— Нет, все в порядке. Я профессионал. У меня никогда не было такой власти над кем-то, тем более над мужчиной. Мне трудно представить, чтобы какой-нибудь парень позволил мне сделать это с ним.

— Сделай это со мной. — Говорю я ей.

Она ухмыляется.

— Ха, ха, ха, очень смешно, Лука. Сцена затухает до черноты, но ты хочешь, чтобы я напала на тебя? Сейчас, в реальной жизни?

— Да. Я имею в виду, что это не будет полностью соответствовать сценарию, потому что у тебя нет смертоносного певческого голоса…

— Ты никогда не слышал меня в моей концертной душевой серии.

Я качаю головой, смеясь про себя.

— Джо, я хочу, чтобы ты почувствовала эту силу, чтобы у тебя был источник, из которого ты можешь черпать для этой роли. Это укрепит твой талант актрисы, и мы можем остановиться в любой момент. Все зависит от тебя.

— Что мне позволено с тобой делать?

— Каденс — сирена, ей почти сто лет, но она никогда не стареет. Представь, чему она была свидетелем, как женщина, наблюдающая за историей человечества. Черт возьми, подумай о том, через что прошла ты, Джо. Что бы ты хотела сделать со мной или с кем-то еще?

— Задушить тебя? — Она вздергивает бровь.

Мой взгляд падает на размер ее рук, и я киваю. Одними пальцами она никогда не сможет нанести реальный ущерб. Я беру ее за руку и веду вниз по лестнице в свою спальню. Темные полы из сланцевой плитки прекрасно выдерживают океанский воздух, когда я открываю двери на балкон, выходящие к бассейну и тренажерному залу, повторяя форму скалы.

— Ты главная, Джо. Скажи мне, что делать.

— Раздевайся, — приказывает она.

Я ухмыляюсь, молча расстегиваю застежку на часах и вытряхиваю содержимое карманов на тумбочку. Я выхожу из брюк и бросаю рубашку на кремовое кожаное кресло, стоящее перед окном, оставаясь перед ней в одних боксерах. Джо пробирается через всю комнату.

— Можно я дам тебе пощечину? — Спрашивает она. Я вижу, что сила ждет своего часа, чтобы вырваться на свободу. Ей это нужно, и, возможно, упражнение поможет мне вывести ее из себя, пока все не зашло слишком далеко.

— Как насчет этого? Ты можешь шлепать меня, царапать, бить, душить, прикасаться к любому месту на моем теле, где захочешь. Бери, что хочешь. Я не позволю тебе связать меня, но, если ситуация станет слишком напряженной, я постучу тебя по плечу или скажу: «Звездный свет». Хорошо?

— Звучит неплохо.

— Хорошо. Давай начнем, Джо.

Она закрывает глаза, но когда снова открывает, в ее взгляде что-то меняется. Темнота, жажда власти надо мной захлестывает ее энергией, когда она тянется вверх, чтобы погладить меня по лицу. Ее рука ненадолго задерживается там, а затем скользит к моему затылку, где она дергает меня за волосы.

Я морщусь от боли, но не могу остановить прилив желания, проникающего в мое тело. Джо в восторге, ее зрачки расширились от удовольствия командовать мной. Она берет меня за волосы и тянет на колени, ставя лицом к своей промежности.

— Сними с меня джинсы, Лука. — Я тянусь расстегнуть их, но она возвращает меня обратно, легонько шлепает меня по щеке и говорит: — Осторожно.

Я стараюсь не показывать своего веселья, оставаясь в моменте. Мягкий запах ее возбуждения смешивается с тонким ароматом вишни и лаванды, когда я открываю ее обтянутую кружевом киску. Мой рот наполняется водой, когда я нахожусь так близко и хочу только одного — покрыть губами ее бугорок.

— Останься. — Властно говорит Джо, подходя к кровати и садясь на край. — Ползи ко мне.

Я делаю то, что она мне говорит, ползу на руках и коленях, пока не оказываюсь перед ней, как послушный сексуальный слуга. В ее выражении лица появляется опасение. Я улучаю момент, чтобы успокоить ее.

— Все, что ты захочешь, Джо. Я сделаю все, что ты захочешь.

ДЖОЗЕФИН

Кто, черт возьми, позволяет кому-то делать с ним все, что он хочет? Я не уверена, что это — честность или манипуляция.

