— Не зря позвал Эллочку. Не умею я устраивать ассамблеи, — пробормотал хозяин квартиры, пожимая пацаньи лапы.

— Такой коньяк в обычном магазине не купишь! — восхитился он подарку, — Где достал?

— Один ваш горячий поклонник просил передать. А за это потребовал взять у вас автограф. Вот, на вашей пластинке можно…, - предложил знаменитости заняться привычным делом прямо в прихожей.

— После, после, заходим в мои хоромы, осваиваемся, — возразил композитор.

Квартира знаменитости завораживала своей необычностью. Здесь необъяснимо сочетался строгий порядок с творческой раскованностью. Обитые в чёрный бархат стены гостиной с огромными портретами предков и жуткого вида кинжалами — дань кавказскому происхождению композитора. С художественным вкусом были размещены полки и стеллажи с нотами, книгами, загадочными скульптурами и курительными трубками. Центром интерьера казались величественный рояль, кожаный диван и торшер.

Сначала гостеприимным хозяином для пчёлок была устроена ознакомительная экскурсия по квартире с подробным повествованием об истории старых вещей. Потом молодняк был загнан на кухню для распития чаёв и откушивания сладостей, и я, наконец-то, уединился с композитором. Торчинский оказался прав, применять какой-либо псевдоним Микаэл Леонович решительно отсоветовал. Он настолько болел душой за общее дело, что не хотелось ни в чём ему противоречить. Всем его правкам я дал добро. Микаэл ответственно постарался с инструментальным наполнением произведений. Затем мы решили прогнать ещё раз на рояле правленые композиции. Исполнял маэстро.

Молодняк, насидевшись в композиторской кухоньке, понемногу начал появляться в гостиной с торжественно-восторженными рожами. Окончание каждой композиции пацаны встречали искренними и горячими аплодисментами. Микаэлу откровенно нравилось такое отношение к музыке подрастающего поколения. Он подмигивал мне и махал в мою сторону рукой, как бы обозначая адрес аплодисментов.

Наступило время закругляться с музыкой и прощаться с гостеприимными хозяевами. Микаэл каждому на конвертах пластинок ставил не просто автографы, а писал длинные витиеватые, очень добрые пожелания. Мне он подарил свою фотокарточку с пожеланиями на обратной стороне.

Угрюмое бетонно-серое здание на Сокольническом валу никак не подходило под определение «дворец». Хвост подвез нас прямо ко входу, высадил и отъехал к стоянке к угрюмым видом. Билетов для него всё равно бы не нашлось. На закрытых кассах белел листок с соответствующей надписью. Возбужденно переговариваясь, шёл на матч разновозрастный молодняк. Некоторые топали в сопровождении взрослых, но таких было исчезающе мало. Так же мало, но все же мелькали девчонки. Пацанва восторженно и вожделеюще посматривала на стоящие перед входом Икарусы с иностранными надписями. Змей толкнул меня в бок со словами:

— Скоро жвачками разживемся. Пацаны говорили, канадцы бесплатно их раздают.

Рощинских парней заметили, зайдя в само здание. Они шли впереди нас. Вместе загрузились на свои места. Вокруг торчало, крутилось, гоготало и бесилось море пацанских голов. Поневоле меня охватила атмосфера беспричинной радости, которая моментально испарилась, едва я увидел сидящего позади себя покойника отца. Не совсем позади, ряда через три ряда и немного вбок. Он безучастно смотрел перед собой. А я не знал, то ли его окликнуть, то ли оставить в покое. Посмотрев в следующий раз назад, обнаружил там мужичка замухрыжного вида. Глюк, значит, словил.

Попивая пивасик, пуская по кругу три кружки, мы дожидались начала представления. Заметил, что в отсутствии чипсов толпа успешно удовлетворялась семечками, сплевывая их прямо на пол. Кое-кто жевал пирожки и прочие бутерброды. Иногда и конфеты пожевывали.

Внезапно на трибунах началось какое-то движение. Оказалось, что сидящие на двух первых рядах канадцы стали оборачиваться и кидать в толпу жвачки и сувенирные ручки. Пацаны возбудились и с криками принялись гоняться за крутыми фишками. Менты в проходах и малоприметные мужики в пиджаках грубо их отталкивали, но ребята всё равно пёрли. Зрелище было неприглядным. От нас канадцы сидели далеко, и Змей запричитал, что нам ничего не достанется. Я торжественно пообещал своим спутникам, что поговорю с дядей насчет самых лучших жвачек, если они все останутся на своих местах и никуда не станут соваться.

