— У нас еще одна проблема, Лука. — Сани вздрагивает, засовывая руки в карманы.

— Что еще?

— Вито пристает к некоторым актерам. В основном к девушкам. Он угрожает им, говорит, что если они не будут сниматься в его фильмах, то он поставит их в центр сцены в «Трипсе».

— Итак, федералы влезли в наш бизнес, потому что мы отмываем деньги для Дона Марзано. Конкурирующая семья крадет наших актрис, чтобы заставить их сниматься в порно в его захудалом стрип-клубе. Вдобавок ко всему, нам придется вложить собственные деньги в съемки фильма «Звездный свет моря». Почему мы ничего не сделали на те деньги, которые Марзано дал нам за это?

Сани проводит руками по своим лысеющим волосам.

— Я стал жадным. Я не думал, что федералы нагрянут через месяц после того, как мы сдали проект, и потребуют доказательств. Единственный раз, когда мы не снимаем фильм, — это единственный раз, когда нас за это прищучат. Вот такое у меня гребаное везение.

Я хватаю Сани за плечо.

— Мы сделаем этот фильм. Позволь мне позаботиться об агенте Шоу и о «Звездном свете». Могу ли я доверять тебе в том, что ты сделаешь все, чтобы уберечь девочек от Вито? Что бы ты ни делал, все должно быть тихо. Мы не можем позволить себе войну с преступной семьей Дакоста, когда дон Марзано не может даже предупредить нас о расследовании.

— Ты думаешь, что Марзано нас подставляет?

Я не задумываюсь над этим вопросом и говорю Сани:

— Нет. Я думаю, что Джина права. У него много дел из-за того дерьма, что произошло с Джулианом и его матерью. Черт, его отец, Чарльстон Блэквелл, тоже недавно умер. Я осторожно свяжусь с ними и посмотрю, что он ответит. Если что-то будет не так, у нас есть парашют, чтобы выбраться из этого дерьма.

— Значит, придется ехать в Нью-Йорк. — Сани вздыхает. Я знаю, что его беспокоит мысль о том, что ему придется бросить свою семью в одночасье. Трое детей, моя сестра и его мать, переезжающие через всю страну, пока я исчезаю на своем частном самолете, — это не тот счастливый конец, о котором мечтает каждый из нас.

Хуже того, впервые с тех пор, как мы разработали нашу бизнес-стратегию, у меня есть кто-то, кто заставляет меня хотеть остаться. Это безумие, когда несколько минут и несколько поцелуев с одной женщиной заставляют меня пересмотреть свое будущее. Еще более безумно то, как сильно я хочу увидеть, как Джо впишется в это будущее.

ДЖОЗЕФИН

Все происходит в замедленной съемке, и моя жизнь проносится перед глазами. У меня замирает грудь от паники, прежде чем материнский инстинкт на адреналине заставляет меня броситься за Джетом. Подъем по ступенькам, и входная дверь занимают считанные секунды, но, проскочив через нее, я сталкиваюсь с массой хихиканья и криков. Мой младший брат, Колин, раскачивает Джета вокруг своего тела, как акробат.

Я захлопываю за собой дверь, чтобы заставить их остановиться, и кричу:

— ЧТО ЗА ЧЕРТ, КОЛИН? Ты меня до смерти напугал.

Мой девятнадцатилетний брат перестает кружить своего племянника достаточно долго, чтобы поставить его на землю и сделать какое-то секретное рукопожатие, которое они придумали.

— Я написал тебе сообщение три часа назад, Джо. Почему ты не проверила свой телефон? — Спрашивает он, и тут я замечаю, что что-то не так.

Судя по оттенку его кожи, большую часть времени он проводит на свежем воздухе, но чернеющая припухлость под правым глазом говорит о том, что он подрался. Я достаю телефон и не вижу абсолютно ничего. Поднеся телефон к нему, я показываю ему отсутствие новых сообщений.

— Я ничего от тебя не получала, а что случилось с твоим лицом?

— Это потому, что я получил сообщение. — Джет горделиво ухмыляется и достает свой телефон. — Ты разрешила чтобы мне писали на этот телефон только шести людям. Я думал, что сообщение предназначено мне.

Колин гладит кудри Джета, говоря ему:

— Оно было для вас обоих, но ты все равно должен был сказать своей маме, что я приду.

— Джет, иди и готовься ко сну. Колин, что случилось с твоим лицом?

