Ирмингаут и Гвальд, утопая в жарких объятьях друг друга и разбрасывая по сторонам бумаги со стола, кажется, знали об этом. Или просто притворялись, постигая иное слово — вожделение.

За три дня до празднества Великих Жертв, на закате, после успешного прочтения заклятья каждый член братства Белой Семёрки занял отведённую ему позицию. В длинной лодке расположилась наряженная и напомаженная «Владычица янтаря» — на самом деле обычная сельская травница Лили. Она с трудом справлялась с массивным головным убором и мантией, плечи которой были набиты чем-то плотным и очень выделялись, полностью меняя очертания фигуры. Однако, к счастью девушки, после погружения на судно ей и двигаться-то больше было не нужно, и Лили восседала в благородной позе в окружении своих «подручных» на сегодня — Момо и Касарбина. За вёсла отвечала лично Глава — как-никак, она, будучи представительницей высокого происхождения, обладала гораздо большей силой, чем смертные мужчины.

Алхимик, на славу выполнивший свою часть задания и сваривший прекраснейшее, крепчайшее зелье из омиртетии — сонной пыльцы — так и не отважился покинуть стен убежища и остался в ставке, хотя его участие бы пригодилось. Впрочем, какой толк от того, кто, очутившись под открытым небом, только стонет, закутавшись в одеяло?

Длинной праздничной ладьёй, на корме которой болтался узорный, ещё не зажжённый фонарь, управляла Ирмингаут, сегодня не прячущая лицо под маской и даже не накинувшая на голову капюшон от куртки. На второй лодке, маленькой рыбацкой, уже должен был прибыть мастер Гвальд на место встречи — на небольшой остров-полумесяц возле развалин храма Подгарона, что появлялся из вод Зелёного моря только во время отлива. Учёный куда-то запропастился, и ни Гвальд, ни Лили, ни Касарбин никак не могли отыскать его перед отбытием. Однако, от Виридаса особой пользы тоже не предвиделось, и всё главное представление ложилось на плечи троих молодых людей: Момо, Лили и Бел-Атара. Последний великолепно справился с собственной задачей — он загримировал травницу так, что в парике её не отличила бы от Лана даже родная мать. Свою внешность художник тоже малость «подправил»: приклеил самодельные корки и наросты, различные струпья и коросты так, чтобы издалека напоминать прокажённого. Во всяком случае, когда процессия «Владычицы янтаря» приблизится к башне, на залив уже должны опуститься сумерки, и тьма поможет скрыть правду от любопытных глаз.

Солнце клонилось всё ниже и ниже, прижимаясь кромкой алого диска к светло-сиреневым водам Зелёного моря. Оно подсвечивало тёмный силуэт Янтарного дворца на западе, и Лили глаз не могла оторвать от столь живописного зрелища тогда, как Ирмингаут старалась не заглядываться на замок и смотреть лишь вперёд, на цель. В Исар-Динны недавно пришёл завершительный, третий месяц лета, и весь город утопал в изобилии. Лодку «Владычицы» украсили растениями: здесь были и лилии, и ярко-розовые и нежно-кремовые розы, и золотистые кувшинки — царские цветы и символ правящего дома. Поверх сложного головного убора травницы тоже громоздились бутоны, и её повсюду сопровождало сочное благоухание. Девушке наказали не шевелиться лишний раз, но её сердце бешено колотилось в груди, побуждая несчастную отстукивать беспокойный мотивчик пальцами об балки. Долго в ладье царила тишина.

Бел-Атар помогал Ирмингаут грести на другом конце судна. Момо скучал, подпирая рукой голову, и изучал, как на поверхности воды сменяются рыже-красные солнечные блики и тени от медленно продвигающегося челнока, а Глава нашёптывала:

— Отец наш Урги, защити наши тела и освети путь. Отец наш Урги, защити наши тела и освети путь…

И от этих слов на душе Лили становилось ещё тяжелей: наконец, она в полной мере осознала, какое испытание предстоит ей преодолеть, и какая на неё возложена ответственность, ведь даже непоколебимая и хладнокровная Ирмингаут начала нервничать.

— Вот он, — промолвила эльфийка, указывая носом на скромный островок неподалёку от руин храма Подгарона, но на приличном расстоянии от Янтарной башни.

