Он кивает и заходит в комнату, переступая через разбросанную по полу больничную еду.

— Даже с синяком под глазом и сломанной рукой ты все еще не знаешь, как разговаривать с женщинами? — Лука качает головой, когда мы подходим ближе, чтобы Дюк мог нас видеть.

Глаза у Дюка большие, полные ярости и заставляющие его плеваться, когда он говорит.

— Убирайся отсюда к чертовой матери. Это все твоя вина. Ты, жалкий ублюдочный проныра. Ты держал своих головорезов в доме и ждал, когда они нападут на меня.

— Что ты делал в моем доме, Дюк? Я думала, мы договорились, что ты должен оставить нас с Джетом в покое.

— Ты не можешь запретить мне видеться с моим ребенком, Джозефин.

— Он больше не твой ребенок, согласно документам, которые ты подал, — отвечает Лука, делая еще один шаг к Дюку.

Медсестра разговаривает по телефону, прикрепленному к стене, вызывая бригаду уборщиков и, надеюсь, бригаду для усмирения придурка Дюка.

— Это не твое дело. Почему ты, придурок, преследуешь меня? Держись от меня подальше, чертов психопат. Ты, наверное, один из тех, кто сделал это со мной! — Кричит Дюк, указывая пальцем на Луку. Вокруг его большого пальца до локтя наложен гипс.

— К сожалению, нет, я тут ни при чем — говорит Лука Дюку. — Ты можешь рассказать мне что-нибудь о парнях, которые были в доме?

— Зачем тебе это знать? Спроси у полиции. Я уже все им рассказал.

— Я работаю над тем, чтобы Джо и Джет были в безопасности в своем доме. Я должен знать, кто напал на тебя. Они что-нибудь сказали? Хоть что-нибудь?

— Ты имеешь в виду «La Cosa Nostra»? — Дюк пожимает плечами. — Мафиози, да? Это то, чем ты сейчас увлекаешься, Фи? Мафия? Послушай, Лука, дружище. Я знаю, ты хочешь сделать из нее звезду, но посмотри, сколько проблем она создает. Ты же не хочешь связываться с семьей. Не может быть, чтобы Фи была настолько хороша, что ты захочешь поставить на кон свою жизнь.

— Ты можешь уйти отсюда и со сломанной челюстью, Дюк, — отрезает Лука.

— Тебе очень нравится моя маленькая Фи, не так ли?

— Я не твоя, Дюк. И ради всего святого, перестань меня так называть. — Я говорю ему со вздохом поражения. Разговаривать с ним бессмысленно.

— Дело не в том, что мне нравится Джозефин, Дюк. Это уважение к ней. Ты не будешь проявлять к ней неуважение ни при мне, ни где бы то ни было, если мне будет что сказать по этому поводу. Это мое последнее предупреждение для тебя. Она уже получила судебный приказ. Держись от нее подальше. Держись подальше от ее дома, или в следующий раз тебе повезет, если ты окажешься в больнице. — Угрожающий тон Луки наполняет комнату напряжением, от которого у Дюка дрожат губы.

Впервые за долгое время я вижу, что он боится. Страх. Мне нравится, как он выглядит на лице Дюка, особенно когда он выступает от моего имени. Тем не менее Дюк не может держать рот на замке.

— Вы… вы слышали его! — Кричит он медсестре, которая закатывает глаза и отворачивается, продолжая разговаривать по телефону. Дюк кричит: — Он угрожал мне! Если со мной что-нибудь случится, знайте, что это сделал этот придурок или тот парень, Дакоста. Они заодно! Они пытаются украсть мою семью.

— Простите, мистер Эверетт. Я не обратила внимания на ваших посетителей. Что касается вас двоих, то этому пациенту нужно успокоительное и немного времени, чтобы отдохнуть — говорит нам медсестра. — Вам придется прийти завтра в часы посещения.

Медсестра ухмыляется, когда в палату входят три огромных санитара. Хотя я хочу посмотреть, как они укладывают Дюка, словно раненого зверя, Лука хватает меня за руку, чтобы вывести из палаты. Звуки борьбы Дюка — музыка для моих ушей. Хотя я знаю, что это временно, мысль о том, что он будет выведен из строя на несколько часов, сбивает мою тревогу так же хорошо, как успокоительное средство сбивает спесь с Дюка.

— Я горжусь тобой — говорю я Луке, когда мы возвращаемся к Колину.

— Правда?

