Занятый разными мыслями, не заметил, как оказался у входа в ресторан. В стеклянном холле, на месте для курения с кожаными диванами, в позе «нога на ногу», или по-пацански выражаясь: — «Задрав копыта», сидела в одиночестве будущая королева эстрады Алла и посматривала иронично. Узнала, конечно. Вопрос её был задан в полном соответствии с взглядом:

— Куда ты так мчишься, молодой олень?

— Бегу, закинув рога за спину, пожрать ужин, пока враги до него не добрались, — подхватил её тон.

— Разве у тебя в таком юном возрасте уже завелись враги?

На её лице образовалась маска величайшего недоумения.

— Увы! Сам удивляюсь. Откуда только наползают, — сокрушенно всплеснул я лапами.

А певица очень даже ничего, аппетитная. С пивком пойдёт. Ещё раз убедился. Не отнять у неё искусства обаяивать проходящих мимо мужиков. Просто Сирена какая-то. Поболтаю с ней малость, дядюшка подождёт. Может, что мне и отломится на ближайший вечер. Подсел к ней с наглой лыбой.

— Молодой человек, не забывайтесь! Я, кажется, не приглашала вас садиться так близко ко мне.

А глаза сказали совсем другое:

— Чего же ты ждёшь? Начинай! Будь смелее, и я — твоя.

Однако, её рот вдруг произнёс озабоченно:

— Пожалуй, я пойду. Засиделась тут. Много курить — лёгкие отвалятся.

Женщина ушла грациозной походкой, покачивая бёдрами, а я ещё какое-то время сидел, остывая от охватившего возбуждения.

В зале ресторана знакомый профиль располагался на привычном месте в глубине зала, почему-то в окружении молодых, спортивного вида мужчин. Офуеть! Да это же Толя Фирсов с Борей Копейкиным, а меж ними легко узнавался сам Харламов Валера. Ещё там сидел кто-то мне незнакомый. На столе было много чего понатаскано. Угадывался интерес спортсменов к пивной теме. Стол был загроможден пивными закусками типа рыб копченых, ребрышек свиных, сыров нарезанных. И венчала эту гастрономическую композицию группа бутылочек голландского пива Хейнекен, сопровождаемая знаменитыми пивными кружками. Решил немного схохмить, сказав:

— Будто не в приличный ресторан попал, а в зачуханную пивнушку!

Спортсмены выставились на мой наглый демарш с изумлением. Блин чесночный, совсем забыл, что они меня теперь нифига не знают. Надо заново знакомиться.

— Племянник мой, Миша Чекалин. Играет в хоккей не хуже Павла, — отрекомендовал меня дядя.

— И выглядит гораздо мощнее. Готовый юниор! Сколько ему уже? — заинтересовался Фирсов.

— Шестнадцать в мае будет.

— Жаль, Пашки нет. Отменный пацан и головастый. Перекинулся бы с ним в шахматишки, — повздыхал футболист Копейкин.

— А чего вы пацана этого на ногах держите? — высказался неизвестный мне пока парень с хитрыми глазами, — Давай роняй сюда свой трезвый зад, а то ничего не достанется.

Пожал им всем большущие, спортивные лапы. Немного мрачноватый Харламов вспыхнул какой-то светлой, смущённой улыбкой, когда я его назвал легендой номер 17. Неизвестный мне хитроглазый мен оказался известным нападающим ЦСКА Владимиром Викуловым. Позор мне на мои седины, которые когда-то появятся! Парни приехали в шумиловский рай просто оттянуться и отпраздновать заодно назначение в состав сборной на чемпионат мира, который пройдёт в апреле в Западной Германии. Я посетовал, что не приехали Михайлов с Петровым. У рощинских пацанов тогда точно выкидыши какие-нибудь случатся, если прознают. Особенно у Лёхи с Тохой.

Решил сначала что-нибудь содержательное покидать в пищевод, а уж потом присоединиться к пивной тематике. Удовлетворился жареной курочкой с картошкой и салатом с грибами. Спортсмены болтали о всякой ерунде и развлекались анекдотами, причем Шумилов им всем фору давал. Парни ржали за столом одичавшими лошадьми. Я тоже влез со своим анекдотом:

— Спрашивают у хоккеиста: — «Зачем вам голова?». Тот отвечает, мол для решения сложных задач, требующих аналитического подхода и для оценки ситуации на поле и мгновенной реакции на меняющиеся события. Корреспондент завис. Хоккеист смеется и говорит: — «Да шучу я, ем я в неё, ем!».

