Горло Эрика будто перехватило тугим обручем. Он больше не мог издать ни звука. Ему показалось, что земля у него под ногами закружилась, словно он оказался посреди карусели.

— Вы встретились у Ландверканала, на мосту Лихтенштейн. Вас связал общий интерес, который вы немедля опробовали в парке…

Эрик затряс головой, как припадочный.

— Как вам повезло, что вас не застали коллеги! Там рядом полицейский участок, на углу Дерффлингерштрассе и Курфюрстенштрассе. Что бы они подумали, обнаружив вас со спущенными штанами посреди кустов?.. А ваши соратники? В конце концов, они верят, что мужеложество порочнее иудейства. По их — и вашим, уверен — убеждениям, еврей родился тем, кто он есть, и его гнилая природа естественна, хоть и порочна, а вот ваши забавы — ваш выбор, который лишает немецкую нацию семьи и детей. Из-за гомосексуалистов погибает целый род будущих немцев, герр Флюмер. Вы — предатель Германии. Вам известно, как поступают с предателями?..

Эрик ощутил прикосновение к подбородку, и его голову запрокинула сильная рука, заставив взглянуть Кляйну в глаза. На него вдруг нахлынуло спокойствие приговорённого, и он подумал, что Кляйн и не человек вовсе. Не бывает у людей такого взгляда — пронзительного, жесткого и холодного, словно тебе выворачивают душу наизнанку. Такого… понимающего. Будто Кляйн прекрасно сознавал, что Эрику нравилась не сама по себе связь с мужчинами, что его возбуждало противоречие: вот он распинается в кабаке среди единомышленников насчёт морали, нравственности, германского долга и всего, что составляет его Weltanschauung [4], а вот — крадётся, как вор, в сумерках по дорожкам парка в поисках краткого взрыва удовольствия, полный неутолённой жажды разрушать запреты, которые сам и возводит.

И если Тобиас проговорится… А он уже проговорился, потому что боялся Кляйна пуще гибели… После этого не понадобится никакого расследования. В таких вещах расследовать нечего. Это пятно на репутации ничем не отмыть.

Эрик будет уничтожен. Сначала социально — опозорен, изгнан, уволен, — а потом его подстерегут в безлюдном месте и изобьют до смерти.

— Меня чужая постель не беспокоит, — произнёс Кляйн. — Но деньги воровать прекратите. И не лезьте ко мне больше. Ваши нелепые козни утомляют.

Рука, которую он держал на плече Эрика, сжалась, и тот с удивительной ясностью ощутил, что в этой ладони находится сама его жизнь, которую могут раздавить в одно мгновение, походя и без сожалений.

— Вам ясно⁈ — вдруг рявкнул Кляйн, как заправский фельдфебель.

— Zu Befehl [5]! — по-военному ответил Эрик на одних рефлексах; он пребывал в смятении столь глубоком, что оно походило на обморочное состояние.

— Проваливайте, вы, пародия на человека…

Кляйн оттолкнул его, и Эрик плюхнулся в грязь. До его ноздрей донёсся резкий запах, и он отстранённо отметил, что обмочился.

Разговор с Эриком вышел тяжёлым — во многом потому, что меня тянуло придушить его и забыть о том, что он когда-либо существовал. Но я понимал, что смерть полицейского всколыхнёт осиное гнездо немецкой сознательности, и дознаватели быстро раскопают, что он был со мной на ножах. Потому я ограничился пламенной речью. Впрочем, оперативники Института редко убивали, когда можно было обойтись без этого. В нашей работе нельзя дать эмоциям одержать верх над разумом.

Проведённого внушения хватит, чтобы Флюмер перестал вставлять палки в колёса, в этом я был уверен, а потому выбросил его из головы, как только его коленнопреклонная фигура утонула в тумане.

Полный бодрости после воспитательной беседы, я сел на поезд.

Одной заботой меньше… Пусть это был пустяк, однако лиха беда начало. Я справлюсь с любым препятствием на пути к цели. И никакому Существу меня не остановить.

А на следующий день пришли известия, что французы начали интервенцию в Рурскую область.

[1] Женевер — крепкий можжевеловый напиток наподобие джина.

[2] Polack — оскорбительное прозвище поляков от немцев в те годы. Приблизительно равно кличке «пшек».

[3] Нойер-зее — озеро в Большом Тиргартене, парке, который пользовался популярностью для случайных встреч гомосексуалистов.

[4] Weltanschauung — с нем. мировоззрение, система убеждений.

[5] Zu Befehl — с нем. «Так точно».

Добрый день и спасибо всем дочитавшим! Первый том истории завершён.

Мне давно хотелось написать что-нибудь в жанре АИ — не совсем стандартного и про эпоху, которая мне интересна. До этого я пробовал свои силы в обычном фэнтези, но идея взять исторический сеттинг меня не оставляла. Брался за работу я с энтузиазмом, но оказалось, что писать «про историю» — значительно труднее, чем выдумывать миры с нуля. Слишком уж много матчасти требовалось знать, слишком объёмным получился необходимый багаж знаний, слишком комплексной стала сюжетная линия. Жанр оказался чересчур требовательным, а внимания работа собрала немного. К этому прибавились проблемы личного характера, и итог получился совершенно некрасивым: концовка тома забуксовала, за что я прошу прощения у читателей.

Беда в том, что багаж информации для написания последующих томов понадобится ещё больше, чем для первого. Я понял, что не могу обеспечить нормальную выкладку, к которой привыкли на АТ (т.е. главу в день или хотя бы в два дня). Проект в этом жанре оказался мне не по зубам. Потому обещать продолжение с моей стороны будет некрасиво, я не уверен, что потяну его. Может быть, когда-нибудь я вернусь к «Рассвету» с новыми силами. Может, когда-нибудь послевоенные романы снова обретут популярность и читатели откроют книгу заново.

А пока продолжение будет заморожено.