Сэль следовал за призрачным фантомом и незаметно для себя спустился в самое глубокое подземелье Янтарного дворца. Он шёл туда, где залегала усыпальница древних королей — святыня предков, украшенная изящными барельефами, тонкими колоннами с продольными желобками, навесными арками-полумесяцами, и, конечно, роскошными статуями, вырезанными из девственного, белоснежного мрамора. Это величественное место напоминало целый город, правда вечно спящий, безмятежный и умиротворённый, такой, по улочкам которого не струились ни радостные песни, ни досужие сплетни, где не звенели слухи и не гудела пустая болтовня. Здесь гуляли только ветры, и единственные прохожие, которых можно было встретить между саркофагами и средь каменных решёток-ограждений, — это тени прошлого. И, вероятно, где-то тут затесались приведения, ждущие явления того, кто в них поверит.

На стенах в кованых оправах покоились волшебные кристаллы-кримы, заливающие своим нежно-голубым свечением портики, коридоры и альковы. Призрак-проводник замер рядом с забором, что обносил погребение прежнего мага-короля, Тэя Алькосура Амуина Малидота, и которое по приказу королевы-регента и Главного советника было закрыто для посещений. Однако, калитка стояла призывно открытая и как будто приглашала наследника престола навестить своего почившего родителя.

Стоило Сэлю сделать шаг по направлению к калитке, как он опять ощутил подземный толчок.

— Хм… должно быть, золотой катаклизм сорвал замок с дверей и разрушил охранную магию, — зачарованно промолвил юноша, проходя под высокой аркой.

Он с почтением возложил руку на металлическую решётку двери и медленно провёл ладонью вдоль стержня, и проверяя вход на безопасность, и убеждаясь в том, что всё происходящее — это реальность.

Массивный саркофаг Тэя Алькосура был обрамлён белокаменными стенами, сплошь иссечёнными причудливыми прорезями и узорами, поэтому надгробие опутывала паутина из лучей света, просачивающихся через отверстия.

— Здесь всё не такое, каким я это помню, — хмыкнул принц, прикасаясь пальцами к холодной мраморной плите, — и не такое, каким оно виделось мне в Междумирье.

Обойдя грандиозное сооружение по кругу, принц, наконец, собрался с духом и прочёл надпись на гробнице:

— «Нечто воистину прекрасное; то, во что я верю сердцем…» Хм… даже слова иные. Вроде бы, в Междумирье это было что-то в стиле: «Сердце только для близкого…» И что это значит?

Сэль поднял глаза наверх, но молчаливый призрак уже исчез. Он бесследно растворился в воздухе. Сколько наследник не обдумывал фразу, сколько мысленно не повторял слова, которые изволил оставить для него отец, — юноша так и не мог понять, что же его предок имел в виду. Неужели это — то самое, что Тэй хотел сказать своему отпрыску на прощание? Неужели это — достойное, и посильное испытание, а заодно и сокровенное наследство?

В изголовье саркофага также наличествовало гнездо, куда можно было вставить ключ — то была дополнительная возможность получить доступ к легендарному мечу, но Сэль так и не сподобился отыскать злополучную отмычку. Он с печалью взглянул на свои сапфировые перстни и ещё раз примерил их к замочной скважине лишь для того, чтобы убедиться: ни один не подходит по форме и размеру.

— Судя по Вашему лицу, дорогой кузен, Вам до сих пор хочется верить в успех. Ещё упорствуете и надеетесь победить?

Раздался низкий, но мелодичный голос и Сэль резко обернулся назад. Его длинные и блестящие белоснежные волосы рассыпались по плечам, наполнив помещение лёгким мерцанием, и Дуностар с удовольствием улыбнулся. В руках седьмого ара сиял обнажённый зеркальный меч.

— Хочется верить — всё равно, что верится с трудом. Коли мне повезёт — так тому и быть, — принц кивнул родственнику, и Дуностар сделал пару шагов в его направлении.

— Да, забавно. Вы изменились, дорогой кузен. Таким Вы мне по нраву ещё больше.

Безоружный Сэль попятился назад, а седьмой ар всё продвигался вперёд, тесня свою добычу к каменной кладке.

— Прошу, не бойтесь меня, ведь я здесь не для того, чтобы Вам вредить. Напротив, хочу Вас огородить от глупостей. У меня имеется рецепт успеха, только Вам придётся тоже пойти на уступки и протянуть мне руку.

