— Кузен! — воскликнул испуганный Сэль. — Простите меня! Я не хотел!
Принц было ринулся на подмогу Дуностару, но полководец остановил его жестом:
— Не надо, не приближайся. А то… я за себя не ручаюсь. Говорил же, что не буду жалеть.
Силы покидали Дуностара, и он медленно сполз по саркофагу на пол, зажимая рану трясущимися пальцами.
— Твоя матушка и Сагар заточены в Башне Сияния, ключи… ключи возьмёшь, они у меня на связке…
Сэль, невзирая на предупреждения, подбежал к умирающему родственнику и опустился рядом на одно колено.
— Как же так, я ведь не собирался…
— Не извиняйтесь, но простите меня, Ваше Величество, — обескровленными губами прошептал Дуностар, глядя точно в глаза собеседника. — Нин-дар-дин, Адон, единственный… единственный господин всех земель, видимых и невидимых.
— Я Вас прощаю, кузен, — заверил его успокаивающим голосом Сэль.
Разве мог он поступить иначе? Как можно не принять извинения того, кто знает это магическое слово и произносит его со всей искренностью? На подобное злодеяние способны лишь самые чёрствые и невежественные, а Сэль и так забрал у Дуностара слишком многое сейчас, намного больше, нежели то, на что изначально претендовал седьмой ар.
Наследник крепко сжал руку, которой князь Аонов тянулся к его растрёпанным нарядам. Юноша так и не понял, что Дуностар предлагал ему какой-то предмет, но смерть уже явилась на свою жатву, она уже стояла за спиной раненого.
— Это… ключ, — неразборчиво бормотал Дуностар, пока глаза его заволакивала перламутровая пелена. — «Даже камни… лгут… когда огни… меняются… местами…»
— Прошу, молчите, пожалуйста!
Впрочем, было поздно: Дуностар испустил финальный вздох, пока Сэль недоумевал, отчего последними словами его родственника стала эта бестолковая, детская загадочка. Взгляд принца упал на связку ключей на поясе кузена, и он забрал своё наследство после того, как аккуратно сложил руки погибшего на груди, втиснув между кистями Дуностара его собственный меч. На мгновение Сэлю показалось, что он услышал какой-то лёгкий звон и дребезг металла, но удручённый принц не придал значения этому происшествию. Печально закрыв глаза, юноша прочёл про себя заупокойную молитву, и попросил Шалвиру, богиню ливней, пролить пару слёз по погибшему, тем самым прославляя его имя и увековечивая честь. И не важно, что на самом деле было при жизни, и что послужило причиной падения…
Отчаянно стараясь не расплакаться, Сэль поднялся на ноги и сделал шаг в сторону выхода из усыпальницы, как заметил, что по полу от мёртвого тела Дуностара покатилось что-то мелкое и блестящее в его направлении. Принц остановил это «что-то» сапогом, затем наклонился и подобрал роскошный перстень с овальным александритом по середине, обрамлённым россыпью бриллиантов.
— Ваше возлюбленное кольцо-оберег, кузен? Вы даёте… даёте его мне?
Внезапно принц прозрел. Что за камни лгут, когда огни меняются местами? Ведь именно александрит знаменит тем, что его окраска зависит от окружающего освещения; на солнце он делается тёмно-синим, а при пламени свечей и излучении кримов становится малиново-красным, как сейчас. Повертев перстень на ладони, принц бросился к саркофагу отца.
— Тёмно-синий только при свете дня! Не сапфир, да, отец? Это кольцо должно быть с александритом… «Сандро»! Это ведь прозвище Вашего наиболее преданного соратника.
Снова очутившись возле роскошного надгробия и столкнувшись лицом к лицу с надписью, гласящей: «нечто воистину прекрасное; то, во что я верю сердцем», Сэль Витар торжественно заключил:
— Должно быть, это и был Сандро, Ваш самый близкий человек, батюшка.
Принц вложил кольцо в специальный паз, повернул замок и… о чудо! Всё заработало, как надо. Усыпальница наполнилась скрежетом и треском, и потайное отверстие в каменном ящике открылось, являя возбуждённому взору Его Высочества великолепный, нетронутый временем меч Кровь и Вода, чей сверкающей, белоснежный клинок из первоклассной стали сиял так, словно его только что отполировали.
