— Мне просто повезло, — сказал я.

Хотелось дружелюбно улыбнуться, однако улыбкой Макса Кляйна никого не утешить. Она могла разве что испугать до полусмерти.

— Не жалейте моё самолюбие, молодой человек, — отозвался Ласкер.

Кончик его сигары затлел. Он выдохнул дым и продолжил:

— Не надо списывать заслуженную победу на везение, вы оскорбляете этим шахматы. В них нет места удаче. Они требуют навыка и психологической подготовки, а не благосклонности высших сил.

— Вот о психологии-то я и говорю. Игра с тридцатью людями одновременно выматывает, невольно теряешь фокус, и снова сосредоточиться не так-то просто. К тому же вы практически без остановок ходили между столами, нагибались, передвигали фигуры. Готов поспорить, физически вы устали не меньше, чем эмоционально. Уверен, наша партия получилась бы куда ярче, если бы прошла один на один.

Про себя я договорил, что в шахматах крайне важна сторона. У белых существует стартовое преимущество. При игре двух аналитических машин высочайшего уровня белые побеждают всегда; при максимально эффективной комбинации ходов чёрные не могут рассчитывать даже на ничью. И хотя в моём мозгу не было портативной версии такого компьютера, определённое влияние нечестность шахмат на результат оказала. Играй за белых Ласкер, вставшая передо мной задача оказалась бы ещё труднее.

— Намекаете на реванш?

Между нами возник Герберт. В отличие от гроссмейстера, он сиял довольной улыбкой, как наевшийся сметаны кот.

— Стало быть, герр Ласкер, вы согласны принять участие в моём домашнем турнире?..

— Прежде я не видел в нём смысла, я не любитель быстрых форматов. Но если этот молодой человек… — Гроссмейстер взглянул на меня с немым вопросом.

— Макс Кляйн.

— Если герр Кляйн решит присоединиться…

— Решит! Безусловно, уже решил! — с энтузиазмом объявил Бош, от избытка чувств взмахнув тростью.

Я прокашлялся, чтобы показать, что ничего-то я ещё не решил, и он обернулся ко мне.

— Поверьте, вас заинтересует призовой фонд. К сожалению, наш мир устроен несправедливо, поскольку умные люди далеко не всегда могут похвастаться финансовой состоятельностью. Мне кажется, это ваш случай.

Немного подзаработать вовсе не повредит. Я отдал бы часть долга похоронной фирме и подкинул бы денег Отто Брауну на содержание приюта. Однако я не хотел, чтобы участие в турнире помешало основной задаче — восстановлению винтовок к приезду Бека.

— Когда начнётся ваше мероприятие?

Бош назвал дату; на всё про всё отводилось три дня, причём последний — под партии финалистов. Выходило, что победитель определится примерно к обеду, а дальше пойдёт официальная часть, которая меня не интересовала. Последний день турнира совпадал с датой собрания «Сообщества взаимопомощи бывшим фронтовикам», только оно будет ближе к вечеру. Такой вариант меня устраивал. Немного свободного времени у меня найдётся. Ключевое слово — немного.

— Но почему всего три дня? Я слышал, некоторые турниры длятся неделями.

— Бросьте вы! Я занятой человек, мне больше по душе Schnellschach [1], — отмахнулся Герберт. — Предпочту быструю и зрелищную игру, чем часами изнывать при классическом формате. Двадцать минут на партию у игрока.

— Даже не знаю… — изобразив сомнения, протянул я, чтобы подразнить его.

— Не издевайтесь надо мной, вы, мучитель! Неужели вы против идеи помочь друг другу?

Герберт изобразил проникновенную серьёзность, преувеличенно нахмурив брови. Это выражение и заставило меня вспомнить о другом лице, которое часто мелькало в газетах… Сходство нельзя было назвать разительным, однако я уловил его. Опять же, совпадали фамилии. Если я не ошибаюсь, а я точно не ошибаюсь, упускать такой случай нельзя.

— Если речь о том, чтобы выручить товарища из беды, то я только за, — хмыкнул я. — Спасу вас, так и быть.

Герберт с облегчением выдохнул. Его волновало состояние Ласкера, он полагал, что нечего гроссмейстеру засиживаться в затворниках. Моё же участие обеспечивало Ласкеру возвращение в строй; перспектива реванша его воодушевила.