— Но мама, я должен рассказать ему, как нам сегодня повезло с его носками.

— Мне также нужно их вернуть, малыш — говорит Колин, проводя пальцами по своим темно-каштановым кудрям с прожилками блонда. К счастью, Джет больше похож на Колина, чем на Дюка. Похоже, единственные черты, которые Джет получил от отца, — это светлые волосы и голубые глаза.

— Я могу тебе их отдать — говорит Джет, кивая. — Твой синяк под глазом означает, что они нужны тебе больше, чем мне.

Джет снимает кроссовки, чтобы показать счастливые носки, к которым прилипла грязная ткань со смягчителем, чтобы подавить запах. Колин щурится и отворачивает лицо.

— Точно. Абсолютный ужас. Судя по их виду, они, наверное, могут сами уйти отсюда. Так что да, братишка, забирай свои вонючие волшебные ватные трубки обратно в общежитие. — Я смеюсь, когда мой пульс наконец-то приходит в норму.

— Примерно так и есть. — Колин поджимает губы. Я вижу нерешительность в его выражении лица. Оно знакомо мне еще с тех времен, когда он ненавидел разочаровывать меня так же сильно, как маму и папу. Я заботилась о младшем брате с тех пор, как они привезли его домой, и сегодняшний вечер ничем не отличается от этого.

Он глубоко выдыхает.

— Этот синяк под глазом не такая уж большая проблема по сравнению с тем, что случилось после того, как я его получил. Во-первых, была драка в общежитии. Какой-то придурок был слишком настойчив со своей девушкой, и я стал настойчив в ответ. Мы дрались до тех пор, пока я не вырубил его. Потом пришла охрана кампуса. Один из них ударил меня в глаз, потому что я не знал, что это охрана. Я думал, что это друзья парня пытаются наброситься на меня сзади. Сначала кулаки, потом вопросы.

— Это все, что произошло сегодня? Ты больше нигде не пострадал? Есть кто-нибудь, с кем мы можем поговорить о том, что охрана поставила тебе фингал? — Спрашиваю я.

— Технически, драку начал я. Этот засранец все время бил рукой по стене прямо у лица девчонки. Черт, меня это взбесило. Никто не заслуживает такого обращения. Теперь, когда я стал достаточно большим, чтобы что-то с этим сделать, я буду делать это каждый раз. В общем, меня выгнали на следующие две недели, а это значит, что я буду ночевать здесь, если только Шеннон не разрешит мне поселиться у нее.

— Нет, молчи… — Мой взгляд переместился на Джета, следя за тем, как мы говорим. — Твой приятель по шайбе.

— Мне нужен приятель по шайбе — говорит Джет со всей невинностью, на какую только способен.

— Ты, — говорю я, указывая строгим пальцем на сына, — в душ, и в постель, сейчас же. — Он хмурится и топает вверх по лестнице.

— Нет, не нужен, малыш. Они раздражают, и Шеннон не играет в хоккей — говорит Колин удаляющейся спине Джета, — и я тоже, Джо.

— Мне все равно, капитан Хаос. Не ночуй у девушки дома или в ее комнате в общежитии. Если у нее есть соседи по комнате, их всех будет раздражать, что ты вторгаешься в их личное пространство.

Он отмахивается от меня.

— У меня есть правило — никогда не оставаться больше двух ночей подряд, иначе она подумает, что я ее парень или что-то в этом роде. А еще я потерял стипендию на следующий семестр.

— Подожди, что? Почему? — Мои глаза расширились от шока, а пульс снова учащается.

Колин переходит из прихожей в гостиную и опускается на диван, где, как я вижу, уже приготовил себе тарелку с едой. Его беззаботность раздражает, но ведь на кону его жизнь и образование. И все же я не могу не чувствовать себя отчасти ответственной за то, что он продолжает рассказывать об этом разрушительно хаотичном дне. Из-за меня он постоянно вмешивается.

— Ну, это была моя третья драка. Знаешь, «Тигры» из Калифорнийского технологического института, одна из худших футбольных команд во всех университетах D3, набралась смелости и подписала со своими лучшими игроками контракт с пунктом о морали? Пункт, который гласит, что если я буду драться в форме команды, то лишусь места в команде на семестр. Я не могу играть, не могу даже считать себя членом команды, а поскольку я не могу играть или считаться игроком, я больше не могу претендовать на спортивную стипендию.