— Неужели лентяй Ра’Ум очнулся? — надменно фыркнул Данаарн.

Маг знал, что он, как и всякий толковый чародей, обладает слишком подвижным, и слишком мрачным воображением, а потому всё «увиденное» могло просто ему померещиться. Сперва, узрев, что Янтарная башня находится в опасности, Данаарн двинулся в её сторону. Он надеялся убить сразу двух зайцев: завладеть иглой Виликарты, сокровенным арашвиром, а ещё выманить Зархеля из гнезда и увести его подальше от дворца. Только зайцы эти, кажется, из рядовой дичи превратились в эфемерных солнечных зайчиков, которых даже наиболее матёрому охотнику не доведётся заарканить или подстрелить. Бурлящие волны Зелёного моря творили то, что им вздумается, как бы абсурдно это не звучало. Они уже вгрызлись в основание Янтарного комплекса и снесли его знаменитую башню, а Зархель вообще не проявлял никакой заинтересованности в Данаарне, зато его големы прилежно сражались с дворцовой охраной, Воинами Вереска и солдатами дома Кирн, что подтянулись к месту битвы на исходе ночи.

Поэтому Эру, уже отступившему от Янтарного замка на приличное расстояние, пришлось возвратиться назад и делать то, что он совершенно не планировал: помогать жалким людишкам бороться с грязью. В конце концов, бессмертный древний странник никогда не боялся испачкаться: раны его быстро затягивались, мысли — прояснялись, а с безупречной кожи смывались любые нечистоты самой обычной водой. Отмыть совесть — уже дело иное, которое кому угодно не поддастся так легко. Однако, грязь не проникает в душу через поры, так зачем же волноваться о пустом? Эр не мог себе позволить бросить принца, разбираться в одиночку с навалившимся. Они ведь — верные союзники, чьё знамя — нерушимый договор.

На подступах к искалеченному замку запыхавшийся Эр схлестнулся с целым отрядом призванных големов. Демон-оборотень уже давно не пополнял собственные силы, колдовство давалось ему с гораздо бо́льшим трудом, и группа неприятелей принялась оттеснять Данаарна вглубь сооружения. Он всё ещё находился в той части дворца, что страшно пострадала, и мог бы отчётливо узреть ночное небо в дырках и расселинах на потолке, если бы поднял голову наверх. Однако приходилось тратить всю сосредоточенность на то, чтобы отслеживать действия противника. Эр уже испепелил троих грязевых големов из пяти, но, когда до победы оставалось совсем чуть-чуть, краем глаза маг увидел странную картину: по длинной галерее, обнесённой изящными колоннами и защищённой сводчатыми потолками, стремглав мчался Сэль Витар, ничего вокруг не замечая.

— Глупый мальчишка, ты что творишь? — крикнул демон-оборотень, но юноша его не слышал.

За наследником гнались несколько големов. Данаарн сразу уловил разительные перемены в принце, однако он чрезмерно отвлёкся, и его хорошенько огрел один из монстров. На обидчика мигом накинулись остервеневшие фиолетовые вихри энергии, но Эр отдал слугам иной приказ:

— За принцем! Оберегайте его во что бы то ни стало!

— Да, хозяин! — хором подтвердили потоки энергии.

В гневе Данаарн голыми руками размозжил голову атаковавшего его голема, и меж пальцев демона-оборотня запузырилась магическая пена из грязи.

Последний уцелевший волшебный солдат Зархеля, как не старался, не сумел зацепить Эймана, и вскоре тоже был повержен. Его черепушка укатилась куда-то ко входу в залу, укрытому густым пологом колеблющихся теней, в недрах которых зачинался шум. Таким образом Эр выиграл передышку, однако бессмертный постоянно озирался и поглядывал в сторону галереи, то провожая взором принца, то наблюдая за тем, как его преследователей растерзывают в клочья колдовские вихри, и пропустил очередную атаку. Открывшись для недругов, Данаарн получил ощутимый удар оружием смертных — на него напал полководец Зархеля людского происхождения, капитан Служителей костей. Воин, вооружённый алебардой, ловко замахнулся и вонзил металлический наконечник в плечо демона-оборотня. Эр, привыкший к нешуточным сражениям и не единожды получавший серьёзные ранения, лишь злобно оскалился, обнажая свои белые, словно покрытые фарфоровой глазурью, зубы. На клыках бессмертного заблестели подозрительные искры света, и Служитель костей ужаснулся. Страх на поле брани — губительное дело, и Эр быстро подтащил неприятеля ближе к себе за древко его же собственного оружия.