— Великолепно! Куда выслать приглашение, герр Кляйн?

Я назвал адрес, попутно спросив у Герберта номер его телефона. Если он и удивился моему интересу, то виду не подал, хотя заметил:

— Я редко бываю в квартире. Вечно в разъездах.

Мы утрясли детали. Эмануил Ласкер откланялся, и за ним ушла значительная часть толпы. Наиболее смелые из оставшихся рискнули пожать мне руку, после чего Герберт прогнал их вниз — мол, матч закончился, так чего вы тут забыли? Избытком вежливости он не страдал, хотя со мной вёл себя любезно. Вряд ли его пугала моя комплекция — скорее, после первоначального интереса я пробудил в нём уважение.

У лестницы осталась отираться парочка сомнительных личностей. Они благоразумно не приближались к нам, но один что-то бешено строчил в своём блокноте, периодически поглядывая на меня.

— Акулы пера почуяли сенсацию, — засмеялся Герберт. — Вам сложно будет от них отцепиться, они жаждут крови.

— А что, если я хочу дать интервью?

— Вы не походите на того, кто гонится за славой. Иначе вы бы явились в кафе, чтобы схватиться с Ласкером. Мне же пришлось силком затаскивать вас сюда. К слову…

Он слегка склонил голову.

— Позвольте попросить у вас прощения. Ваше присутствие тут — моя прихоть, рождённая желанием немного посмеяться. Поверьте, вы рядом с шахматной доской — уморительное зрелище! Но я вас недооценил, за что справедливо и поплатился. Будет мне уроком не судить людей по внешности. А вы готовьтесь к новому вызову. Капабланку в соперники вам не обещаю, но на новый турнир прибудет множество молодых дарований. Да и Ласкер задаст вам жару, вы больше не застанете его врасплох.

Говорил Герберт вполне искренне. Для сумасбродного богача, который ради собственного развлечения тащит первого встречного на тщательно спланированное событие, он был неплохим человеком.

— Мне не даёт покоя один момент, — сказал я. — Очень вы мне кое-кого напоминаете. Вы, случаем, не приходитесь родственнику Карлу Бошу?

Герберт расхохотался.

— Вот как, вот оно что! Пока я наивно полагал, что охочусь на легковерного простака, вы сами расставляли на меня силки! И я угодил в них!

Слегка успокоившись, он кивнул.

— Я племянник Карла Боша, председателя правления компании BASF [2], которая любезно обеспечивала фронт взрывчаткой и отравляющими веществами на протяжении войны. Между прочим, и сам работаю там, хотя завистники утверждают, что исключительно из-за протекции дяди. Хотите выразить мне благодарность? Или пристукнуть, как пособника величайшего преступления в истории человечества?

— Прежде всего, я хотел бы встретиться с ним. У меня есть парочка идей, которая подстегнула бы химическую промышленность.

Герберт насупился и задумчиво пристукнул тростью по выложенному плиткой полу. Вся весёлость улетучилась из него, в глазах появился холодный блеск.

— Что ж, не вы первый… Поверьте, меня вечно донимают горе-изобретатели, свято уверенные, что я обеспечу им билет в лучшую жизнь, так как якобы могу повлиять на решения дяди. Беда в том, что я знаю: лучшие химики страны уже работают на нас… или на наших прямых конкурентов. И никого со столь приметной фигурой среди последних я не припоминаю. — Он красноречиво смерил меня взглядом.

Я принял негласный вызов:

— Я самоучка. Но кое-что о синтетическом топливе мне известно. Полагаю, я смогу поспособствовать оптимизации процедуры сжижения угля. Если перейти от процесса Бергиуса—Пьера к более совершенному синтезу алканов через промежуточный метанол, то конечная эффективность вас поразит. Хотя я предпочёл бы сразу перемахнуть через несколько ступеней, но для этого не получится обойтись модернизацией существующих заводов…

— Грандиозные у вас планы, герр Кляйн, — сказал Герберт, слегка изменив позу. Он явно насторожился. — Хотел бы я знать, от кого вы услышали, что наша фирма… заинтересована в процессе Бергиуса.