— Родственные чувства? — уточнила Оля.

— Не совсем, — Горный Огонь грустно опустил голову. — Драконы ведь — они часто одиноки. Поэтому, когда я нашёл тебя — живого дракона — то решил дать тебе и друзей.

Что-то тёплое и почти отеческое мелькнуло в очень взрослом взгляде Горного Огня.

— Поэтому они могли исчезать и проявляться? — уточнила Оля. — А ещё говорили, что я так не умею из-за своих «прививок»…

Огонь кивнул.

— Но теперь и я умру, да? — Оля прямо вперилась в него своими глазами. — Я дала вколоть себе смертельный вирус, который меня убил. Смерть во благо человечества, может быть парочка спасённых жизней и безвестная могилка, да?

Она постаралась произнести это с иронией, но ничего не получилось.

Огонь закатил глаза, как при разговоре с надоедливой младшей сестрой:

— Ты всегда так жаждешь помереть или только сегодня? Говорю же: ты жива и пока не умрёшь. Эксперимент прошёл удачно. А когда умрёшь, я и в тебя постараюсь вдохнуть жизнь.

Он сложил руки на груди, словно докладывая о великой миссии. Но Олин интерес простирался больше к насущным вещам, чем к пространному будущему:

— А сейчас? Что будет с новой выведенной болезнью? И со мной? Это всё был чей-то коварный план, чтобы заманить меня и с моей помощью сделать новую болячки? Или лекарство? И Юрку подослали специально?

Горный Огонь устало вздохнул.

— Я тебе Всевидящее Око, что ли? — возмутился он. — Сейчас очухаешься и всё выяснишь. И вообще, я тебе тут столько секретов мироздания раскрыл, а от тебя никакой благодарности. Правы люди: вы, драконы — крайне тщеславные и самозацикленные существа!

— Ну, извини, извини! — замахала руками Оля, интуитивно пытаясь затушить разгорающийся огонь. — Просто не каждый день на тебя сваливается столько информации!

— Ладно, — Горный Огонь в мгновение ока поднялся на ноги.

Не успела Оля и моргнуть, как быстрый порыв воздуха буквально переместил Огонь вплотную к ней. Не успевшая даже испугаться, она ощутила тычок в середину лба, как когда-то от Кирилла. И то ли услышала, то ли подумала сама:

— Иди уже обратно.

И она затылком вниз резко бухнулась назад. Но против ожиданий попала не в защитное каминное стекло, и во что-то мягкое и местами колющее шею. И нос пробрал самый ужасный запах на свете.

Запах нашатыря.

Глаза заслезились так, что очень сильно захотелось ругаться. В том числе в адрес того, кто этот нашатырь изобрёл. Вот нельзя было сделать его поприятнее, чтобы на ноги поднимал тот же утрированный запах роз или там ванили? Нет, надо придумать так, чтобы человеку, и так лишившемуся чувств, был дополнительный повод для печали. В виде непереносимого щипания в носу и желание перестать дышать в принципе.

Оля попыталась проморгаться, игнорируя плывущие перед глазами ярко-алые круги, через которые мельтешили какие-то лица. Из которых узнаваемым было только одно — чуть вытянутое и обрамлённое светлыми волосами. Видя, даже расплывчато, оное, хотелось побыстрее собраться и прийти в себя. Так что Оля нарочно приподнялась, упираясь локтями в больничный матрас, хоть ей вроде и говорили, что не надо так делать.

Голова была тупая, но понемногу приходила в себя. Так что через какое-то время медики, возящиеся с Олей, даже покинули палату, деликатно не заметив оставшегося внутри Юрку.

Оля всё-таки села, уперевшись поясницей в подушку, и улыбнулась. Судя по тревожному выражению Юркиного лица, вышло так себе. И он коротко переместился ближе и присел на край кровати, машинально убирая из-под попы больничный матрас и усаживаясь прямо на твёрдую поверхность. Жест человека, много побывавшего в больницах.

— Как ты? Что случилось? — сразу нахмурился он.

Ни вопросов о том, какого рожна Оли так долго не было. Ни попыток всё замять и перевести на что-нибудь нейтральное. Выходит, дело серьёзное. А раз так, то и ответ должен быть серьёзным.

— Ты — инкубатор для новой болезни. И я должна была тебя убить, — без обиняков заявила Оля и почувствовала себя школьницей, ожидающей суровой оценки строгого учителя.

— Я в курсе. Я виделся с этим твоим… Димой, — Юрка кисло скосил глаза в сторону.

