— А-а-а-а! Мой милок, мой внучок! Годы идут, а ты ничуть не изменился, — закостенелые доселе пальцы небесника словно получили вторую жизнь: они тут же жадно забегали по изящному лицу мальчишки, будто измеряя его красоту и заодно проверяя, всё ли осталось на прежнем месте. — Как поживаешь, как самочувствие?

Лили снова не выдержала и недоумённо покосилась на скрытного Лана. Как-как назвал его этот полубезумный старец? «Внучок»?! Это вообще что-то значит или же сейчас просто-напросто ведётся пустой разговор между давними знакомыми?

— Всё прекрасно, дедушка. Я рад видеть Вас в добром здравии сегодня, — сухо, но вежливо ответил актёр.

— Я помню, когда мы с тобой повстречались, я ещё мог хоть как-то зреть через белую пелену на глазах, — мечтательно прошептал настоятель, погружаясь в сладкие воспоминания. — Ну, а теперь, сам понимаешь, что я уже ничего не различаю — что свет, что тьма! Так что, не могу сказать, что тоже рад тебя видеть. Однако, я точно весьма доволен тем, что ощущаю пальцами.

Он радушно похлопал Лана по щеке.

— И коли ты утверждаешь, что эта девица нам подходит, что она — якобы удачная претендентка, то я склонен верить твоим словам, внучок. Ох! Тут… так… так странно пахнет! Ты слышишь это, Тарсилон?

Внезапно настоятель свободной рукой вцепился в потрёпанную рясу жреца Дубовых Рощ и притянул его ближе.

— Н-нет, ничего подобного, — неуверенно прошептал напуганный донг.

Впрочем, небесник моментально переключился на Лили. Он, заслоняя тщедушной фигурой весь свет в комнате, склонился над девушкой, а затем возложил ей холодную ладонь на лоб. Лили было легко впечатлить практически чем угодно, и на сей раз ей показалось, что испытующий её старец — поистине сведущий человек; без малого хранитель мирских тайн! Во всяком случае, он знал гораздо больше даже о спутнике травницы, что скрывался за прозвищем «Момо». Разве настоящее имя парнишки не звучало, как Лан? Это… ведь имя для благородных кровью.

Вдруг небесник резко и ловко ухватился за челюсть Лили, поднимая вверх её голову, а заодно прерывая поток неурочных размышлений. Он устремил свои бело-жёлтые, студенистые бельма на изумлённые глаза девицы так, словно до сих пор мог видеть ими, или, хотя бы что-то прозревать. Даже его морщинистое лицо в тот миг рассекла какая-то особенно злокозненная ухмылка. Старик набрал полные лёгкие воздуха, пропуская через раздувающиеся ноздри аромат полночной гостьи, и потом удовлетворённо заключил:

— Да! Да! А она — ничего! Она может подойти нам! По крайней мере, она — существо любопытное, и я чую в ней нечто родственное с тобой, милок. Имеется у неё некоторый потенциал.

Небесник быстро потерял всяческий интерес к Лили и снова навис над Момо. Он медленно водил кистью по носу и губам парнишки, а потом занырнул пальцами прямо ему в рот, обнажая белые и чересчур ровные зубы актёра, так, будто проверял пасть скакуна на ярмарке. Больше всего старика притягивали удлинённые, слишком заметные и выступающие клыки Момо, и небесник не переставал ласкать их колкий краешек.

— Лучше бы на роль Владычицы янтаря подошёл лишь ты сам! Какая жалость, что ты не родился женщиной, мой милый мальчик! — вдруг его костлявые пальцы оставили в покое рот Лана. — Она сгодится, мы её испытаем. Привозите её на закате к острову Янтарной башни, за три дня до кануна Великих Жертв.

Небесник живенько отвернулся в противоположную сторону, и по губам Тарсилона пробежалась облегчённая улыбка.

— Что мы теряем, в конце-то концов? — вопросил настоятель, но потом сам же продолжил. — Хотя бы повеселимся с братьями! Хотя бы развлечёмся! А то скука так гнетёт!

Старик снова повернулся лицом к гостям, которым так и не позволили подняться с колен и занять более достойные позы. Небесник проворно запустил руку под собственную мантию и вскоре извлёк наружу пригласительную таблицу необычайно тонкой и искусной работы. Выполненная из серебра и инкрустированная перламутровыми вставками, она была украшена сложным прорезным узором и отбрасывала причудливую тень на пол. Старец с некоторым почтением передал таблицу Момо, тот принял её обеими руками и склонил голову в знак признательности:

— Благодарю, дедушка…

Стоило только Момо вымолвить эту фразу, как комнату сотряс неожиданный удар: стены пошатнулись, балки затрещали, и с потолка посыпались горы пыли и грязи.

