— Да, эта книга появилась благодаря Мэтту. Но еще она появилась, потому что я начала ее писать. Осмелилась осуществить свою мечту. Сделать что-то совершенно для меня непривычное. Поэтому… мечтайте! Идите или хотя бы смотрите в сторону мечты, каждый день. Считайте это вашей работой. Мы же работаем ради денег, а здесь цель куда выше и ярче…

Я запинаюсь. Не знаю, что еще сказать. К счастью, гости начинают аплодировать. Я уступаю место возле микрофона девочке из отдела маркетинга. Она начинает говорить о буктрейлере, а я сбегаю к Мэтту.

Он подает мне бокал с соком, у него бокал с шампанским. Выключается свет, по нашим лицам ползают кадры буктрейлера. Мы тихонько чокаемся и пьем, глядя друг другу в глаза. И, уверена, оба сейчас вспоминаем, как впервые пили на брудершафт в лимузине.

У меня столько воспоминаний о нас! Многие из них попали в книгу — лучшее хранилище для приятных моментов, более надежное, чем фото или видео. Потому что в тексте можно передать и дразнящий запах Мэтта, и завязь волнения в солнечном сплетении, и как пузырьки щекочут губы, когда ты не спеша делаешь глоток, зная, что за ним последует поцелуй…

— Давай, Матвей! Давай! — выкрикивает из зала Лис, и я понимаю, что слишком далеко улетела в своих размышлениях. Уже и свет горит, и многие гости повставали со своих мест. Что я пропустила?

Мэтт, несомненно, знает, о чем просит Лис: вижу это по хитрой, едва заметной улыбке на губах мужа. Он отставляет бокал и идет к роялю… Боже, он идет к роялю! У меня сердце выпрыгивает из груди. Мэтт, играющий на рояле, — один из моих самых любимых образов.

Разговоры мгновенно стихают. Мэтт садится на стул и в полной тишине открывает крышку — тихий стук по дереву.

Легкий шепот в зале. Поскрипывание кресел. Гулкие удары моего сердца.

Мэтт еще не коснулся клавиш, но я вижу, как он завороженно на них смотрит, чувствую, как его тянет мягко опустить на них пальцы. А потом взорвать воздух такими громкими, яркими аккордами, что зазвенит стекло. Думаю, музыка — единственное, чего ему по-настоящему не хватает для счастья.

Это будет подарок и для меня: смотреть, как он играет. Чувствовать в нем эту страсть, ярость, счастье, любовь — огромное наслаждение. Но Мэтт удивляет меня и в этот раз. Он играет что-то медленное и проникновенное, полностью погруженный в себя.

Я смотрю на него и думаю: «Счастлив ли он?» Без шикарных машин, номеров с джакузи, вечеринок… Без всего того, что окружало его с рождения. Достаточная ли мы с сыном компенсация?

Мэтт вдруг вскидывает голову, ловит мой взгляд, его губы чуть вздрагивают в улыбке. Это и есть ответ на мой вопрос.

А я… Я словно живу в книге, которую написала. Или можно сказать иначе: я придумала сказку, и она превратилась в мою жизнь. Не знаю, чем это заслужила. Возможно, это аванс, и я еще заслужу: любовью к своей семье, преданностью, искренностью. Умением прощать. Умением ценить каждое мгновение этой удивительной жизни.

После выступления Мэтта к нам подходит его отец, поздравляет с книгой, пожимает Мэтту руку, а мне галантно целует тыльную сторону ладони. Извиняется, что вынужден уехать, — опаздывает на самолет. Мэтт ни слова в ответ не говорит, но я слышу в его молчании: “Как и всегда отец”. Наверное, свекор — боже, как непривычно это произносить, даже в мыслях! — тоже это слышит, потому что возникшая пауза внезапно становится для всех тяжелой.

— А хотите познакомиться с вашим внуком?! — спрашиваю я и подталкиваю к нему свой огромный живот.

Удивительно, как такая простая просьба может растрогать взрослого, сурового мужчину! После короткой паузы он кладет большие теплые ладони на живот. Наш Овен с радостью в них толкается. На долю секунды лицо его дедушки тоже становится, как у ребенка.

— Простите, мне действительно пора, — измененным от волнения голосом говорит свекор и, обращаясь к Мэтту, добавляет: — Я позвоню тебе, есть разговор.