Закат подходил к своему закономерному исходу, когда праздничная ладья причалила к острову. На востоке уже сгущались фиолетовые и тёмно-малиновые краски, и от воды в воздух поднялась лёгкая испарина, размывающая все предметы и спаивающая небеса воедино с морем.

— Пока что остров ещё сохраняет форму полумесяца, но во время отлива он станет круглым. Запомнил, Касарбин? Встречаемся здесь, — женщина сыпала быстрыми распоряжениями, пока подтаскивала лодку к берегу.

— Да, Глава, — Бел-Атар прыгнул в воду следом.

Он собирался помочь женщине, хоть и знал, что этого не требовалось, однако молодого человека опередил Гвальд, который прибыл на остров раньше всех. Лили попыталась встать на ноги, ведь тоже хотела ступить на твёрдую почву, где уже топтались все прочие члены банды, но Глава её строго предупредила:

— Ты лучше не двигайся, повредишь наряд. Сиди смирно, и делай те дыхательные упражнения, что я тебе показала.

Лили молча прикрыла глаза в знак согласия — на самом деле, в подобном облачении она бы просто не осилила покинуть ладью без участия чьей-нибудь заботливой руки.

— Ну, что? — провозгласил улыбчивый Гвальд, когда остальные выстроились в круг рядом с ним. — Скоро взойдёт вечерняя звезда и ознаменует конец часа недвижения. Это — наш выход. Удачи нам?

— Да отразятся лазурные небеса в зелёной воде, — почтительно и проникновенно проговорил серьёзный Момо, смыкая ладони на груди.

— Да отразятся они в вечности, — ответили ему хором Ирмингаут, Гвальд и Бел-Атар.

Даже сейчас Лили почувствовала себя несколько одиноко: её будто бы нарочно исключили из общих ритуалов.

— Гвальд, плыви первым, — эльфийка кивнула в сторону рыбацкой лодочки.

— Так точно, — слишком воодушевлённо отчеканил мастер и направился исполнять поручение. — Касарбин, жду тебя на нашем месте.

— Да, друг.

— Момо! — крикнул мужчина уже из судна, намекая на то, что он верит в выдающиеся способности актёра, верит, что парнишка не подведёт.

— Момо, вперёд, — объявила Ирмингаут.

Она запрыгнула в ладью и отворила длинный деревянный ящик, крышку которого испещряли круглые узорные отверстия. Все стенки ящика обивала тонкая ткань, так, что внутрь было невозможно заглянуть через прорези — в них мелькала лишь тёмно-синяя материя.

— Ложись, — велела Глава, и Лан поспешил исполнить приказ.

Он улёгся на дно ящика, скрестил руки на груди и зажмурился, и из-за своего бледного лица стал походить на мертвеца. Лили тревожно сглотнула, но, казалось, что эта ситуация лишь забавляла актёра.

— Сестрица, поцелуй меня на удачу, — шепнул Момо, хитро приоткрывая левый глаз.

— И кто из нас лиса? — хмыкнула Ирмингаут, но всё-таки прижала губы ко лбу приятеля. — Лежи смирно и не хихикай.

— Касарбин, ты тоже, — жалобно попросил парнишка, скорчив страдальческую мину.

Бел-Атар, которому предстояли сегодня нешуточные свершения, слегка нахмурился, однако всё равно пошёл на поводу у взбалмошного паренька. Он тоже склонился над Ланом и прикоснулся губами к его белому лбу.

— Ха-ха! Это весело! Лили, теперь ты. Целуй, как полагается, не так, как эти трусы.

Травница немного взбодрилась и уже было собиралась запечатать на бледных устах Момо свой кроваво-красный помадный поцелуй, как её остановила Ирмингаут:

— Нет, не смей двигаться, сиди смирно. Этот наглец переживёт и без твоей снисходительности, — и с грохотом захлопнула ящик.

Замок закрылся автоматически, но у Лана имелся ключ.

Глава покинула судно и начала отталкивать его от берега.

— Бел-Атар, ты справишься? — тихо и печально спросила эльфийка, стоя по колено в Зелёном море.

Касарбин сел на вёсла. Теперь всё дальнейшее продвижение зависело только от него.

— Да, — уверенно ответил художник, но тревожная Ирмингаут не унималась.

— Я не могу вас сопроводить, небесники тут же почуют неладное, хоть они и слепцы, и…

— Я знаю, Глава. Не беспокойтесь, — холодно проговорил молодой человек, направляя лодку к чёрному силуэту Янтарной башни.