Сэль Витар понятия не имел, на что намекал его троюродный кузен, но Дуностара это не тревожило. Он продолжал надвигаться на Его Высочество, и был сегодня во всеоружии и во всей красе: подобно чёрной гранитной скале он довлел над хрупким принцем, как гряда над серебристым озером в долине. Однако Сэль ловко переметнулся через саркофаг почившего батюшки и бросился к выходу. Дуностар последовал за ним, размахивая мечом, и вскоре отловил юркого белого кролика за шиворот. Он прижал беглеца лицом к каменной решётке с прорезями, и угрожающе навалился на него всем своим массивным корпусом, впечатывая принца в ограждение.

— Лучше я до конца жизни буду заядлым неудачником, чем добьюсь успеха ценой души! — процедил сквозь зубы принц.

— Ш-ш-ш, — просвистел ему на ухо Дуностар, оказавшийся так близко, что Сэль отчётливо слышал его тяжёлое дыхание. — Я же на Вашей стороне, Ваше Высочество. Вместе мы с Вами разберёмся с любой неудачей. Просто есть такие вещи, которые лучше доверить мне, чем оставлять их на совесть дяди. Потому что… у него нет совести.

— Какие… такие вещи?

Седьмой ар дома Аон прислонился носом к макушке принца и жадно вздохнул. Дуностару почудилось, будто его лёгкие тут же опалило нечто настолько горячее, что ему ещё ни разу не доводилось испытывать. Полководцу казалось, что он сам нынче находился на грани помешательства; на пороге того вселенского могущества, притяжение которого никто из смертных ещё не преодолевал и которое было вот-вот готово поглотить его с потрохами, а затем разорвать. Уткнувшись в шею наследника престола и придавливая его к решётке собственным весом, Дуностар скользнул рукой под камзол Сэля.

— Ты спятил?! — зашипел принц. — А ну прекрати это!

— Не дёргайтесь, Ваше Высочество. Расслабьтесь. Вам может даже понравиться, ведь у меня в подобном много опыта.

К счастью, пока пальцы Дуностара ощупывали и измеряли грудную клетку пленника, они не заметили кинжала, припрятанного в потайном кармане Сэля.

— Думаешь, твой безумец-дядя не доберётся до тебя?! — зарычал принц и злобно оскалился, когда Дуностар запустил пальцы правой в его загривок.

— Полагаете, Ваше Высочество, что он ещё не добрался до меня? — надменно хмыкнул в ответ Дуностар и слегка откинул голову назад.

Седьмой ар давно выронил свой блестящий меч на пол, ведь одна его рука была занята тем, что высвобождала пуговицы из петель на одеждах наследного принца, пока вторая крепко держалась за затылок пленника, вдавливая его голову в каменную решётку. Сэль брыкался и извивался, пытаясь вырваться на волю, только всё это было бесполезно — ему сейчас было не сравниться с физически развитым Дуностаром, закалённым в боях победителем дуэлей и турниров. Но… на мгновение Дуностар замер. Разве так он себе это представлял? Молодой человек замешкался и засомневался, и тут прозвучал жуткий, внутриутробный голос принца:

— Не пожалей о своём решении.

— Не пожалею, — лукаво протянул седьмой ар, прижимая губы к шее Его Высочества, а затем улыбаясь во все зубы.

Следом он издал глухой и низкий стон, преисполненный не удовольствия, но горечи и боли. Сэль вонзил кинжал между рёбер троюродного кузена, и тот, ошеломлённый положением дел и собственным бессилием, отшатнулся в сторону и отпустил заложника.

Сэль хотел лишь отбиться, но случайность превратила его неумелый удар в наиболее удачный: принц нанёс противнику смертельное ранение.

Дуностар больше ничего не говорил, он просто удовлетворённо улыбался, так, словно только этого и добивался, словно хотел, чтобы его плоть огрел ледяной клинок, а беззащитный снежный кролик на его глазах перевоплотился в могучего дракона. Сэль испытывал гораздо больший ужас от того, что он наделал. Дуностар нашёл опору в соседнем саркофаге и возложил на мраморную плиту подрагивающую руку, перепачкав белый камень кровью, после чего отхаркнул кровавый сгусток прямо на пол. Его прекрасная светлая кожа покрылась холодной испариной, глаза заблестели по-неземному, но седьмой ар упорно продолжал улыбаться до ушей.