Но Майя Робертовна без труда вывела в журнале свою размашистую подпись чернилами с фиолетовым оттенком. А никогда не жаловавшаяся на зрение Ольга выцепила буквы на пузырьке.

«Draco pox».

Даже не нужно знать латыни, чтобы понять: это — драконья оспа.

— Простите! — собственный голос резанул Оле уши и заставил одновременно вздрогнуть и врача, и медсестру. — Это что, драконья оспа?!

И всё дальнейшее убедило Ольгу, что так оно и есть.

Софья досадливо сверкнула глазами на пузырёк, из которого уже успела высосать жидкость. И пожалела, что не развернула склянку другой стороной. Майя Робертовна крутанулась на кресле, цепляясь ладонями в подлокотники и разводя локти в стороны, отчего рукава её гречишного свитера вытянулись под белым халатом. Корпус её наклонился вперёд, будто доктор Ткацкая собиралась ринуться в бой, но глаза над медицинской маской выражали только растерянность. Боясь допустить ещё одну ошибку, она всё медлила. Лишаясь последних секунд, за которые могла бы на что-то повлиять.

Первой отмерла Софья.

— Нет! — для убедительности округлив глаза, принялась отвечать она. — Это просто этикетка прежняя!

— Этикетка прежняя? — от такой ереси Оля скривилась. Даже её весьма отдалённых медицинских познаний хватало, чтобы знать, что на таких образцах не переклеивают этикетки.

— В смысле — ошибочная! — сделала новую попытку Софья.

— Откуда вы знаете, что она ошибочная? — опять не поверила Ольга, инстинктивно прижимая к телу левый локоть, в сгиб которого предполагалось делать укол.

Софья взяла паузу, явно ожидая, чтобы слово взяла Ткацкая. И Ткацкая взяла.

— Ольга, послушайте, — явно в попытке придать голосу елейности заблеяла Майя, всё ещё цепляясь в подлокотники кресла. — Вы давно с нами работаете, и знаете, что нам можно доверять. Мы ведь ни разу не запятнали себя… Наши специалисты проделали огромную работу, и теперь можете быть во всём уверены.

Майя бездумно вцепилась в матерчатую складку халата на колене и принялась теребить его пальцами обеих рук — как будто пыталась её порвать её.

Чувствуя себя истеричкой, которую пытаются утешить, и от того поддаваясь волнению ещё больше, Ольга сжала зубы в попытке перемолоть ими льющуюся маркетинговую чушь. И почти выкрикнула:

— Кому доверять?! Вам?! Я вас вижу первый раз! А может — вы вообще и не доктор?!

Майя побледнела до серости, отводя глаза от пациентки. А Ольга снова впилась в Софью. Та восприняла это как знак Олиного отчаяния или даже передачу себе бразд правления. И сделала решительный шаг к пациентке, машинально надавливая большим пальцем на рукоятку поршня шприца. Пациентка на это никак не среагировала, так что Софья продолжила движение.

Ольга, как удав на кролика, смотрела на кончик приближающейся к ней иглы. Что-то вродеужаса навевал на неё звук медсестринских тапок и блеск иглы. Который вот-вот вопьётся в её плоть…

Дальше всё произошло само собой и, кажется, без малейшего Ольгиного участия.

Она, будто пребывая в ином измерении, подскочила. Махнув рукой, одним неповторимым движением «разоружила» Софью — выхватив у неё шприц. Встретилась с её моргнувшим взглядом и, крутанулась спиной к кабинету с его реанимационными аппаратами. Видя своей единственной целью дсп-шную дверь, ринулась к ней.

Мир горел вокруг. Она бы не удивилась, если бы дверь сейчас не открылась. Или превратилась бы в пластилин, и всё это оказалось сном, после которого, испуганная, ещё долго озираешься по сторонам.

Но ничего не менялось. Оля не просыпалась и не теряла связи с реальностью. И в голове ужасом билось навязчивое понимание, что всё это взаправду.

Ей казалось, что движется всё очень медленно. Что последнему самому дряхлому старику не составит труда схватить её за шкирку. Что уже вот сейчас её настигнут крепкие руки и с позором затащат обратно в кабинет, дверь которого для Ольги уже никогда не откроется.

Желая только одного — бежать — Ольга неслась к лестнице. А мир вокруг стал средоточием зла. От него надо спасаться. Даже если от набранной скорости перебивает дыхание.

