своё искомое великолепие, и теперь ни у кого в ближайшем окружении язык бы не повернулся так его наречь. «Вселяющий страх», «вызывающий ужас», «отвратительное чудище», «жуткий, испепеляющий дракон, страж залежей зиртана» — вот некоторые из титулов, которые нынче были бы куда уместней для него.

— Глаза мои тосковали по Вам, Ваше Высочество, — заголосил Зархель, медленно подкрадываясь к принцу. — Сердце моё так ликует от долгожданной встречи!

Сэль принялся неосознанно отступать назад. Он обхватил черенок Крови и Воды двумя руками и выставил оружие перед собой, создавая таким образом защитный слой между собственным телом и Зархелем, но советника только рассмешили жалкие потуги несмышлёного мальчишки: в конечном итоге, разве принц вообще знал, как надлежит обращаться с холодным оружием? Королева-мать и он сам немало усилий приложили, дабы ответом на этот вопрос стало «нет», причём весьма решительное.

— Ха, взгляни на себя, мальчишка… ты же поранишься, спрячь эту безделушку. Я думал, что ты умнее, а ты самолично явился в мои покои… глупец…

Зархель уже лишь отдалённо напоминал человека: у него сохранилась только половина людского лица, шею и лоб его покрывала тёмная чешуя, а голову венчали гребень и парные рога. Конечности двоюродного дяди наследника тоже претерпели чудовищные изменения, и ныне их было не отличить от драконьих лап. На советнике до сих пор болталась шёлковая мантия, изорванная в лохмотья там, где выступали его деформированные ноги или выпячивался длинный, юркий хвост. У Сэля дыхание перехватило от такого зрелища, однако юноша всё равно нашёл, что следует ответить недругу:

— Это вовсе не безделушка, это — меч моего отца и твоя верная погибель.

— Ха! Твой отец… давай я расскажу тебе историю, наследник. Поведаю тебе всю подноготную твоей прогнившей семьи.

Его семьи? Почему-то до сего момента Сэль верил, что семья у них с Зархелем общая, как бы прискорбно это не звучало. Советник опустился на четыре лапы и тут же вскарабкался на стену, и его тонкий хвост волнами извивался позади. Он подкрадывался всё ближе, бередя проворным языком змеи старые раны наследника.

— Знаешь, как бесславно погиб твой дражайший батюшка?

— Он сложил голову во время царской охоты, в битве с воплощениями утопших! — рыкнул Сэль.

Принц не спешил пускать в ход меч. Эр Данаарн заранее успел поделиться с подопечным, что волшебным тварям, чьё могущество поддерживают практически неземные силы, не страшно обычное оружие людей.

— Да, однако заешь ли ты, отчего его постигла столь позорная участь? Здоровье Тэя разъело отравленное зелье. И этот смертельный яд поднесла ему не кто иная, как… его собственная жена! Да! Да!

— Нет! — огрызнулся юноша. — Не клевещи на мою мать!

Он не устоял, и взмахнул мечом, направляя остриё в драконий корпус, но клинок так и не коснулся плоти чудища.

— Да! Это твоя сердобольная матушка, моя любезная кузина, лично поднесла своему драгоценному возлюбленному отравленное зелье!

— Не может быть!

Зархель навис над принцем, приобняв его плечи когтистыми пальцами и опоясав спину хвостом. В принципе, Сэль выжидал того момента, когда беспечный противник окончательно потеряет бдительность, после чего юноша бы приказал магическим вихрям растерзать советника на части, а сам бы огрел его колдовским огнём. Только у Зархеля тоже имелся в запасе план; он целенаправленно дразнил и выбивал из равновесия непокорного племянника.

— Ты лжёшь! Уверен, безвременная смерть моего отца — твоих рук дело.

— Или, вернее, дело моих лап? — игриво фыркнул Зархель, потирая двумя костлявыми пальцами перед лицом Его Высочества. — Может, и так. Я чутка подтасовал карты в этом судьбоносном раскладе… Я ведь упоминал, что не брезгливый? Пришлось внушить Зармалессии, что она подаёт твоему батюшке любовный напиток — приворотное зелье, кое даже сердце этого развратного бесстыдника навсегда привяжет к ней, единственной! Она верила, что для неё одной у Тэя останутся глаза… так что, мага-короля погубила ревность обманутой супруги.

Сэль Витар грозно наморщился, приближая клинок меча к своему лицу. Он не мог понять, следует ли в нынешней ситуации доверять Зархелю, или же все его слова сами по себе отравлены, ведь сполна насытились змеиным ядом. Впрочем, за недолгое общение с двумя представителями бессмертного происхождения — Эром и Ирмингаут — Сэль тоже обучился недурно вычленять правду даже из обрывков повествования. Зачастую он безошибочно угадывал истинные намерения собеседника, прекрасно осознавая, когда ему лгут. Однако, Зархель — более не человек, теперь он — безобразное чудовище, кровожадный и алчный дракон, что подчиняется иным законам.

— Нет ничего на свете столь же вероломного, как сердце слабого человека, — протяжно прошептал советник на ухо племяннику, взятому в оцепление, — немудрено, что Зармалессию и Тэя сразил один недуг.

Внезапно глаза Зархеля натолкнулись на его собственное отражение в мече Сэля, и по его драконьему хребту пробежала дрожь отвращения.