— Да, ты не пытался его убить или вообще ударить. Это уже прогресс, когда имеешь дело с Дюком. Просто ждать, пока ты сможешь вести разговор, не представляя, как молния поражает его насмерть.

Он смеется.

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы дойти до этого?

— О, я еще не дошла, но с нетерпением жду этого.

Колин ждет нас возле своей комнаты, когда мы подходим туда, и уже готовы уйти, как до меня доходит, что дома ему небезопасно.

— Колин не может вернуться домой — говорю я Луке. — Думаю, на Дюка напал Вито. Вито сказал что-то вроде «если ты не будешь работать с Дакостой, это тебе дорого обойдется», когда остановил меня на парковке у студии. Я должна предупредить и Моник.

— Возьми мою машину — говорит мне Лука. — А ты поезжай к Моник, и Джету, и сообщи им, что происходит. Если ты хочешь уехать из Сан-Франциско, пока все не утихнет, я могу предоставить самолет, заправленный топливом и готовый к вылету.

— Куда? — Спрашивает Колин.

— Куда захочешь. — Говорит ему Лука.

— Мне нравятся Бермуды, — отвечает Колин, вздергивая брови.

— Тебя не награждают пляжным отдыхом. У тебя есть учеба, и у Джета тоже. Я не позволю Вито или Дюку перевернуть нашу жизнь, потому что ни один из них не может принять отказ.

Колин закатывает глаза.

— Слушай, я могу переночевать у Шеннон или Моджи. Честно говоря, мне кажется, что с домом все в порядке. Они ведь не ищут меня, верно? Это была проблема Дюка, которая досталась Дюку. Этот кусок дерьма заслуживает того, что с ним случится.

Лука бросает взгляд между нами.

— Я не могу говорить никому из вас, что делать. Я не знаю, что происходит с Вито, но я бы посоветовал не возвращаться домой несколько дней. Кажется, я достучался до Дюка. Надеюсь, когда он очнется от успокоительного, он вспомнит мои слова.

— А если нет? — Спрашиваю я Луку.

Он пожимает плечами.

— Тогда я буду строить планы, как свозить его на рыбалку.

ЛУКА

Смятение Джо по поводу того, чтобы я взял Дюка на рыбалку, вполне ожидаемо. Это самый приятный способ сказать ей, что я не намерен позволить Дюку сделать еще один вдох на этой планете, если он снова причинит вред ей или Джету. Конечно, убийство — не всегда выход, но для такого человека, как он, оно становится единственным выходом.

Мы покидаем больницу и планируем встретиться у меня дома. Колин пока поживет в доме своей подружки. По крайней мере, хоть об одном человеке мне не придется беспокоиться.

Я жду, пока Джо уедет с братом, и только потом звоню Сани. Он не сразу отвечает или приезжает и забирает меня из отделения неотложной помощи. Я наполовину ожидаю увидеть свою сестру в машине, но, к счастью, Сани оставил Джину дома.

— Куда мы едем? — Спрашивает он, как только я запрыгиваю на пассажирское сиденье.

— На экскурсию, — отвечаю я ему.

— Только мы? Ты хочешь, чтобы нас там кто-нибудь встретил? В прошлый раз это было дерьмовое шоу.

Я соглашаюсь.

— Да, пусть нас там встретят около десяти парней. Я хочу в последний раз поговорить с доном Вито Дакостой.

— Мне не нравится, как ты это сказал, Лука. Что случилось?

— Я думаю, что Вито послал парней в дом Джо сегодня вечером. Они избили отца ее ребенка, а когда появились копы, то они арестовали ее младшего брата.

— Черт, — он проводит рукой по волосам. — Мне очень жаль. Что ты собираешься делать?

— То, что мы делаем лучше всего. Разберемся с этим. Ты можешь высадить меня, Сани. Я не подумал. Мне не следовало приглашать тебя. Джина убьет меня, если ты пострадаешь.

Он хихикает.

— Джина убьет меня, если ты пострадаешь. Думаешь, она не знает, что мы вот-вот вляпаемся в дерьмо? Это школьный вечер, и ты вытащил меня из дома. Она просила напомнить тебе, чтобы ты привел Джозефин и ее сына в дом на эти выходные. Должно быть весело. Я открываю бассейн…

— Сани, чувак, я люблю тебя и все эти семейные дела, но я не могу сейчас об этом думать. Я хочу кого-нибудь убить, а мысли о моих очаровательных племянницах и племяннике меня лишь успокаивают.