Практически пролетев в дверь с жёлтым опознавательным кружком, не помня себя Ольга заскользила ногами по плиточным ступеням. В голове ворочалась только мысль: "быстрее! быстрее! быстрее!"

Уходя в крутое пике лестничного пролёта, Оля только и молилась, чтобы не споткнуться и не поскользнуться. И всё ближе видела цель — спасительные двери выхода. Чтобы подобраться к которым, нужно миновать рамку металлодетектора и охранительный.

На охранников Ольга обратила внимание, ещё когда приходила. Не привычные пенсионеры, скучающие перед мониторами, парочка тех, кого вполне можно описать песней: «А я люблю военных, красивых здоровенных».

Два рослых парня со спортивными фигурами, ловко перетянутыми поясами с дубинками. И, кажется, даже с кобурой.

Картинка, как эти двое синхронно выхватывают свои пистолеты и от плеча палят по «мишени», всплыла в Олиной голове. Которая из последних сил стала соображать, как бы этой картинки избежать.

Решение пришло само собой. И, как и многие решения, принятые таким образом, оказалось совершенно ужасным. Или единственно верным.

Оля схватила кого-то со спины. Прижала к себе тело, как если бы это был её давний знакомый. И, не зная, что ещё делать, приставила к чужой шее заряженный шприц.

— Я его сейчас угроблю! У меня — драконья оспа! — завопила она так, что в терминале что-то зазвенело.

Как ни странно, каждое её слово вышло чётким и выверенным, прозвучавшим будто через рупор и со всем необходимым драматизмом, чтобы внимание посетителей приковало к Ольге.

Плюс на каждого, кто хоть раз попадал в информационное пространство, «волшебное» действие оказало словосочетание «драконья оспа». Которое уже само по себе обрело ореол чего-то бесконечно опасного. И теперь паниковала не только Ольга. И какой-то парень, который удачно подошёл к терминалу. А теперь мог загнуться от её укола.

Картинка у неё перед глазами сразу смешалась, приходя в разрозненное, но какое-то едино направленное движение, выражаемое двумя словами: беспокойный круговорот. Через который, используя живой щит, Ольга стала пробираться к вожделенному выходу.

Парень в её руках вела себя на удивление спокойно. Видимо, был умным и знал, что испуганным женщинам лучше не сопротивляться. Кажется, Ольге в пору было позавидовать его хладнокровию: ни попытки вырваться, ни крика, ни истерики. Только ровные и аккуратные шаги в ту сторону, куда подталкивала Ольга. А подталкивала она к спасительному выходу.

Чувствуя, как сердце вот-вот выскочит наружу или по крайней мере перекроет кислород, Ольга с затаённой радостью наблюдала, как стеклянная входная дверь становится всё ближе. И уже почти не думала ни об окружающем хаосе, ни об охране, ни о парне. Только вожделенная свобода, знаменующаяся в безмятежно зелёных древесных верхушках и проезжающих мимо машин, которых абсолютно не интересует то, что здесь и сейчас происходит.

Дальше всё вышло ещё более скомканным. Ольга, так и проталкивая вперёд не сопротивляющегося парня, смогла оказаться на улице. Вернее, под поликлиническим навесом и на его ступеньках, но уже за пределами здания. Ощутив себя зайцем, едва-едва выскользнувшим из охотничьего силка и, кажется, опалившим уши, она отпихнула от себя ставшую ненужной «жертву». И уже увереннее ринулась бежать дальше. Но случилось непредвиденное.

Косяков за Олей водилось не так уж много. Но один из них — это выбирать одежду и обувь не из соображений практичности, а больше из эстетических. Поэтому Олины ботинки вид имели с лёгким оттенком эксцентричности, чем очень ей нравились. Но подошвой проигрывали другим моделям — она скользила. Как сейчас — на плиточных ступеньках, совсем недавно орошённых поливальной машиной. Оля поскользнулась.

Мышцы растянулись, подставляя под удар коленный сустав. Оля инстинктивно озернулась в сторону дверей. Из них пока никого не вывалилось. Только стоял тот самый бледный парень, что обеспечил ей спасение. И который вроде бы нападать не собирался. Может, потому что у Ольги всё ещё был шприц с драконьей оспой. Так что, не обращая внимания на ломоту в колене, она побежала дальше. К подплывающей всё ближе свободе.