— Вещь! — констатировал Викулов, когда все оторжались, — А ещё знаешь?

— Игроки ЦСКА поздравляют своего тренера Локтева с днем рождения.

— Лучшим подарком для меня будут ваши победы, — намекает Константин Борисович.

— Поздно. Мы уже купили вам галстук, — непреклонно ответили хоккеисты.

Второй мой анекдот вызвал ещё больший шквал ржаний. Пока хлебал пивка, наблюдал краем глаза за столиком Аллы. Её в гастрономическом путешествии сопровождали двое импозантных мужчин и одна миловидная средних лет женщина. Они оживленно переговаривались, поглощая ужин не менее оживленно. С эстрады звучали популярные советские песни в исполнении пацанчиков из ВИА «Алый Луч». Солировала сама худрук Наташа. Прежний вокалист вообще не просматривался, бедолага. Меня они заметили. Ларик мне рукой помахал. Когда вновь сфокусировал взгляд на аллином столике, то обнаружил там саму певицу в сопровождении только одного импозантного мужчины и бутылочки вина с фужерами. Алла была грустна и притягательна. То ли её удачный ракурс, то ли мой пивной хмель, но меня неудержимо повлекло к ней снова. Поднялся и, слегка пошатываясь, поплелся к её столику, прихватив с собой пару бутылочек «хейни».

— Не разрешит ли мадам угостить её солнечным напитком с бескрайних лугов Голландии? — куртуазно помахивая конечностями и булькая бутылками, предложил я.

— А как обстоит дело с вашими врагами? — вспомнила певица наше предыдущее общение в фойе.

— Все мои враги, вкусив моего ужина и общества, моментально обратились в друзей, — родил я философскую фразу.

Алла улыбнулась уголками губ и заметила:

— Я не отказалась бы ещё от одной бутылочки коньячка.

Мужчина, настороженно глядя на меня, процедил:

— Аллочка, мы договаривались немного тут посидеть, а не напиваться. У нас ещё много работы предстоит.

И обратившись ко мне, продолжил:

— Киндер, иди своей дорогой и не приставай к взрослым.

— Не хами, Лёш. Парнишка стоящий. Песни сочиняет. Мы с ним у Эльдара на вечеринке встретились. Познакомьтесь, кстати.

— Мажуков Алексей Сергеевич, композитор, — произнес мужчина, протягивая руку.

— Чекалин Михаил. Творческий псевдоним — Виктор Токарев, — ответно обозначился я.

— Где-то слышал про вас, — задумчиво проговорил композитор.

Переключившись на певицу, он сказал:

— Алла, если песня не будет должным образом подготовлена, то я отзову право на её исполнение, даже рискуя навсегда поссориться с Пашей Слободкиным. С чем ты тогда поедешь в Болгарию?

Я сразу просек, что речь касалась предстоящего конкурса «Золотой Орфей» и невинно вклинился в разговор:

— А разве вы не подобрали песню из репертуара болгарских композиторов по моему совету?

Композитор хмыкнул:

— Так вот кто раздает советы лауреатам всесоюзных конкурсов!

Я состроил обиженную моську и произнес:

— Зря вы так, Алексей Сергеевич. У вас есть чудесные, не побоюсь сказать, грандовые песни. Но Алле нужно не просто участвовать, а выигрывать. Только признание болгарской публики обеспечит ей это.

— Устами младенцев глаголет истина, — высказалась Алла все с той же полуулыбкой.

— Хочешь сказать, что у моей песни нет потенциала? — вдруг обиделся Мажуков, — Тогда бери этого младенца и готовь к конкурсу всё, что хочешь. А я поеду в Москву.

— Лёш, не порть мне чудесный вечер. Давай, завтра поругаемся. А ты ставь свои бутылки и садись.

Это она уже ко мне обращалась. Композитор успокоился, но посидел с нами совсем немного и ушел, сославшись на усталость.

— Чудесный человек, очень умный, одаренный, немного капризный…, - проговорила Алла, глядя вслед уходящего Алексея и потягивая вино из бокала, — Только не выстрелит его песня в Болгарии, как её не переделывай. Нужно что-то другое. Твой совет тоже не сработал. Паша Слободкин по моей просьбе притащил все болгарские записи. Есть кое-что, но не по мне.

— Они здесь, в смысле, записи? — поинтересовался я.