— Что… что это такое? — встрепенулся Тарсилон. — Не уж-то золотой катаклизм? Как? Я же! Мне же всевышние небожители через знамения дали явственно понять, что катаклизма не предвидится…

— А! — отмахнулся от него небесник. — Нашли, чему верить на слово. Сие — есть знак! Пожалуй, да. Девица эта нам подходит! Ха! Ха-ха! Так постановили небеса! Ха!

Вскоре за первым последовал ещё более сильный толчок, и к небеснику подлетели слуги.

— Господин, нам надобно укрыться подальше от беды, — прошептал главный раб и повлёк своего хозяина к тайной двери.

Дверь эта вела в длинный коридор, что соединял малоприметную пристройку «Сказочного дворца» и порт, через который небесники обычно и проникали в город.

— Глупец! Коли сие — золотой катаклизм, то нынче надлежит держаться как можно дальше от берега. Впрочем, от воды ведь не укрыться! Ха-ха!

Настоятель, может, оставался довольно дерзким на словах и без промедления высказывал собственное мнение, только вот его конечности уже не были столь же подвижными, как и хорошо подвешенный язык — старик едва волочил ноги и слуге не составило великого труда увести несчастного туда, куда он сам считал нужным.

— Всё! Идите! Идите! — Тарсилон тоже не на шутку встревожился из-за небольшого землетрясения.

— Благодарю, Ваша Светлость, — проговорил Лан, пряча в нагрудном кармане полученную таблицу.

Он взял за предплечье онемевшую Лили, выставил её в вертикальное положение и потащил на выход, к центральной двери. Жрецы Дубовых Рощ суматошно собирали разбросанные по комнате пожитки и начинали толпиться возле узкого прохода в порт, который забил тихоходный небесник-настоятель.

Лан уверенным шагом рассекал тёмный коридор, пока позади него плелась Лили, по пути высвобождающая себя из парика и излишних нарядов. Когда они оба проникли в более благоустроенную часть дворца, Момо, приблизившись к Лили, стал объяснять, как можно безопасно улизнуть на волю:

— Сначала иди прямо, увидишь дверь, обитую фиолетовой тканью — то сверни в левый коридор, пробежишь ещё немного, найдёшь там маленькую палату с выходом на веранду…

— Постой, что это значит? Ты со мной не пойдёшь?

Лан уже навострился на главные пышные залы «Сказочного дворца», и почти не слушал травницу. Он даже покачнулся в желанном направлении, но Лили удержала его от побега за руку.

— Мне надо развлечься, — равнодушно выдал парень.

— Развлечься?! Ты не слышал шума, не ощущал толчков?

— Ну, и что? Коренных жителей не напугает золотой катаклизм, и я с лёгкостью найду себе… ну, а ты выберешься наружу через веранду. Там по дереву надо будет вскарабкаться на крышу соседнего дома.

Момо вырвался из хватки боевой подруги, но девушка не намеревалась отступать:

— Нет, стой! Ты меня сегодня доведёшь! Куда собрался? Нас Глава ждёт на углу квартала! Нас с тобой!

Поскольку здравый смысл не помогал пронять несговорчивого Лана, Лили откровенно ему призналась в обуревавших её страхах:

— Прошу, не бросай меня здесь одну! Сама я не справлюсь!

Лан немного порычал, но потом помог Лили упаковать её роскошные наряды в ещё одну котомку, которую лазутчики захватили на задание. Уже в более удобном обмундировании члены Белой Семёрки молнией промчались по ранее спланированному маршруту, с веранды перепрыгнули на разветвлённую смоковницу, а с неё — уже на черепичную крышу одного знаменитого торгового дома и по пути Момо постоянно убеждал себя, что принял лучшее решение. В конечном итоге, наверняка болтливый привратник уже пожаловался хозяину на внезапное вторжение Феи Миража в чужую сказку, и Аллаю внимательно высматривали по всем закуткам охранники и пронырливые слуги. Хотя… кто знает? Его ведь, всё-таки, пригласил на аудиенцию лично Тарсилон Дремучий.