— Чего? — удивилась вместо Юрки Оля. — Когда?

— Примерно неделю назад, — отозвался тот. — Приходил и говорил, что ты пожалела об этом эксперименте, что из-за меня умерли Елена с Кириллом, а скоро умрёшь и ты. И что единственный вариант всё отыграть — сделать «противоядие» уже из меня. Ну, он как-то умно объяснял, но я не запомнил.

— Вот козёл, — буркнула Оля. — Наврал, значит…

На что Юрка замялся и отвёл взгляд.

— Что? — сразу напряглась Ольга.

— Вообще-то, всё было похоже на правду, — пространно заявил стене палаты Юрка. — Судя по тому, как резко ты пропала…

Палата зазвенела тишиной.

— Ты ему сразу поверил, да? — виновато спросила Оля.

— Сразу — не очень, — так же пресно продолжил Юрка разговаривать со стеной. — А потом стало немного похоже. Ну, в той части, что ты пожалела и теперь не знаешь, как мне об этом сказать.

На Олю бухнулась двойная порция стыда.

— Я — овца, да? — тихо с и робкой надеждой спросила Оля. Юрка не ответил.

Неловко координируя мышцами, Оля всё-таки пододвинулась к нему ближе.

И почему, когда Дима огорошил её своими открытиями, она не пошла выяснить что-нибудь сюда? К тому же Юркиному отцу?..

— Это не правда, — сбиваясь с мысли, затараторила Оля. — Я не жалела. Просто, ну… — говорить не хотелось, но и её умалчивание может выглядеть плохо. — Просто на меня напал Кирилл и сказал, что Елена умерла. И меня немного… переклинило… А тут ещё этот…

Глаза Юрки стали резкими:

— На тебя напал Кирилл?!

— Ну, он уже исчез… Вроде бы…

Юрка вряд ли что-то понял. И полез в карман. Ольга увидела на его ладони что-то вроде контейнера для наушников — надо же, как Дима подготовился с разной тарой. Ничего не стоило догадаться, что было внутри — то же самое, что в Олином «яблоке».

Оля напряглась.

— Ты думал это пить? — выдавила из себя она, внимательно глядя на Юрку.

Тот снова отвёл глаза в сторону и непонятно повёл плечом.

От злости толчок у Оли получился сильный — сильнее, чем она рассчитывала. И белый коробок не просто бухнулся с Юркиной ладони на пол — отлетел почти к самой стене. А у Оли заныла кисть — так сильно она шлёпнула Юркину ладонь.

Юрка инстинктивно дёрнул опустевшую руку ближе к лицу, но Оля его опередила, обхватывая обеими руками за шею и телом чувствуя быстро поднимающуюся и опускающуюся грудную клетку. Ушибленная ладонь зависла в воздухе, но потом всё-таки легла широким хватом где-то между Олиными лопатками.

— Не смей… ладно? — то ли настоятельно, то ли просяще пробормотала она. Вдавливаясь щекой в твёрдую скулу.

А потом вторая Юркина рука успокаивающе легла ей вокруг талии.

— Хорошо, что ты пришла, — тихо выдохнул он в самую Олину шею и будто стал немного меньше.

У Оли очень сильно запекло в глазах.

***

Обитать в таком жилище вряд ли кто-то согласится, хотя в здесь и был какой-никакой бытовой смысл. Просто мало кто может дневать и ночевать в научном кабинете, среди разной степени пугающести своей старостью фолиантов (которые наверняка рассыпятся в труху, если взять их в руки). А большая часть книжек вообще казалась Оле запрещённой. Не потому, конечно, что содержат эротический контент (хотя кто, по большому счёту, Виталю знает?), а просто некоторые обложки казались сделанными из чего-то вроде человеческой кожи. Хотя скорее всего, это лишь Олина разгулявшаяся фантазия. Просто самого Витали слишком долго нет, а подходить к дверям его импровизированной лаборатории она опасалась — не даром парень повесил на дверь знак радиационной угрозы. Судя по виду, стащенный где-то в настоящем Чернобыле.

Юрка же особенной усидчивостью не отличался, а после недавней процедуры, кажется, стал ещё более гиперактивным (хотя может Оле просто так кажется. Или хочется). Поэтому, даже находясь в этой квартире впервые, не испытал и тени стеснения, и теперь по узким тропкам между столами и горками чего-то очень важного скитался, поскрипывая деревянным полом. Но тоже держался на некотором расстоянии от угрожающего треугольника. Наверное, это единственный мужчина, способной понимать намёки.