На опустевших около нас местах снова появился призрак отца. Он смотрел как-то обвиняюще на меня.

— Чем тебе помочь? — внезапно вырвалось у меня.

— Себе лучше помоги! — последовал ответ.

К чему это сказано? И какого лешего он заявился сюда? …Призрак отца Гамлета. А, понятно! В том направлении, куда я раньше смотрел, только ещё дальше, у самого края сектора, сидел Панок.

— Не подпускай моего сына к нему, — загадочно сказал призрак и кивнул на Вовку.

Чего тут такое творится? Я вроде бы являюсь его сыном, или что-то переигралось. Начался матч, но игра не занимала. Настроение испортило присутствие здесь Панка и ощущение какой-то неотвратимо надвигающейся опасности. Люди из канадской делегации не раз ещё оборачивались и кидали свои ништяки в ребячью толпу. Снова почудился глюк. Среди кидающихся канадцев показался капитан Селезнёв с ехидной улыбкой.

Матч понемногу меня увлёк, и я успокоился. Ну, Панок здесь… Что с того? Позову дедка по старой дружбе проследить за ним и аккуратно сдам эту падлу в надёжные лапы родной милиции в образе вовкиного отца. Можно бы и самолично, конечно, его порешить. Вот только мараться об это дерьмо душа не стояла.

Перед последним периодом я увидел призрак Индюка. Он склонился надо мной синюшной рожей и радостно оскалился. Не сказать, что я особо наложил в штаны, но нужный кабинет посетить пришлось. Там я воззвал к своему призрачному приятелю Семёнычу, чтобы он объяснил этот необычный потусторонний шабаш вокруг меня на матче. Дедок влез в меня и что-то сотворил с моей башкой. Перед глазами начали разворачиваться события из той прошлой жизни, которые я должен был прекрасно бы помнить, но почему-то забыл. Буквально через несколько минут здесь произойдут жуткие события. Крики во тьме, детские стоны и треск ломающихся костей, вой сирен и тела подростков, разложенные на газоне перед дворцом, молодой парнишка, разбивающий свою голову о бетонный столб, чтобы попасть в машину скорой помощи к покалеченной подружке. Все это мелькало перед моими глазами жутким калейдоскопом.

Эх, надо было бы пораньше спохватиться. Теперь остаётся только покусывать локти. Взял старт прямо от туалета к местному начальству. Кабинет директора был закрыт. На вахте сказали, что он в командировке, а его заместитель ушла домой. Посоветовали искать дежурного администратора, который где-то должен быть в огромном пространстве ледового комплекса. Времени до конца матча, а значит до времени «Ч» оставалось меньше пяти минут. Я рванул к своим ребятам и попытался выгнать их с матча. Табло показывал два — три в пользу канадцев, и на льду они владели заметной для всех инициативой. На лицах многих зрителей читалось понимание, что матч нашими проигран. Кое-кто вставал и уходил. Я воспользовался этим всеобщим настроением и убедил своих друзей покинуть матч.

Когда шли на выход, Змей заметил Панка и рванулся к нему. С трудом уволок его подальше и постарался убедить, что обознался. Хорошо, что тварь никак не отреагировала. Сам Вовка уверял, что ни на кого не собирался кидаться. На выходе из комплекса вдруг услышали рёв с площадки. Каким-то чудом нашим игрокам удалось вколотить третью ничейную шайбу в ворота противника перед самым окончанием матча. Пацаны взвыли и, злобно поглядывая на меня, ринулись обратно, но решетчатые ворота на входе оказались уже кем-то заперты. Змея среди нас не оказалось. Я покрылся потом.

— Чуваки, сейчас там жвачки будут раздавать. Те, что остались… — раздались голоса за воротами.

— Тут закрыто. Айда обратно… Тут кто-то дерётся… Чё прёшь? Не видишь, закрыто. Свет выключили, темно…

— Вовка! Змей! Ты там? — заорал я, — Пацаны, выкличьте Змея…