В отличие от меня, Матвей ушел из издательства красиво — я узнала об этом, когда забирала трудовую. Он подписал документы на создание журнала по рукоделию, о котором мечтала Ирина Васильевна, и публикацию трехтомника белорусской мифологии. А еще — путеводителя по Минску.

Я знаю, он думал обо мне, когда подписывал эти документы. Занеся ручку над бумагой, сидел за своим столом, на котором мы чем только не занимались… Он все тогда уже знал.

Теперь за этим столом сидит старый-новый директор. Он разложил передо мной два экземпляра договора на подпись. Издательство обязуется опубликовать мою книгу — тоже «наследство» Мэтта. Как же я об этом мечтала!.. И вот, мечта сбылась.

Я возвращаю ручку, так и не поставив подпись. Ухожу, не прощаясь.

С тех пор, как уехал Матвей — два месяца назад, — во мне живет злость. Какая-то ее особая, не разрушительная, а, наоборот, целительная форма.

Движимая злостью, я поменяла номер телефона. Место работы. Мой новый адрес не назвала даже маме.

Я не вернулась к ней, только заехала собрать свои вещи — восемь картонных коробок. Сняла комнату в квартире хозяйки, которая была постоянно в разъездах. Научилась водить машину. Нашла хорошую работу.

С работой интересно получилось: сначала я устроилась официанткой в кондитерскую — прямо как героиня моей книги. И однажды в это кафе на завтрак пришел криптан — парень, с которым я познакомилась в автобусе, занимается криптовалютой. Так и не вспомнила его имя, пока он сам его не обронил.

Криптан сказал, что-то там с битком и деноминацией — или доминацией?.. — в общем, все удачно складывается, он собрал команду, они теперь отлично зарабатывают. Им нужен человек, который решал бы за них бытовые вопросы — кто-то типа офис-менеджера. Я сразу мысленно согласилась. А когда он озвучил размер зарплаты — в четыре раза больше, чем я получала в издательстве, — то согласилась вслух.

Теперь я не хотела работать с книгами — так же яростно, как раньше желала. Словно самой себе делала больно, хотя, на самом деле, больно не было. Не знаю, как это еще описать… Во мне говорила та самая злость. Она стала моим стержнем. Больше никто не мог меня обидеть или предать.

Настоящая железная леди. Мэтт, это твоя заслуга.

Через две недели после перехода на новое место работы я попросила аванс, сняла однокомнатную квартиру в новостройке, просторную, светлую, с гардеробной. И в тот же день переехала туда со всеми своими неразобранными коробками. А еще взяла в кредит ноутбук.

Все свободное время я писала. Иногда ночами напролет. Такой Болдинской осени позавидовал бы сам Пушкин. Герои в романе расстаются. Героиню это событие меняет, она становится железной леди. Открывает свое издательство. А дальше… я думаю. Герои должны встретиться через время. Шикарная героиня и разбитый жизнью герой, который сделал неправильный выбор. Потому что любому читателю понятно, что деньги — не главное. Они не могут быть правильным выбором, никогда. Вопрос только в том, где и при каких обстоятельствах герои встретятся. Надо бы как-то эффектно, чтобы героиня показала себя во всей красе. Может, на какой-нибудь всемирной книжной выставке, на которой издательство героини получит премию? Или пусть бы книга о Мэтте стала бестселлером, и автора пригласили бы на телепередачу в Москву… В общем, я еще думаю.

В первые недели без Мэтта я испытывала что-то вроде ломки. Тяжелое время, которое надо было просто пережить. Иногда ночами я орала в подушку. Но не плакала. Злость зацементировала слезы.

Зато потом стало легче. За время, которое прошло после отъезда Мэтта, я добилась большего, чем за всю жизнь.

Сегодня ровно два месяца, как мы расстались. Я излечилась настолько, что решаю превратить этот день в праздник. Беру на работе выходной. Сплю до полудня, потом заказываю суши. Шампанское ждет меня в холодильнике.

Это праздник для двоих: меня и моей злости.

Я считала себя слабой, маленькой, уязвимой. Мне было важно чужое мнение, я отводила взгляд, когда мне смотрели в глаза. Теперь все иначе.