— Никто не должен об этом знать — говорю я ему, когда он опускается передо мной на колени.

Лука тихонько вздыхает, поднимается на ноги и встает, возвращая себе контроль над моментом. Он протягивает мне руку. Я беру ее и поднимаюсь с кровати.

— Никто не узнает об этом, кроме нас — говорит он. — Я хочу, чтобы ты выплеснула свое разочарование.

— Физически?

— Ты же женщина.

Я смеюсь.

— Я могу сказать, что ты это заметил.

Мой взгляд падает на его промежность, где уже назревает эрекция. Он проводит пальцем по моему подбородку и поднимает его так, что его взгляд задерживается на мне, когда он говорит:

— Когда в последний раз ты постояла за себя или разозлилась на мужчину, не боясь возмездия? Я не говорю о семье или мужчинах, которым ты доверяешь. Я говорю о совершенно незнакомом человеке. Или, может быть, о том, кто помог создать с тобой человека, который забрал девять лет твоей жизни и ушел от вас обоих.

Это кинжал в мою гордость и эго. Я никогда не противостояла Дюку. Я прогибалась каждый раз, когда он хотел что-то изменить. Я плыла по течению. Слишком знакомое ощущение покалывания в уголках глаз говорит о том, что слезы вот-вот покатятся.

— Отшлепай меня, Джо. Не сдерживайся, — приказывает он.

Мои глаза опускаются на руку, а затем переходят на его пальцы. Все природные инстинкты подсказывают мне не бить его, потому что в любой другой ситуации это плохо кончится. Однако храбрость противостоит моим опасениям.

Лука кивает и делает шаг назад. Он снова опускается на колени и кладет руки под голени.

— Отшлепай меня, Джо, мать твою, — приказывает он жестче, чем прежде. — Тебе нужно, чтобы я вывел тебя из себя? Хочешь, чтобы я тебя разозлил?

— Возможно, придется. Я не обладаю такой вековой яростью, как Каденс Сирена.

— Запомни стоп слово — «Звездный Свет» — говорит он. Если это станет слишком интенсивным, даже после того, как мы начнем, скажи мне остановиться, сказав «звездный свет», чтобы не было путаницы. Мы можем остановиться даже сейчас, если ты хочешь.

— Я не хочу останавливаться — говорю я ему.

Вихрь эмоций закручивается вокруг меня, как торнадо. Страх перед тем, что я могу что-то сделать с таким мужчиной, как Лука, который явно способен овладеть мной, когда захочет. От предвкушения у меня во рту течет слюна от доверия, которое он мне оказывает. От вожделения мои соски твердеют при мысли о том, что мне это может понравиться.

— Тогда перестань колебаться и бей меня, сука! — Рычит он.

Внезапная перемена в его поведении, нетерпение в его тоне, злость за девять лет общения с человеком, которому никогда не были нужны ни я, ни Джет, вливаются в меня, как товарный поезд. Я отдергиваю руку и делаю широкий замах. Звук моей руки, ударившей по лицу Луки, эхом разносится по комнате.

Он хрипит, когда я отбрасываю его на несколько сантиметров влево, заставляя его правую руку убрать из-под голени. Страх вытесняет все остальное, но быстро исчезает, когда его тело напрягается, и он засовывает руку обратно под голень.

Мой пульс учащается, когда я опускаюсь на колени, чтобы взглянуть ему в лицо. Лука двигает челюстью из стороны в сторону, боль отражается на его лице, прежде чем он улыбается мне.

— Хорошо себя почувствовала, да? — Спрашивает он, дразня меня. — Что еще ты хочешь сделать, моя маленькая сирена?

— А все сцены нападений и убийств Каденс выцветают до черноты?

— Нет. Все откровенное на экране происходит с мужчиной в главной роли. Это не порно, но нападения будут. Каденс наслаждается сексом с жертвой, исполнителем главной роли, и ее завораживает, когда он не может полностью подчиниться ей под ее предсмертную песню. Он не может пошевелить телом, но он отвергает ее, каждый раз, пока она наконец не убьет его.

Я колеблюсь, мой разум боится спросить, чего я хочу, но после пощечины, я не думаю, что сейчас время сдерживаться. Из-под тени бороды я вижу, как по его лицу расползается краснота.

— Ты позволишь мне начать, или нет?