— Быть того не может, Дуностар! — поражённо воскликнул Сэль, прижимая ладони к щекам и оборачиваясь на кузена, заснувшего вечным сном. — Вот это поистине дар! Дуностар, я позабочусь о твоих останках позже, клянусь тебе, а пока у меня имеются неотложные дела!
Первый раз за долгие, трудные восемь лет Сэль сомкнул пальцы на черенке легендарного оружия своих предков, посмотрел на собственное отражение в клинке, усмехнулся, и затем изъял из тайника ножны, хранящиеся здесь же. Он провёл двумя сомкнутыми пальцами по долу меча, мечтательно улыбнулся, а затем во всеуслышание объявил:
— Да будут свидетелями древние пращуры и почившие маги-короли! Спасибо, отец, и благодарю тебя, дорогой кузен, вы мне на славу послужили сегодня и теперь я смогу на славу послужить этой стране в вашу честь! Отныне я — правитель сих земель.
Сэль Витар так и не постиг смысл глица, и соответственно, не получил хаор — непревзойдённую магическую силу, присущую любому магу-королю. Однако он решил, что с него уже довольно суеверий, нелепых правил и бестолковых ограничений, а ещё ему давно пора изгнать то зло, что поселилось в его любимом королевстве: «не позволяй чужакам сажать что-то на собственной земле, лично отбирай семена для сева». Когда вообще побеждать одно зло другим начало считаться хорошей идеей? Ведь в итоге ты останешься с чем-то чёрным и гнилым на руках… Если вечно прикрываться скверной от демонов и постоянно выбирать меньшее из бед вместо того, чтобы полагаться на свет, то так недолог час до полного превращения в чудовище, которому противны краски жизни и которому претят даже небеса.
Сэль собрал в кулак свои длинные, пышные пряди, и первым делом избавился от этого устаревшего груза прямо на могиле отца. Принц полоснул острейшим лезвием меча по полотну волос, и отсёк большую их часть, обнажая тем самым шею и как бы говоря всему миру, что ему не нужны древние предания для обретения чародейского могущества. Ведь сила не может крыться в волосах.
Одну прядку наследник решил оставить в тайнике саркофага и положил её на крышку маленького мраморного ларца с забальзамированным сердцем Тэя Алькосура. Затем вытащил из замка ключ-перстень, и тайник захлопнулся. Усыпальницу продолжали сотрясать приливные волны и подземные толчки, побуждающие Сэля поторапливаться. Он подхватил с пола ещё несколько прядей своих роскошных волос, волшебных по цвету, но не по свойствам, и возложил их на бездыханное тело Дуностара вместо цветов.
— Кузен, не знаю, что нас ждёт в загробном мире, но смею надеяться, что этот скромный дар принесёт Вам хотя бы слабое утешение. Отдыхайте пока, ещё… ещё увидимся.
Сэль дотронулся до прохладной руки Дуностара, навсегда онемевшей в единственно верной позе: десница полководца делала то, к чему привыкла — крепко сжимала черенок меча. Внезапно принц заметил небольшую безделицу на мизинце Дуностара — злополучное золотое колечко, составленное из двух тонких, закрученных между собой жгутиков металла и овального поля посередине. Мгновенно всё осознав, принц хмыкнул, а потом изъял у покойника личную собственность. Сэль вернул кольцо, о котором давно запамятовал, на прежнее место, надев украшение на палец. В конце концов, он уже удостоил седьмого ара большей награды, отдав тому свои драгоценные волосы.
Затем Сэль выпрямился и побежал прочь, искать выход из подземелья.
Облачённый в тёмно-фиолетовые одежды, размахивающий мечом и с новой, довольно короткой стрижкой, пышной и небрежной, наследник престола смотрелся весьма мужественно. Он мчался по рушащимся коридорам дворца, как свежий ветер, как язык пламени на передовой пожара, что распространял своё испепеляющее влияние на засушенные степи. Когда принцу повстречался первый грязевой голем, уродливый и непропорциональный, юноша удивился, конечно, но не позволил чувствам взять верх. Наоборот, Сэль за миг вспомнил все уроки фехтования и тренировки с холодным оружием, которые когда-либо получал, и без сомнений и труда разгромил призванное Зархелем чудище. Пару раз в просторных коридорах наследник сталкивался с иссушенными солдатами Данаарна, однако те его не трогали. Рабы бессмертного мага, издалека завидев фигуру принца, прекращали любые действия и послушно замирали в одной позе. Но Сэль проносился мимо, он спешил в Башню Сияния.