Он уходит, а мы с Мэттом, обнявшись, смотрим ему вслед. Я счастлива, что и эта, пусть второстепенная, сюжетная линия в нашем с Мэттом любовном романе завершилась благополучно. Больше не осталось конфликтов, не осталось нерешенных вопросов.

Да, летний эротический роман с Мэттом закончился. Только почему-то у меня стойкое ощущение, что наш новый роман только начинается. Не знаю, о чем он будет, и какие преграды появятся у героев. Но, уверена, нас ждет хеппи-энд.

Мэтт

Мы вваливаемся в дом, смеясь, стряхивая перчатками снежинки с пальто. Настроение — шикарное. Презентация прошла даже лучше, чем я ожидал. Половина тиража продана, а мы еще даже не заработали в полную силу. Грядет доптираж, как пить дать!

Я подхватываю Веронику, кружу ее. Она, как водится, пищит и требует поставить на место. Не отпущу! Во мне сейчас столько энергии, что могу с ней на руках квартал оббежать.

— Ну пожалуйста… — просит она, обвивает мою шею рукой и прижимается ко мне щекой.

И все. Я безоружен.

Аккуратно опускаю ее на пол, помогаю снять пальто. Одной рукой вешаю его на рог напольной вешалки, другой притягиваю Веронику к себе. Хочется укутать ее объятиями, такую хрупкую, беззащитную.

Так и делаю: обнимаю, утыкаюсь носом в макушку. Вдыхаю запах — запах желанной женщины. Ощущаю под пальцами теплую, нежную кожу… Я снова испытываю это упоительное чувство — мы вместе, мы любим друг друга. Наш невероятный эротический роман продолжается, просто в последние месяцы эротики в нем порядком поубавилось. Эротика — единственное, чего мне по-настоящему не хватает для счастья.

И вот я уже нахожу ее губы… соприкосновение языков… ее тихий стон и слабое сопротивление. Потом сопротивление усиливается — она упирается в меня ладонями.

— Ну Мэтт, я еле на ногах держусь!

— Так давай опустимся на диван… — мурлычу ей на ухо.

На ней обычно столько одежды: и футболка, и свитер, а сейчас ладони скользят по тонкой ткани платья, это не преграда… Такая упругая, налитая грудь… Словно со мной живет еще одна женщина…

— Мэтт, я устала, — хнычет Вероника, и я силой воли заставляю себя убрать руки.

Стою, смотрю, как она укутывается в плед, а внутри у меня все вибрирует от желания.

Прочищаю горло.

— Давай, ложись. Принести тебе чай?..

Пока кипит чайник, хожу по кухне из угла в угол. Тело горит, напряжение такое, что потряхивает. И образы в голове — один за другим… Они, зараза, как живые. Со всеми этими звуками — нашими стонами, ритмичным постукиванием барного стула о стойку, влажными шлепками, и даже запахами… этими умопомрачительными запахами жаждущей меня любимой женщины…

Рывком отодвигаю стул, сажусь на него, открываю на столе ноут. Пишу:

«Я еле на ногах держусь, — говорит она.»

Допустим… мы только вернулись после презентации книги. В голове из-за шампанского еще легкий шум, он подталкивает меня к приключениям, а Веронику — ко сну. Вся эта шумиха на презентации ее порядком вымотала.

— Тогда давай сделаю тебе расслабляющий массаж, — шепчу на ухо, прижимая к себе, поглаживая спину.”

В моей фантазии Вероника еще не ждет ребенка — события происходят в параллельной реальности, где не случается незапланированных беременностей и после свадьбы можно еще пару лет пожить для себя.

«Мы идем в спальню. Она сбрасывает с себя платье, стоя ко мне спиной. Снимает лифчик и чулки, остается в одних трусиках».

Или чулки оставить?..

«Ложится на кровать. Я выключаю верхний свет, оставляю зажженной только лампу на прикроватной тумбочке.

Полумрак, легкая музыка.

Разогреваю массажное масло в ладонях, мягкими движениями втираю ей в кожу, нежно, но ощутимо. Она тихо стонет от удовольствия, и я на миг замираю, чтобы пережить волну ощущений, которая меня накрывает.

— Переворачивайся, — говорю я тоном, не выдающим моих намерений.

Вероника слушается. Взгляд у нее нежный, сонный. Я стараюсь не улыбаться.

Массирую ей руки, круговыми движениями прохожусь по ключицам, бедрам, животу. Чуть раздвигаю ее ноги — она с укором смотрит на меня из-под спутанных ресниц. Отвечаю невинным взглядом: неудобно же массировать, когда ноги сжаты.