— За тебя, Ника! — торжественно говорю я, чокаясь бокалом со своим отражением в эркерном окне. — Ты умная, красивая и талантливая. Ты добьешься всего, чего захочешь. — И это вовсе не аутотренинг — я действительно так думаю.

Итак, как провести этот день?.. Взгляд падает на семь неразобранных коробок. Оказалось, мне так мало надо от моей прошлой жизни… Теперь у меня почти все новое: одежда, обувь, косметика. В моем гардеробе строгие женственные платья и туфли на каблуках, шикарные пальто и замшевые сапоги. Ничего старого мне не нужно. Велик соблазн просто вызвать грузчиков и отправить все семь коробок на свалку.

Или я трушу? Боюсь, что мне будет больно?.. Поэтому — проверка самой себя — сегодня разберу эти ящики, рассортирую вещи. Вдруг там и в самом деле что-то важное. Остальное на свалку.

Ставлю пластинку с джазом — проигрыватель стал моей первой воплощенной мечтой. Я теперь к своим мечтам отношусь чутко.

Сажусь на пол и раскрываю первую коробку — джинсы, свитера, майки. Все пахнет пылью и старой тканью, будто я какая-то старушка. Кучей сваливаю вещи обратно. Во второй коробке — обувь. В третьей — снова одежда. В четвертой — книги. Выбросить книги рука не поднимется, но и тащить старое в новую жизнь не хочу. Отнесу в книжное кафе, если оно еще существует, не заходила туда с тех пор, как окончательно поругалась с Илоной.

Это случилось месяц назад. Мы случайно встретились с ней возле того самого книжного кафе. Как оказалось, она в прошлый раз была права насчет Мэтта, и зря я так себя повела.

Моя злость была против бесед с подругой, но я все же согласилась на чашечку кофе. Мы с Илоной сели за столик на террасе.

Я рассказала ей, чем закончилась моя история с Мэттом. Мы даже пофантазировали насчет того, какой финал может быть у книги. Почти нормально болтали, пока Илона не сказала, что мне нечего страдать по Мэтту. Вообще-то я и не страдала, но все же интересно было узнать, на чем основано ее утверждение. Оказалось, в этом самом кафе, когда я их познакомила, а потом сбежала под дождь, Мэтт попросил номер ее телефона. В моем любимом кафе. Номер телефона моей лучшей подруги.

Моя злость вышла из берегов. Она рокотала и пенилась, но это можно было заметить только по моему взгляду. Я надела солнцезащитные очки.

— И он позвонил тебе? — спокойно спросила я и отпила из трубочки латте.

— Нет.

— Нет… То есть ты ему номер оставила?

Мне доставило какое-то странное удовольствие наблюдать, как меняется выражение лица Илоны.

— Я же не знала, что вы будете вместе… Вы тогда как кошка с собакой…

— А потом узнала, но все равно не сказала.

— Сейчас сказала.

— Сейчас поздно.

Вот и все.

«А я говорила!» — шипела злость. «Заткнись», — приструнила ее я, улыбаясь своему отражению в двери кафе. Больше я туда не ходила.

Итак, коробка номер пять. Здесь аксессуары. Ремни, заколки для волос, рюкзаки, сумки. Что-то осталось в наследство от мамы, что-то мама подарила на праздники. Большинство из этого я не носила.

А вот эту сумку я помню. Отыскала ее в шкафу, когда по приказу Мэтта стала носить на работу платья. Открываю ее и достаю телефон «Илоны». Тот самый, который я купила, чтобы скрыть свою писательскую личность.

Не стоило бы этого делать, но пальцы сами вставляют подзарядное в розетку. Набираю пароль, понимая, что наверняка пожалею.

Телефон вибрирует у меня в руках, сообщая о пропущенных вызовах. Сердце замирает, я приказываю ему биться.

Три пропущенных звонка от Мэтта. Просто три звонка. Два в день его отъезда и один на следующий. И сообщение: «Пожалуйста, перезвони». Три звонка и одно сообщение за два месяца.

И что, мне больно? Нет. Моя злость — моя крепость. Я в ней как в броне. Иди к черту, Мэтт.

Я вытряхиваю сумку. На пол летят блокнот с заметками, гигиеническая помада, пропуск в Национальную библиотеку, расческа, почти пустая бутылка питьевой воды и какая-то странная продолговатая картонная коробочка.