— Какая удача, — усмехнулся Эр и в его магических, золотых глазах заиграл пламень.

Напряжённой правой он принял воина, которого тёмные, угольные чары преподнесли прямо в руки хищника. Данаарн сомкнул пальцы на шее жертвы, длинные когти демона-оборотня вонзились в незащищённую плоть человека.

Левое плечо Данаарна давно окропили потоки его собственной крови, они намочили и запятнали роскошные наряды мага, но как только Эр взялся за привычный ритуал — начал иссушать изнутри пленника, поглощая его скрытые силы и энергии, испивая его жизненный огонь, — кровь тут же остановилась. Рана затянулась сама собой, не оставляя после себя ни уродливого шрама, ни крошечной царапинки, лишь дырку в бархатном кафтане.

— Слаще всего, — промолвил Эр плотоядным голосом, по привычке вытирая уголок рта после завершения трапезы.

На пол рухнули горы безжизненного чернеющего праха, и демон-оборотень остался один в парадной зале для балов и приёмов — том помещении, где только что в поте лица бился с врагом.

Принц быстро догадался, что закадычный приятель демон-оборотень прислал ему на выручку своих прислужников, потому что големы больше не чинили препятствий Его Высочеству. Стоило только какому-нибудь искажённому порождению грязи возникнуть на путях молодого правителя, как на нарушителя тут же набрасывались магические вихри. Сэль до сих пор не мог их видеть, но чувствовал постороннее присутствие, а заодно инородное могущество рядом с собой. Он ощущал эти волшебные потоки, будто подбадривающий свежий ветер за собственной спиной.

Навязчивый внутренний голос — магическое чутьё — подсказывал Его Высочеству, куда нужно бежать. Вскоре Сэль, обливаясь по́том, добрался до дверей в Пурпурные палаты — длинный и изящный проходной зал, в котором, должно быть, обосновался Зархель. Ни стражи, ни големов вокруг не наблюдалось, и принц сделал шаг по направлению к палатам, однако из-за тёмного угла раздались тяжкие вздохи и всхлипывания. Его Высочество резко обернулся, ища прозрачными глазами источник шума, и его пышная, остриженная по челюсть грива двинулась вместе с головой. Среди разрушенной облицовки стен и обвалившейся лепнины, в самой глубокой тьме, Его Высочество узрел сжавшуюся фигуру человека, сидящего на полу и обнимающего свои ноги. Он жалобно стонал, но магические вихри Эра не знали слова «милосердие», и тут же бросились в сторону несчастного, расценив его как очередное препятствие на дороге к цели.

— Нет, стойте, — скомандовал принц, поднимая вверх левую руку, свободную от меча. — Не трогайте живых, не смейте прикасаться к моим верноподданным.

Вихри ожесточённо зашипели, но повиновались принцу.

Неизвестный человек продолжил рыдать взахлёб, и Сэль медленно подошёл к незнакомцу.

— Господин, Вы в порядке? Что приключилось?

Напуганный мужчина не думал отвечать на расспросы, он даже не взглянул на пытающегося его утешить юношу, поэтому Сэль аккуратно опустился рядом с плачущим и положил руку на его колено. Внезапно, настроение страдальца изменилось: он, предварительно вцепившись в запястье Его Высочества смертельно крепко, разразился диким гоготом и улыбнулся, словно одержимый. В глазах его плясали опасные огоньки. То был Луридас, и разум его и сердце уже захватил опустошительный пожар; по душе лазутчика промчалась скверна в виде непримиримой ненависти в содружестве с жаждой мести.

— Это из-за тебя погиб мой брат! Эбелис! Эбелис! — истошно закричал мужчина, уже обеими руками вцепляясь в принца и поваливая его на мраморные плиты.

От неожиданности и испуга Его Высочество выронил меч отца, ибо никогда ещё прежде не видел на простом человеке такого сложного, нечеловеческого выражения лица.